Карл Май - Из Багдада в Стамбул
– И отправили вслед Ису, сына Мариам, и даровали ему Евангелие, и вложили в сердца тех, которые последовали за ним, кротость и милосердие…
Тут подошли Алло и курд-соран, чтобы закрыть могилу. Я хотел уже снова взять слово, как мне сделал знак перс. Он вышел вперед и прочитал несколько строк из восемьдесят второй суры.
Теперь могила была закрыта, и осталась последняя молитва. И опять меня удержали. Вышел Халеф. В глазах маленького хаджи блестели слезы, и голос его дрожал, когда он, стоя на коленях, молился.
Да, это были редкостные похороны. Один христианин, два суннита и один шиит говорили над могилой умершего. Что касается меня, то я не счел за прегрешение попрощаться с другом на его языке, а участие перса служило доказательством того, что мусульманская религия глубоко проникла в сердце и души разных народов. Халефа за его теплые слова я смог просто обнять за плечи, но знал, что он соблюдал мусульманские обычаи только внешне – внутри это был христианин.
Мы собрались покинуть скалу. Тут Амад своим кинжалом отколол от камня на могиле кусок и спрятал его. Я знал, что это значит: никто не в силах удержать его от кровной мести. В течение вечера он ничего не ел и не пил, не участвовал в наших разговорах и ответил только на одно замечание.
– Ты ведь знаешь, – обратился я к нему, – что Мохаммед Эмин забрал обратно своего вороного. Теперь он твой.
– И теперь у меня есть право снова его передарить?
– Без сомнения.
– Я дарю его тебе.
– Я его не принимаю.
– Но тогда я заставлю тебя принять его!
– Как же ты это сделаешь?
– Увидишь. Доброй ночи! – И он сел.
Я понял, что сейчас самое время удвоить внимание. Но все получилось иначе. Это был печальный, торжественный вечер. Перс ушел за перегородку, его люди сидели на корточках в сторонке, а я с Халефом и англичанином устроился у ручья, где мы охлаждали свои горячие раны. Смерть Мохаммеда произвела на всех тяжкое впечатление. Я чувствовал к тому же, что у меня начинается лихорадка. И у Халефа были те же симптомы.
Я провел ужасную ночь, но мой могучий организм справился с недугом. Я ощущал, как кровь пульсировала по жилам – я общался с разными людьми, но не мог понять, наяву это или во сне, и только под утро забылся тяжелым сном, из которого выбрался лишь к вечеру. Вместо красивых женских глаз, как в прошлый раз, я обнаружил огромный алеппский нос англичанина.
– Снова бодры? – спросил он.
– Да вроде. Ох, что это, опять вечер?
– Вам можно позавидовать, мистер! Женщины взялись за вас. Они прислали капли для раны. Халеф их уже накапал. А потом одна явилась сама и что-то влила вам между зубов. Явно не портер.
– А какая из них?
– Одна какая-то. Вторая осталась на месте. А может, первая – не знаю.
– С голубыми или с черными глазами?
– Глаз я не видел. Она упакована как почтовая посылка. Похожи на голубые.
– Почему же вы так решили?
– Потому что у вас такие же глаза. Как самочувствие?
– Ничего. Ощущаю себя заметно лучше.
– Я тоже. Я аналогичным образом покапал что-то на мои раны и боли не чувствую. Прекрасная микстура! Есть хотите?
– Есть? Я голоден как волк.
– Вот. Голубоглазка принесла. Или черноглазая.
Возле меня стояла серебряная тарелка с холодным мясом, лепешками и разными деликатесами. Рядом – кувшин, но не с чаем, а крепким мясным бульоном, еще теплым.
– Леди знают, когда подавать первое, чтобы оно не остыло, – заметил я.
– Этот кувшин ждет вас с полудня. Когда он в первый раз остыл, они его забрали и снова подогрели. Они к вам явно неравнодушны.
Тут я наконец огляделся. Кроме англичанина, никого не было видно.
– А где перс? – спросил я.
– У женщин. Сегодня утром его не было, и он вернулся с горной козой. Этот бульон из козьего мяса.
– Какие умелые руки все это приготовили!
– А вы лучше думайте, что это старуха все сварила! Да!
– Где Амад эль-Гандур?
– Сегодня рано утром уехал прогуляться. Я вскочил и закричал:
– Так он уехал, вы его упустили!
– С угольщиком и курдом-сораном. Да!
Теперь я понял, что он имел в виду, когда говорил, что сам Аллах послал ему средство для мести! Курд-соран, сам жертва беббе, может быть ему переводчиком. Но несчастного хаддедина нужно было пожалеть. Можно было поставить десять против одного, что он никогда больше не вернется в свой клан. Скакать за ним – тоже бессмысленно. Во-первых, времени прошло уже слишком много, во-вторых, я сам был нездоров, а потом это вообще не наше дело – вмешиваться в кровную месть.
– Он поехал на жеребце? – спросил я.
– На вороном? Вот он, здесь, – ответил Линдсей.
И это тоже! Вот каким образом Амад хотел заставить меня принять коня в подарок! Я не знал в тот момент, радоваться мне или печалиться. В любом случае, исчезновение хаддедина не было мне безразлично, это необходимо было обдумать.
– И Алло с ним уехал? – спросил я. – А как с его жалованьем?
– Он его вернул. Разозлил меня! Так ничего и не взял.
– Успокойтесь, сэр! У него есть лошадь и ружье. Его работа оплачена сторицей. А дальше – кто знает, что там ему обещал хаддедин! Как долго спит Халеф?
– Столько же, сколько и вы.
– Это какая-то потрясающая медицина! Я все время хочу есть.
Едва я приступил к трапезе, как мне помешали – пришел Хасан Арджир-мирза. Я хотел подняться, но он дружески усадил меня на место.
– Сиди, эмир, и ешь спокойно. Это сейчас для тебя главное. Как самочувствие?
– Спасибо, очень хорошо.
– Я так и знал. Лихорадка больше не повторится. Я хочу тебе кое-что передать. Амад эль-Гандур приходил ко мне. Он рассказал мне о себе и о вас всех. Он поехал за беббе и просил тебя простить его, надеется, что ты за ним не поедешь. Он надеется, что вы вернетесь к хаддединам и застанете его там. Вот и все его сообщение.
– Спасибо тебе, Хасан Арджир-мирза! Его уход мне небезразличен.
– Куда вы сейчас направитесь?
– Это надо сначала обсудить. Мой друг и слуга хаджи Халеф Омар должен попасть к хаддединам, потому как у них находится его жена. А у эмира из Инглистана двое слуг там же. Но, возможно, сначала мы заедем в Багдад. Там у инглиса есть корабль, на котором мы можем по Тигру добраться до зеленых лугов племени хаддединов.
– Тогда решайте, эмир! Если вы пойдете на Багдад, тогда я попрошу вас не покидать меня. Вы храбрые воины, я обязан вам жизнью и докажу вам свою дружбу. Мы останемся на этом месте до тех пор, пока вы полностью не поправите свое здоровье. Я буду снабжать вас всем необходимым, ибо вы мои гости. Аллах с вами!
Он ушел, и вскоре появилась старая служанка с подносом, полным всякой снеди.
– Господин прислал вам.
– У вас есть огонь в хижине? – спросил я ее.
