М. Роуз - Парфюмер Будды
Его присутствие показалось ей скорее успокаивающим, чем приятным. Почему они так долго были в разлуке и почему между ними так быстро возникли почти интимные отношения?
– Жас, ты в порядке? Почти минуту казалось, что ты совершенно не слышишь ни меня, ни инспектора.
Минуту? И это все? Что ему сказать? Она решила ничего не говорить, пока не поймет, что происходит. Особенно ей не хотелось говорить об этом с Марше.
В четверг утром Жас приняла душ, оделась и в восемь часов была в мастерской. За ночь запах в комнате достиг особой интенсивности. Несмотря на утреннюю прохладу, она распахнула застекленные двери, радуясь свежему воздуху. Ей захотелось кофе, и она вспомнила, что отец всегда держал здесь электрический чайник и френч-пресс. Но где? Повсюду, куда ни глянь, только ящики с бумагами и хламом. Если мастерская выглядит так после месяцев уборки Робби, что же здесь было раньше? Наконец она нашла приборы для кофе и жестянку с молотым кофе, еще вполне ароматным. Любимый сорт отца.
Обычно об отце она думала мало, но здесь не вспомнить о нем было невозможно. Это место хранило сотни следов его личности, какой она была до болезни, начиная с коллекции шпионских романов, которыми в три ряда были уставлены шкафы, до дюжин фотографий его второй жены Бернадетт и ее двоих детей. Позади них стояли фото Жас и Робби в красивой оправе. Десять снимков. На одном даже была мама. Жас выставила это фото вперед, стерла пыль со стекла и осторожно коснулась щеки матери.
Снимок был сделан давно. Красивая темноволосая, приветливо улыбающаяся женщина, сидящая под большим красным зонтиком на берегу в Антибах. Ребенок у нее на руках – это Робби. Трехлетняя Жас, с копной таких же темных волос, стоит рядом с матерью и, наклонившись, шепчет что-то ей на ухо.
Жас об этой поездке не помнила. Забыла она и день, и этот момент.
Она налила себе кофе и еще раз посмотрела на фото. Где хранились воспоминания? Почему она могла вызывать в своем воображении моменты из жизни давно умерших людей, но не способна была вспомнить реальные факты своей собственной жизни?
Когда в девять прибыл инспектор, Жас почувствовала в себе избыток кофеина в дополнение к тревоге за Робби.
Они с Марше сели за стол эпохи Людовика XIV, принадлежавший семье с момента его создания. За многие годы, пытаясь решить финансовые проблемы, отец продал с аукциона наиболее ценные старинные вещи. Осталось всего несколько таких вещей, как этот стол, в очень плохом состоянии, продать которые было невозможно.
– Расскажите о вашей ссоре с братом, – попросил ее Марше. – Нам известно, что вы не ладили, что ваши планы в отношении компании не совпадали с его намерениями.
– Откуда вы знаете? – Жас посмотрела на Гриффина.
Ее удивило, что он позвонил рано утром, а еще больше удивило то, как сильно она обрадовалась, услышав его голос. Узнав, что Марше хочет снова поговорить с ней, Гриффин вызвался прийти. Жас была слишком усталой и расстроенной, чтобы спорить с ним.
Теперь в ответ на ее непроизнесенный вопрос он лишь отрицательно покачал головой.
Нет, он бы не сказал Марше ничего такого. Но как же он узнал?
Взгляд Жас замер на фотографиях, которые она только что рассматривала. Ах, подумала она, должно быть, Марше разговаривал с Бернадетт. Ведьма, которая когда-то была прекрасной ассистенткой ее отца, дарившая им шоколад и свежее печенье «Мадлен». Потом Бернадетт узнала о любовной интрижке мамы и выдала ее. Связь мамы в конечном итоге прекратилась бы и, возможно, родители бы не расстались, если бы Бернадетт не предъявила отцу доказательства измены и не закрутила интригу, которая завершилась самоубийством Одри.
– И что же нынешняя мадам Л’Этуаль сообщила о нас с братом?
Инспектор минуту смотрел в свой блокнот. Жас он понравился еще больше за то, что умел пристойно отвести взгляд.
– Мадемуазель, я не вправе обсуждать это. Помогите мне понять суть вашей междоусобицы с братом.
– Междоусобицы? В каком веке вы живете? Это обычное деловое обсуждение того, как нам решить нашу финансовую проблему.
– Которая достигла такого уровня, что вы перестали видеться.
– Я живу в Нью-Йорке и постоянно путешествую. Робби живет в Париже. Мы оба работаем. Как часто мы можем встречаться? Кроме того, какое отношение все это имеет к тому, что случилось? К тому, где он теперь, и к тому, что случилось здесь?
– О междоусобице? – повторил инспектор.
– Прекрасно, – сказала она, поняв, что отступать он не собирается. – Я нашла покупателя на две марки наших эксклюзивных духов. Денег хватило бы для того, чтобы заплатить долг, реструктурировать займы, и это дало бы нам достаточно средств на остальные нужды.
– Брату идея не понравилась?
– Не понравилась. Он считает, что так делать нельзя. Что наши авторские духи все равно что кровь для нас и что даже если продать всего два бренда, Дом будет опозорен.
– Но вам нужен его голос, чтобы провести сделку?
– Да, мы владеем компанией на равных.
– Если только вы не станете единоличным владельцем компании в случае смерти брата, не так ли?
С уст Жас сорвался звук, подобный крику пойманного в капкан зверя.
Гриффин встал.
– Инспектор, думаю, этого достаточно.
Марше проигнорировал Гриффина.
– Мадемуазель, мы вынуждены просить вас не покидать страну.
– Почему?
– Боюсь, что вы заинтересованы в исчезновении вашего брата и, возможно, в его смерти.
– Это совершенный абсурд! – Жас резко опустила руки на стол и встала, случайно опрокинув маленькую бутылочку, которая неосторожно приютилась на краешке стола. Флакон упал и разбился.
Ее обволокло ароматом настолько сильным, что она не заметила, как инспектор извинился и ушел. Жас давно не ощущала этот аромат, но мгновенно его узнала. Это был один из запахов Игры в Невозможные Ароматы. В словаре их тайного с Робби языка он означал Аромат Верности, любимый аромат Жас. Добавив нотки бергамота к землистой основе дубового мха, она получила теплый древесный запах, впервые в 1917 году прославивший легендарного парфюмера Франсуа Коти. Аромат Верности Жас был ни женским, ни мужским, им можно было пользоваться и брату, и сестре. Именно так и должно было быть, чтобы они оба использовали его, сигнализируя при каких-то неприятностях, что им нужна помощь. Обычно это означало, что у них проблемы с мамой или папой и надо спасаться. Она пользовалась этими духами гораздо чаще, чем Робби.
Жас даже не знала, что он хранит некоторые из тех ароматов. Почему этот оказался на самом краю стола?
– Робби рассказывал тебе об этих духах? – спросила она Гриффина, поднимая стеклянные осколки, когда Марше ушел.
– Нет.
