Александр Дюма - Предводитель волков
В самом деле, этот человек был приятелем Тибо, мы хотели сказать — собутыльником.
С тех пор как Тибо перестал быть башмачником, работающим днем, и сделался ночным вожаком волчьей стаи, у него появилось немало приятелей такого рода.
Увидев Тибо, серый быстро отвернулся к стене.
Но недостаточно быстро, потому что Тибо успел узнать метра Огюста Франсуа Левассера, камердинера сеньора Рауля де Вопарфона.
— Эй, Франсуа! — крикнул Тибо. — Что ты там сидишь в углу с надутой физиономией, словно монах в Великий пост, вместо того чтобы честно и открыто, как делаю я, ужинать на виду у всех?
Франсуа не ответил на обращение, только сделал Тибо рукой знак молчать.
— Молчать? Чтобы я молчал? — удивился Тибо. — А если я не хочу молчать? Если я хочу говорить? Если мне скучно ужинать одному? Если я желаю сказать тебе: «Друг Франсуа, подойди ко мне: я приглашаю тебя поужинать со мной…»? Ты не идешь? Нет? Что ж, тогда я сам подойду к тебе.
Тибо встал и, провожаемый взглядами всех посетителей, подошел и так хлопнул своего друга Франсуа по плечу, что чуть не покалечил его.
— Притворись, что ты обознался, Тибо, или я потеряю место из-за тебя; ты разве не видишь, что на мне не ливрея, а серый, как эта стена, сюртук? Я здесь по любовным делам моего хозяина и жду записку, которую должен ему отнести.
— Это другое дело, и я прошу тебя простить мне мою нескромность. Все-таки я очень хотел бы поужинать с тобой.
— Нет ничего проще: вели подать себе ужин в отдельный кабинет, а я скажу трактирщику, чтобы он, когда появится еще один серый, такой же как я, провел его к нам — между друзьями нет секретов.
— Хорошо! — согласился Тибо.
Он подозвал хозяина и велел отнести ужин на второй этаж, в комнату с окнами на улицу.
Франсуа устроился так, чтобы издали увидеть, как тот, кого он ждет, спустится с горы Ферте-Милон.
Тибо заказал для себя одного такой обильный ужин, что его вполне должно было хватить для двоих.
Пришлось спросить только еще одну или две бутылки вина.
Тибо взял у метра Маглуара лишь два урока, но хороших урока, и воспользовался ими.
Скажем еще, что Тибо хотел кое о чем забыть и рассчитывал на помощь вина.
Так что для него было большой удачей встретить друга, с которым можно было бы поговорить.
В том состоянии сердца и ума, в каком находился наш герой, пьянеют от разговоров не меньше, чем от вина.
Поэтому, едва закрыв дверь и усевшись, Тибо надвинул поглубже шляпу, чтобы Франсуа не заметил изменившегося цвета его волос, и завязал разговор, смело взяв быка за рога.
— Ну вот, друг Франсуа, теперь ты объяснишь мне смысл нескольких непонятных для меня слов, не так ли?
— Нет ничего удивительного в том, что ты их не понял, — самодовольно откинувшись на спинку стула, ответил Франсуа. — Мы, слуги знатных господ, говорим на придворном языке, которым владеют не все.
— Нет, но если нам объяснить, мы поймем.
— Превосходно! Спрашивай, я отвечу тебе.
— Я тем более на это надеюсь, что беру на себя обязанность смачивать твои ответы — им будет легче выходить. Во-первых, что значит «серый»? До сих пор я считал, что это попросту осел.
— Сам ты осел, друг Тибо, — Франсуа рассмешило невежество башмачника. — Нет, «серый» — это ливрейный лакей, временно переодетый в серый сюртук, чтобы не узнали ливрею, пока он караулит за колонной или сторожит у дверей.
— Значит, сейчас ты в карауле, бедняга Франсуа? И кто должен тебя сменить?
— Шампань — тот, который служит у графини де Мон-Гобер.
— Так, понятно. Твой хозяин, сеньор де Вопарфон, влюблен в графиню де Мон-Гобер. Ты ждешь письма от дамы, и его принесет тебе Шампань.
— Optime![2] — как говорит учитель младшего брата господина Рауля.
— Счастливчик этот сеньор Рауль!
— Еще бы! — выпятив грудь, подтвердил Франсуа.
— Черт возьми! Графиня — такая красотка!
— Ты ее знаешь?
— Я видел ее на охоте вместе с его высочеством герцогом Орлеанским и госпожой де Монтессон.
— Друг мой, знай, что надо говорить не «охота», а «облава».
— О, — отозвался Тибо, — я не вникаю в такие тонкости. За здоровье сеньора Рауля!
Едва поставив свой стакан на стол, Франсуа увидел Шампаня, и у него вырвалось восклицание.
Открыв окно, он окликнул третьего собутыльника.
Шампань обладал быстротой соображения лакея из хорошего дома: он сразу же поднялся наверх.
Как и его товарищ, он был одет в серый сюртук.
Шампань принес письмо.
— Ну, что? — спросил Франсуа, увидев письмо от графини де Мон-Гобер в руках Шампаня. — Свидание состоится сегодня вечером?
— Да, — радостно ответил Шампань.
— Тем лучше, — весело откликнулся Франсуа.
Это общее счастье господ и слуг удивило Тибо.
— Вы так радуетесь любовным победам хозяина? — спросил он у Франсуа.
— Дело не в этом; когда господин барон Рауль де Вопарфон занят — я свободен!
— И ты пользуешься своей свободой?
— Еще бы! — Франсуа приосанился. — Пусть я камердинер, но и у меня есть свои делишки, и я умею провести время.
— А вы, Шампань?
— Я? — новоприбывший рассматривал на свет рубиновую жидкость в своем стакане. — Я тоже надеюсь своего не упустить…
— Ну, за вашу любовь! — произнес Тибо. — Раз у каждого есть своя любовь.
— За вашу! — хором ответили оба лакея.
— О, я, — проговорил башмачник с выражением глубокой ненависти ко всему роду человеческому, — я единственный, кто сам никого не любит и кого не любит никто.
Два человека с удивлением уставились на Тибо.
— О, значит, правда то, — спросил Франсуа, — что поговаривают о вас в наших краях?
— Обо мне?
— Да, о вас, — подтвердил Шампань.
— Значит, в Мон-Гобере говорят то же, что и в Вопарфоне?
Шампань кивнул.
— Ну, и что же говорят? — поинтересовался Тибо.
— Что вы оборотень, — ответил Франсуа.
Тибо расхохотался.
— Что ж, есть у меня хвост? И когти? И морда у меня волчья?
— Так мы же только повторили, что о вас рассказывают, — возразил Шампань, — мы не говорим, что это так и есть.
— Во всяком случае, — продолжал Тибо, — признайте, что оборотни пьют хорошее вино.
— Ей-Богу, да! — согласились лакеи.
— За здоровье дьявола, который посылает его, господа!
Оба гостя, державшие стаканы в руке, опустили их на стол.
— Ну, в чем дело? — спросил Тибо.
— Пейте за его здоровье с кем-нибудь другим, — ответил Франсуа, — только не со мной.
— И не со мной, — добавил Шампань.
— Что ж, — сказал Тибо, — тогда я один выпью все три стакана.
