Валерий Фатеев - Золотая моль
Он пребывал в страшных сомнениях.
Чтобы думалось лучше, жену и дочерей отправил в театр. Новый московский режиссер решил ошеломить провинцию своим видением «Ромео и Джульетты», перенеся все действие на Луну. Знатоком Шекспира Хьюст не был, но припомнил, что на Луну тогда еще вроде бы не летали.
Оставшись один, Хьюст разогрел картошку, вытащил из холодильника начатую банку консервированных китайских огурцов, а из своего портфеля достал бутылку «Губернаторской».
Налил полный стакан и поискал глазами, с кем чокнуться: была у него такая привычка — приглашать в компанию кого-нибудь из классиков с портрета или любую живую душу.
Портрет Есенина на глаза не попался, видно, жена переставила, старая такса Жанна спала на коврике в прихожей, и Хьюст обратился к зеленому попугаю Тошке с залихватским тостом:
— Ну, где наша не пропадала!
— Дуррак, — ответил Тошка. — Пьянь… дуррак.
Это его младшая научила. А ведь его любимица, но сегодня все они под дуду матери поют: «Много пьешь, много пьешь». Если не пить — с ума сойдешь.
Холодная водка пошла хорошо, огурчиком ее утрамбовать, котлеткой прижать…
— Сам дурак, — сказал он попугаю. — Кого слушаешь? Нас в доме всего два мужика против трех баб да одной суки, и ты туда же!
Попугай затрепыхал крыльями.
— А, полетать захотел, — водка уже оказала свою силу, и Хьюстунов, пошатнувшись, встал, открыл клетку.
Обрадованный Тошка кругами залетал по комнате.
Хьюст налил себе второй стакан, поискал глазами попугая. Тот уселся на гардине и деловито чистил перья, изредка повторяя:
— Пьянь… дуррак!
— Еще раз скажешь — опять на нары посажу! — пригрозил хозяин. — Ну, чтоб дети грому не боялись!
Потом он долго рассказывал Тошке о своих обидах: работа каторжная, получка нищенская, да еще всем угодить надо, но вот он их уделает. Возьмет да и опубликует эту статью.
Попугай раздражал, и в конце концов Хьюст решил загнать его опять в клетку. Встал на стул и стал дергать за штору.
— Иди домой, Тошка, вот я тебя!
Стул покачнулся, Хьюст упал, и сорвавшаяся гардина крепко приложила его по лбу.
Перепуганный Тошка в мгновение ока очутился в клетке.
— Мать твою… — Хьюстунов чувствовал, как прямо на глазах набухает фингал.
А тут и театралы заявились. Жена, обозрев картину, подбоченилась:
— Прогрессируем, Вася? Уже и мебель крушишь.
— Я не Вася, — пробормотал засыпающий Хьюст.
Зато утром он получил все сполна. С дикой головной болью, с раздражением на жену, а еще больше на себя, вошел в кабинет.
Вспомнил о злополучной статье и решительно написал прямо на оригинале: «В набор! Первая полоса».
Пропадать так с музыкой.
— Да вы что, — растерялся секретарь. — Первая полоса забита.
— Снимай любой материал. Да, — вспомнил он, — и тираж измени!
Так вот зачастую самое ничтожное событие способно изменить ход истории, а мелкая мерзость быта может вдохновить на гражданский подвиг.
Сразу же после выхода номера редактора уволили «по окончании контракта», хотя ранее об увольнении и речи не было, как не было и самого контракта. Но погрустить и пожалеть себя по этому поводу Хьюст не успел. В тот же день ему предложили должность в пресс-центре представителя президента с втрое большим окладом и куда меньшими обязанностями. Им как раз потребовался такой принципиальный и храбрый журналист.
Таким оборотом дела домашние остались очень даже довольны, а жена так расцеловала его с прямо-таки девичьей страстью.
— Ты у меня герой! На работе все только о тебе и говорят.
Правда, сказала она это только после того, как узнала о новом назначении мужа.
Но настоящим виновником событий все-таки был Тошка. Не взлети он на гардину…
Понятно, что единственным человеком, заслужившим право на гонорар, был сам Хьюст. Но это и правильно. Он все-таки рисковал.
И очень многим!
Через два дня, после обмыва с новыми коллегами своей новой должности, Хьюст присвистывая вошел в подъезд собственного дома — башни на Горького. Дожидаясь лифта, — подниматься ему на седьмой этаж не хотелось, — он и не обратил внимания на вошедшую за ним пару. Парень лет тридцати еле плелся, пооддерживаемый своей более трезвой подругой, а на площадке, запнувшись о ступеньку, и вовсе упал.
— Ой, — обрадованно, как старому знакомому, сказала Хью-сту девчонка. — Как хорошо, что я вас встретила! Помогите мне Артурчика в лифт затаранить.
— Му, — соглашаясь, промычал парень, но когда Хьюст наклонился над ним, в лицо ему ударила едкая струя, и он, покачавшись как бы в нерешительности, через минуту плавно опустился на то место, где только что находился парень.
Примерно через час сердобольные соседи вызвали скорую, и он попал домой. Но долларов в дипломате (все эти дни он так и носил свой гонорар), увы, не оказалось.
В милицию Хьюст заявлять не стал. Милиция сама пришла к нему.
— У вас случайно ничего не пропадало в ближайшее время?
Следователь Дроченко считал себя поднаторевшим в своем деле и уже бумаги разложил на рабочем столе, готовясь записывать.
— А у вас что, есть мое заявление? — спросил Хьюст.
— Да заявления нет, — замялся следователь. Не рассказывать же, в самом деле, что задержанный при попытке сбыть фальшивые доллары рецидивист Лим показал, что доллары эти он вытащил у какого-то лоха в подъезде башни, где живет очень на этого лоха похожий Хьюст.
— А вот такого-то числа вам в подъезде плохо не было? — сверился со своими записями Дроченко.
Хьюст поморщил лоб, как бы припоминая, потом облегченно улыбнулся:
— Может, и было… мы в этот день по поводу моей новой работы так надрались. Сам не помню, как домой приплелся.
Обескураженному Дроченко ничего не оставалось, как попрощаться. Что на работе была пьянка, он уже знал и предпочел не связываться с этой конторой. Себе дороже.
Глава XI
Если человек не дорожит, своей жизнью, то он хозяин и твоей…
ПлатонСамое странное, что выстрел этот начальник службы безопасности предвидел. Разумеется, ни имени киллера, ни времени покушения знать он не мог. Зато был уверен, что стрелять будут именно оттуда — с башни Дома Советов.
Еще при первой рекогносцировке он, человек в городе новый, обратил внимание на недостроенную четырнадцатиэтажную громадину прямо на берегу Магаданки. Дом господствовал над городом, с него легко просматривались почти все основные административные и производственные объекты и, что самое важное — пятачок перед областной администрацией и губернаторский двор. Лучшей позиции для снайпера не найти.
