Владимир Рыбин - ИСКАТЕЛЬ.1980.ВЫПУСК №5
— Да.
— Что именно?
— У нее было много драгоценных камней.
— Как вы сказали7 Драгоценных камней? — В голосе прокурора послышалась радость.
— Совершенно верно.
Присяжные, все как один, подались вперед и теперь внимательно вслушиваясь в каждый ответ свидетельницы.
— Где вы находились, когда увидели их?
— Я собралась войти в ванную, дверь же в комнату Элеонор была слегка приоткрыта. Я тихо подошла и увидена расстеленный на кровати кусок ткани, на котором лежала целая горсть камней. Элеонор стояла на коленях спиной ко мне и считала эти камни. Затем я тихо прикрыла дверь и ушла.
— Вам известно, где они сейчас?
— Нет, сэр.
— Однако вы видели их у подзащитной?
— Да, сэр.
— Значит, вы полагаете, что эти камни находились среди вещей, переданных Перри Мейсону?
— Возражаю, ваша честь! В вопросе содержится не очевидный факт, а предположение, а потому считаю его неправомерным, — заявил Мейсон.
— Возражение принято.
— Тогда прошу задавать вопросы, — недовольным голосом произнес Бергер.
Мейсон некоторое время размышлял, затеи сказал тихо сидящей рядом Делле:
— Здесь явная ловушка, Делла. Но мне все же хотелось бы узнать, в чем она заключается.
Он медленно поднялся со своего места, подошел к углу стола и пристально посмотрел на свидетельницу.
— Итак, вы стояли в дверях комнаты? — спросил он Этель Билан.
— Да.
— И видели драгоценные камни на кровати?
— Да.
— Какое расстояние было между вами и кроватью?
— Примерно футов десять.
— И вы заметили, что это были драгоценные камни?
— Да.
— Какие это были камни?
— Бриллианты, изумруды и несколько рубинов.
— Сколько у вас было по-настоящему ценных бриллиантов?
Свидетельница потупила взор.
— Так сколько же? — настаивал Мейсон.
— Ни одного, — призналась она.
— Сколько у вас было настоящих рубинов?
— Один. Я хочу сказать, что мне его подарили. Я… мне кажется, он был настоящим.
— Как долго он находился у вас?
— Он и сейчас у меня.
— А теперь насчет тех рубинов, на кровати, — сказал Мейсон. — Это были необработанные камни, дамские украшения или имитация?
— Это были рубины.
— Настоящие?
— Да, сэр. У меня, по крайней мере, сложилось такое впечатление. Я пытаюсь светить вам как можно точнее.
— Это похвально, — сказал Мейсон. — Скажите, сколько раз вы обсуждали этот вопрос с районным прокурором?
— Мы не обсуждали этот вопрос. Я только рассказала ему о том, что произошло.
— Вы также сказали, что рубины были настоящие?
— Да.
— И что вы находились на расстоянии десяти футов?
— Да.
— Не ближе?
— Нет. Думаю, что нет.
— Как долго вы стояли у двери?
— Наверное, секунд десять.
— Теперь о вашем рубине. Как он оформлен? Он оправлен в кольцо?
— Да.
— Вы его часто носите?
— Да.
— И все же, — сказал Мейсон, — вы до сих пор не знаете, настоящий он или нет. И после этого вы хотите уверить присяжных, что с расстояния в десять футов и всего десять секунд глядя на целую россыпь камней вам удалось заметить, что все они натуральные, не так ли?
— Видите ли, я… конечно, если вы так ставите вопрос, то ответ мой звучит абсурдно.
— Он звучит абсурдно потому, что он вообще абсурден, — заявил Мейсон. — У меня все!
После адвоката вперед выступил Хэмилтон Бергер, и на его лице заиграла самодовольная усмешка.
— А теперь давайте мы с вами допустим, что Дуглас Хепнер был убит шестнадцатого августа примерно в пять часов дня. Скажите, свидетельница, когда вы видели эти камни, до его смерти или после?
— Протестую! Вопрос наводящий, а потому неправомочен, — раздраженно воскликнул Мейсон. — Я считаю, что постановка такого вопроса недостойна работника юстиции, а потому прошу суд не принимать его во внимание.
Лицо судьи Морана приняло суровое выражение.
— Протест принят, — сказал он. — Суд не принимает вопрос во внимание.
— Ну ладно, — согласился Бергер, — тогда скажите мне, когда вы видели эти камни?
— Шестнадцатого августа.
— В котором часу?
— Около шести вечера.
— У меня все.
— Вопросов больше нет, — обратился к суду Бергер, — я прошу вызвать свидетельницу мисс Сюзанну.
Сюзанна Гренджер заняла место Этель Билан и произнесла клятву.
— Ваше имя Сюзанна Гренджер? — спросил Бергер.
— Да, сэр.
— Вы, кажется, совсем недавно вернулись из Европы?
— Да.
— Возвращаясь из Европы, вы встретили на судне Дугласа Хепнера?
— Совершенно верно.
— Как развивались ваши отношения после возвращения из Европы?
— Ну, мы несколько раз встречались, он навещал меня.
— Мне хотелось бы узнать, упоминал ли Дуглас Хепнер в разговоре с вами имя Элеонор Корбин? — спросил Бергер.
— Конечно, упоминал.
— Скажите, он случайно не называл Элеонор Корбин свой женой?
— Нет, не называл. Напротив, он…
— Неважно, неважно, — быстро среагировал Бергер, поднимая руку ладонью вперед, словно полицейский регулировщик, останавливающий поток транспорта. — Я хочу изучить этот вопрос исключительно с правовой точки зрения. Так как здесь было заявлено, что подзащитная является его женой, я спросил вас, не слышали ли вы, чтобы он именовал ее женой. Вы ответили, что нет. Этот ответ точно соответствует поставленному мной вопросу. А сейчас я хочу задать вам более узкий вопрос. Приходилось ли вам разговаривать с подзащитной о Дугласе Хепнере?
— Приходилось.
— Когда это было?
— Примерно пятнадцатого августа.
— И о чем шла речь?
— Я… в общем, Дуглас был у меня, а когда он ушел, я обратила внимание на то, что дверь в триста шестидесятую квартиру приоткрыта. Щель небольшая, но вполне достаточная для того, чтобы Элеонор Корбин могла видеть, как он проходил через холл и…
— А откуда вы знаете, что подзащитная вела за ним наблюдение?
— Потому… ну, потому, что я знала, что она поселилась у Этель Билан, чтобы, шпионить за…
— Я не спрашиваю вас, зачем она там поселилась, — прервал ее прокурор. — Это может сказать лишь очевидец. Ваша честь, я прошу вас объяснить свидетельнице, чтобы она точно отвечала на поставленные мною вопросы и не давала дополнительной информации.
— Хорошо, — холодно заявила Сюзанна Гренджер. — Я знала, что подзащитная поселилась у Этель Билан. Я заметила также, что всякий раз, когда Дуглас уходил от меня, дверь в соседнюю квартиру была приоткрыта и за ней стояла Элеонор Корбин.
