Александр Адабашьян - Транссибирский экспресс
— Перестаньте, — устало перебила его Демидова. — Я вас очень прошу, хотя бы час не причитайте.
Александра Тимофеевна повернулась к стене, зябко передернула плечами и затихла. Не шевельнулась и когда поезд остановился на станции и когда Чадьяров вышел в коридор — лежала, прижавшись лбом к холщовой диванной спинке и вспоминала Вятку, такой же диван в маленькой проходной комнате... Теплые слезы медленно катились по щекам, она по-детски слизывала их, все сильнее прижималась лицом к спинке дивана и шептала прерывисто сквозь душивший плач:
— О господи, как же все теперь?..
На следующей станции стояли недолго. Поменяли паровоз, заправили водой и углем вагон-ресторан, да еще дежурный по станции взял от веселого иностранца из международного вагона две срочные телеграммы: одну для отправки в Москву, другую — в Токио, издателю Кавамото, за подписью Карла Шнайдера.
В этот же день в Токио хозяева нескольких больших кабинетов нервно поглядывали на часы, ожидая вести, которая вот-вот должна круто повернуть огромную политическую машину. Первым эту весть принял секретарь издателя Кавамото, и уже через минуту он стоял перед своим шефом:
— На ваше имя получена телеграмма, о которой вы меня предупредили.
Пробежав телеграмму глазами, Кавамото снял телефонную трубку.
— Да, — услышал он через несколько секунд голос полковника Сугимори.
— Получена телеграмма, Сугимори-сан, — торжественно сообщил Кавамото.
Сугимори быстро взглянул на часы.
— Пускайте, — коротко сказал он.
Через три минуты о случившемся знали Хаяси и генерал Койсо. А уже через час все печатные машины в типографиях Кавамото были пущены в работу. Бешено вращались барабаны, мелькали, крутились шкивы и шестеренки, прогибаясь, тянулась бумажная лента. Отпечатанные полосы ложились на роликовый транспортер, мелькали зловещие заголовки:
«Трагическая гибель господина Сайто!»
«Истинное лицо Коминтерна!»
«Рука Москвы!»
Рабочие типографии читали газеты, не отходя от своих машин. Весть о гибели Сайте полетела, передаваясь из уст в уста, обрастала новыми подробностями.
Уже через несколько часов мальчишки-разносчики бежали по улицам, выкрикивая заголовки. А с первых страниц газет смотрело грустное лицо Сайто, обведенное траурной рамкой.
21
Помощника посла Японии в Советском Союзе звали Ито.
По роду службы вставать ему приходилось довольно рано. Для человека его возраста Ито выглядел моложаво, и если бы он имел привычку вовремя ложиться спать, то подниматься рано было бы ему не в тягость. Но такую привычку Ито приобрести не сумел, поэтому встал сегодня с трудом и с тяжелой головой.
Главное, что ему в этот день нужно было сделать, — узнать, когда прибывает господин Сайто, и подготовить все необходимое к встрече.
Ито позвонил в протокольный отдел НКИД, но там его огорчили, сказав, что поезд опаздывает на неопределенное время. Это меняло планы. Отменять обед или нет? Что оказать тем, кто должен встречать? От сотни таких вопросов голова шла кругом, и настроение резко упало.
Ито решил зайти к послу, поднялся по лестнице наверх, но секретарша его не пустила. Сказала, что господин посол приказал до его распоряжения в кабинет никого не пускать. В кабинете были только посол и его шофер.
Ито шофера посла недолюбливал, мысленно именовал «крот». Шофер был небольшого роста, полный, с маленькими розовыми ручками и действительно чем-то напоминал крота. Как ни странно, господин посол относился к шоферу крайне уважительно.
Наконец «крот» удалился, Ито было позволено войти.
Посол был взволнован. Ито не успел поведать о своих заботах — посол мягко предупредил, что об обеде и встрече беспокоиться не нужно, — предстоят другие заботы, более печальные: погиб господин Сайто!
Ито выразил удивление: в протокольном отделе НКИД его об этом не известили. В ответ господин посол предположил, что НКИД, видимо, еще не располагает нужными сведениями, а его только что информировали из абсолютно верных источников.
«Неужели «крот» — «абсолютно верный источник»?» — подумал Ито и тут же отогнал мысль, которая не имела к нему прямого отношения. Он не знал лично господина Сайто, но выразил сожаление по поводу утраты Японией столь достойного человека. После приличествующей паузы спросил, какие будут распоряжения.
Распоряжения господин посол ему дал конкретные и четкие.
Спускаясь по лестнице с фотографией Сайто в руках, помощник посла разглядел ее. Господин Сайто смотрел с фотографии спокойно, усталыми глазами.
В вестибюле Ито встретился с завхозом посольства Михаилом Аркадьевичем. Попросил его увеличить, и как можно скорее, фотографию, вставить в застекленную рамку с траурной лентой. Они посоветовались, где лучше поставить портрет, разместить цветы и столик с траурной книгой для посетителей.
Михаил Аркадьевич взял фотографию, горестно покивал головой и печальным голосом спросил, отчего умер этот господин. Ито сказал, что ему пока неизвестно.
У себя в кабинете Ито несколько минут сидел за столом, тер виски, соображая, что ему еще необходимо сделать: позвонить в протокольный отдел, уточнить время прибытия поезда, выяснить, где находится тело господина Сайто, и организовать отправку его в Японию.
В протокольном отделе снова ждала новость. Ито совершенно категорично заявили: господин Сайто жив, им известны слухи о его гибели, но они специально просили подтверждения с последней станции и могут сказать точно — господин Сайто жив и здоров и прибывает в Москву Транссибирским экспрессом двадцать четвертого мая между шестнадцатью и семнадцатью часами московского времени.
Ито, прыгая через ступеньки, вбежал в приемную посла. В голове все перепуталось: с одной стороны, отменить распоряжение посла, задержать завхоза, если тот еще не уехал, Ито не имел права, но, с другой — если Сайто действительно жив, а Ито встретит его с цинковым гробом, что тогда?.. Несомненно, за все это ответит помощник посла, Ито.
«Уж «крот»-то, во всяком случае, будет ни при чем», — раздраженно подумал Ито.
В приемной посла было пусто. Секретарша куда-то ушла, причем ушла спешно: ящик стола был выдвинут, из машинки торчал лист бумаги с недопечатанным документом.
Ито потоптался в нерешительности. Войти, не доложив, он не имел права, но сведения, которые он принес, требовали немедленного принятия мер. И он открыл дверь.
Кабинет посла отделялся от приемной двумя дверями, между ними был довольно просторный тамбур, где и остановился изумленный Ито. Через неплотно прикрытую вторую дверь он услышал голоса господина посла и «крота». Поразительным было то, что «крот» говорил резко, приказывал, а господин посол отказывался, чуть ли не извиняясь. Ито был настолько изумлен, что смысл разговора дошел до него не сразу.
