Луи Буссенар - Бессребреник среди желтых дьяволов
— Несчастный! — произнесла Клавдия. — Он не может ни видеть, ни слышать нас.
— Господи, в какую же катастрофу он попал? — спросила девушка.
Женщины, однако, не заметили, как, услышав голос девушки, человек вздрогнул.
— Вам нужно что-нибудь? — спросила маньчжурка, склоняясь над больным.
Глаза их встретились. Янка вдруг покрылась холодным потом и еле сдержалась, чтобы не закричать.
— Что-нибудь не так? Вам плохо? — спросила Клавдия.
— Нет, нет, все в порядке!
Юная маньчжурка узнала раненого. Это был Райкар. Откуда же появился этот бандит? Как попал сюда? Она не знала, что негодяй, пытаясь подорвать Солиньяка и Редона, получил сильный ожог лица, но, корчась от боли, сумел скрыться, а затем из последних сил дополз до дверей приюта в Син-Кинге, где его и подобрали. С тех пор прошло три дня.
О больном заботились, лечили, и жизнь стала возвращаться к нему. Сам же Райкар чувствовал смертельный страх. До сих пор его никто не узнал, но, если он попадет к японцам, ему несдобровать. Главарь банды Йок Райкар был не из тех, с кем велись переговоры.
И вот его увидела Янка. Он тоже узнал ее. Страшная ненависть, как поток лавы[104], наполнила вдруг его сердце. О, видеть ее так близко — и не схватить, не убить!
А она! Жуткий страх сковал движения. Девушка, опасаясь мести, не решалась произнести ни слова, ни звука. Клавдия с интересом наблюдала за происходившим, она не могла даже предположить, какая буря чувств захлестнула душу юной красавицы. Янка уже снова прекрасно владела собой. Разоблачить или нет этого человека, чья жизнь теперь в ее руках?
Инстинкт подсказывал ей заговорить, обвинить негодяя, выдать мерзавца со всеми потрохами. Но девушка, вспомнив наставления отца Жерома, решила, что нехорошо доносить, шпионить и мстить подобным образом.
— Ну что, дорогая, — произнесла Клавдия, — думаю, пора и нам отдохнуть. Не забудьте, завтра рано утром мы выезжаем в Сеул.
Янка молчала. Она чувствовала, как американка вела ее по деревянной лестнице в комнату сестры Экзюперьен, и не сопротивлялась. Комната выходила на деревянную галерею, которая окружала спальни по всей длине дома, там же располагались медицинская часть, бельевая и все подсобные помещения.
— Доброй ночи, прекрасная Роза Мукдена, — сказала Клавдия, поцеловав девушку на прощание. — До завтра…
— До завтра!
Мадам Солиньяк удалилась. Пройдя через медпункт, она направилась прямо в комнату к мужу. Редон и Буль-де-Сон проследовали к себе. Сестра Экзюперьен все еще находилась в часовне, где молилась, стоя на коленях.
Воцарилась тишина. Не слышно было ни единого шороха, ни единого звука. Медсестры спали на стульях, готовые в любую минуту вскочить по тревоге. Янка вошла в комнату, плотно закрыв за собой дверь, и приблизилась к колыбели. Младенец крепко спал. Она смотрела на бедняжку, чья беспомощность вызывала жалость, и думала о чем-то своем.
Вдруг девушка вновь вспомнила, как там, в лесу, медведь Тониш бродил вокруг хижины, как пытался пробраться внутрь. Она буквально почувствовала скрежет когтей о дерево, рычанье и скрип… Но что это? Неужели кошмар возвращался?
Нет… В приюте все было спокойно, лишь в углу, где стояла кровать обожженного незнакомца, кто-то зашевелился. Это Райкар, подняв голову, сквозь бинты разглядывал помещение. Еще тогда, когда Янка уходила после обхода, он тайно проследил, куда она пошла. И теперь бандит знал, где ее комната. Что же он предпримет? Какое еще ужасное преступление совершит злодей?
Йок спустил ноги с кровати, но мышцы не слушались, и раненый упал. Подтягиваясь на руках, он полз, как рептилия[105], полз к своей цели.
Бандит оказался под кроватями. Никто не услышал его, никто не пошевелился. Райкар двигался медленно и осторожно. Вот он уже прислонился к стене, впиваясь ногтями в дерево. С каждой минутой он все ближе и ближе подползал к двери, ведущей на лестницу. Ему оставалось метра два или три, а затем — дюжина ступенек, и он — у цели! После пяти ступенек Райкар почувствовал, что задыхается, и остановился.
Передохнув немного, бандит добрался до последней ступеньки. Впереди был выход на галерею. Дверь в бельевую оказалась открыта. Со всех сторон свисало сушившееся на протянутых вдоль комнаты балках белье: одеяла, полотенца, рубашки… Райкар прополз дальше. Вот он уже у другого выхода, но на этот раз произошла заминка.
Приложив ухо к двери, бурят прислушался. Его ухо, привыкшее улавливать самые незначительные звуки, различило беспокойное дыхание девушки. Пошарив руками по дереву, Райкар убедился, что комната заперта. Преступник хотел было высадить дверь плечом, но у него не было точки опоры.
Неожиданно ему в голову пришла интересная мысль. На полу галереи стоял мощный фонарь с несколькими лампами и освещал зал. Протянув руку, разбойник схватил его и вернулся в бельевую. Затем он снял стекло и поджег одну из тряпок, потом другую, третью и в конце концов бросил лампу. Горючее тотчас разлилось по полу, и комната загорелась.
Одна тряпка занималась от другой, огонь с одной сухой балки перекидывался на другую — картина танцующих языков пламени заворожила бандита. Несколько минут он смотрел, не отрываясь, как все крутилось в бешеном вихре огня.
Находясь в своей маленькой комнате, Янка никак не могла понять, что происходит: из щелей показались языки пламени, запахло дымом, слышался треск ломающихся досок, едкий запах гари проникал в горло. Девушка закашлялась. Бедняжка поспешила к двери и настежь отворила ее. Юная маньчжурка даже не подозревала о последствиях своего шага — сноп пламени с шумом ворвался в комнату, наполненную свежим воздухом.
Закричав, она отступила назад. Но было поздно: чудовище, лежавшее на пороге, схватило ее за ногу. Янка упала. Бандит, навалившись на нее и обхватив скрюченными пальцами горло, стал душить.
— На помощь! Спасите!
— Сейчас, сейчас! Мужайся! — Редон и Буль-де-Сон подоспели как раз вовремя.
Юноша вырвал Янку из рук злодея и ударом ноги[106] — недаром парижанин занимался когда-то французским боксом — отбросил негодяя к решетке балюстрады. Тело Райкара обмякло и осталось лежать на полу галереи.
Пожар тем временем разгорелся вовсю. Сестры милосердия под руководством Солиньяка, который не спал в эту последнюю ночь перед отъездом, помогали Клавдии и вернувшейся из церкви сестре Экзюперьен выносить из помещения раненых. Со всех сторон на помощь бежали японцы, разбуженные колоколом.
Буль-де-Сон нес Янку на руках. Но, дойдя до лестницы, юноша увидел, что путь закрыт. Необходимо было подняться выше и бежать на другой конец галереи к запасной лестнице, что француз и сделал.
