Мариан Фредрикссон - Книга Каина
– Но это неправда, Каин. Муки существуют лишь на поверхности, а мрак ты создаешь сам. И в тебе достаточно мужества, чтобы пройти через все это, добраться до света в твоей душе, а там ты и встретишь Бога.
«Он такой же, как и Ева», – подумал Каин и почувствовал ту же угрозу, что испытал, когда мать говорила о Свете.
– А откуда ты знаешь, что мой мрак не глубок, как преисподняя, и что во мне нет зла?
Голубоглазый ответил, не отводя взгляда от Каина:
– А ты когда-нибудь видел, что происходит, когда среди людей, что заняты общей работой, появляется злой человек?
– Мой опыт общения с людьми слишком мал, – ответил Каин. – Но я могу представить себе, что он быстро отравит жизнь сотоварищам, отняв у них радость и силу.
– Вот именно. А теперь посмотри, что произошло в Ноде, после Того как ты пришел сюда. К людям вернулась радость, страх их покинул, и они вновь обрели надежду.
– Но все это происходит лишь от их пресловутой веры в священную кровь, – возразил Каин, забыв об осторожности.
В голубых глазах мелькнул смех, уголки рта главного жреца вздрогнули. Не выдержав, оба рассмеялись. Но, прогнав веселость, Ан Нам сказал:
– Ты ошибаешься, мой царевич. Многие властители Нода были безумны, внушали ужас, навлекали беду на свой народ. Люди и от тебя не ожидали ничего хорошего. Тебя приняли лишь потому, что с твоим появлением должна была восстановиться магическая связь с богами.
«Возможно, он прав, – подумал Каин. – Руки печальных царей из тронного зала в крови. И в этом причина их печали».
– Ты ничего не знаешь обо мне, – произнес он громко, словно отрезал. – Ты не можешь судить обо мне по той малости, что я успел сделать. Ни ты, ни я не знаем, что может случиться в твоей стране, когда мрак вновь завладеет мной.
Впервые за весь разговор Ан Нам возмутился:
– Ты сам признался, что пробовал проникнуть в глубь себя. А тот, в ком нет ничего, кроме мрака и ужаса, не пытается сделать и первого шага.
Каин хмыкнул:
– Между мной и теми, кто не решается лишь одно различие. Оно состоит в том, что я ничего не боюсь. Я избавлен от страха.
Ан Нам рассмеялся прямо ему в лицо:
– Извини меня, но то, что ты говоришь, невозможно. Весь мрак и вся злоба порождены страхом. У Бога на земле есть лишь один враг – страх, гнездящийся в сердце человека. И если ты не боишься – ты добр, это так просто.
Глава двадцать вторая
Они медленно плыли вниз по течению. Небо прояснилось, и все вокруг благоухало после недавнего дождя. Жаркое полуденное солнце жгло кожу. Энки сидел у кормового весла, перекинув ноги за борт и болтая ими в речной воде. А Каин лежал посреди лодки и одной ногой лениво управлял шкотом, стараясь поставить парус по ветру.
Но ветра почти не было.
Сначала они поговорили о людях, что толпились вокруг Каина и низко кланялись ему, пожимая при этом руку. Энки давно отказался от стараний уговорить Каина воздержаться от рукопожатий с каждым встречным. Новый обычай уже распространился среди нодов.
Потом Каин смущенно повел речь о разговоре со жрецом Ана – мол, народ считает, что его легко любить.
Энки смеялся:
– Такое можно услышать повсюду. Люди быстро это поняли. Даже странно: на тебя невозможно злиться.
Каин схватил ковш и плеснул водой в Энки. Но тот продолжал смеяться:
– Только и всего?
В лодке наступила доверительная тишина. Им было хорошо вместе, с самого первого дня. Приязнь и любопытство переросли в дружбу, спокойную, открытую. С теплым чувством, без нажима Энки учил Каина разбираться в самых сложных, видимых и невидимых узорах жизненной ткани Нода.
Но Энки сказал Бек Нети:
– Это я учусь у него.
И Бек Нети кивнул: он все понял. Даже ему самому пришлось признать, что способность Каина смотреть на вещи новыми глазами и другим помогает находить новые точки зрения, обретать новый взгляд.
Каин высвободил энергию дряхлеющей страны. Верховный военачальник и его сын с удивлением наблюдали, как всего за несколько недель новых дел было начато и перемен свершилось куда больше, чем за многие предыдущие годы. Каин легко брался решать затруднения, быстро отыскивал выход, и каждый разговор заканчивался коротким: «Хорошо, так и сделаем».
– В нем нет места сомнениям, ни капли осторожности, – говорил иногда огорченный Бек Нети.
– Зато мы своей нерешительностью чуть не довели страну до гибели, – уточнял Энки.
Обо всем этом размышлял Энки, сидя у весла. Время от времени он поливал голову водой из ковша. Энки плохо переносил жару.
– И еще Ан Нам сказал… – прервал тишину Каин и запнулся в смущении.
– Что? – спросил Энки.
– Он сказал, что народ любит того, кто сам… да, кто сам способен любить.
Каин покраснел, но Энки сделал вид, что ничего не заметил.
– Но это же само собой разумеется, – только и сказал он.
И когда Каин наклонился через борт и окунул гудящую голову в прохладную воду, его ступня выпустила шкот, и парус, как мятая тряпка, обвис вдоль мачты.
– Этого я никогда не понимал, – проговорил он, выпрямляясь.
– Всего труднее разглядеть то, что касается тебя себя, – пояснил Энки. – Другим виднее.
Каин кивнул: возможно, так оно и есть.
Ему хотелось поделиться с Энки еще одной мыслью из того взволновавшего его разговора:
– «Тот, кто не боится, добр», – сказал Ан Нам. И в нем не было ни тени сомнения. «Это так просто», – добавил он.
Энки присвистнул от удивления: мысль была нова и для него.
– Но это я видел лишь с другой стороны, – ответил он.
– С какой?
– Страх часто делает человека злым. Тот, кто поступает дурно, почти всегда пребывает в страхе.
Оба опять замолчали. Каину хотелось обдумать еще одну мысль. Он вновь лег, сделал еще одну попытку поставить парус по ветру.
Вскоре Энки начал рассказывать о жене и детях: сыну еще нет года, но он уже ходит, а дочь такая хорошенькая…
Все это звучало мило, но скучно, и Каин почувствовал, как к нему подкрадывается сон, он попытался сопротивляться дреме, но сдался и уснул. Проснулся он, когда Энки, плеснув воды ему на голову, засмеялся и крикнул:
– Ты самый самовлюбленный человек из всех, кого я когда-либо встречал. Как только разговор переходит с тебя на других, ты тут же засыпаешь.
– Ты прав, – серьезно ответил Каин, задетый за живое.
– Нет, Каин, нет, – возразил Энки. – Я шучу. Правду сказать, мы слишком мало говорим о тебе, ты молчишь о том, кто ты и что чувствуешь.
– Но я всегда думаю о самом себе, – ответил Каин.
– А кто этого не делает? – возразил Энки. И оба рассмеялись.