Исуна Хасэкура - Волчица и пряности. Том 7
Впервые я видела своего спутника настолько разгневанным.
Если говорить о прожитых годах, или о силе мысли, или о физической силе – он мне совершенно не ровня; и тем не менее, лицо его сейчас внушало страх.
Мне по-прежнему нечего было ответить.
До сегодняшнего дня я прожила бессчетное число месяцев и лет; но случаи, когда из-за меня люди выходили из себя, можно было пересчитать по пальцам одной руки.
– Только не говори, что ты просто хотела умять побольше мяса и вина.
– Какого!..
Конечно, мой спутник злился, потому что мне же желал добра, но быть обвиненной в том, что я скрывала болезнь только из-за вкусной еды, – это было невыносимо.
Я никогда не собиралась изображать богиню, но все же мне долгое время поклонялись как богине; я осознаю всю важность празднества – его просто нельзя прерывать, тем более – обрывать на середине.
Неужели бы я смогла, по такому мелкому поводу…
– …Прости, я неправ. Я только что неудачно выразился.
Наконец-то мой спутник успокоился. Он испустил тяжкий вздох.
Только тут я осознала, что невольно обнажила клыки.
– Я бы не стала так поступать лишь ради этого…
Как я и думала, волчье поведение было совершенно неуместным.
Именно по этой причине мне следовало бы возблагодарить небеса за то, что сейчас я в облике человека – сейчас нужно вести себя как подобает человеку.
– Я ведь вправду о тебе беспокоюсь. А если бы мы были в дороге, что тогда?
Наконец-то я поняла, почему мой спутник так зол.
Он – бродячий торговец, он все время в пути.
Если человек заболевает во время путешествия, далеко не всегда рядом оказываются надежные спутники.
Как правило, человек страдает в одиночестве вдали от жилья.
Мне вспомнилась грубая пища и неудобные ночлеги, которые мне приходилось выдерживать за время моего путешествия.
Если путешественник серьезно заболеет – не будет преувеличением сказать, что он заглянет в лицо смерти.
Он не такой, как я – я, которая вечно плачется о своем одиночестве, но на самом-то деле привыкла жить с другими людьми.
– …Прости, – произнесла я тихим, хриплым голосом. И это было не притворство. Мой спутник – редкостный добряк, и он действительно тревожится обо мне.
Я же, напротив, думаю только о себе. При этой мысли мне стало стыдно.
Я опустила голову, не смея взглянуть моему спутнику в лицо.
– Да ладно… все хорошо, если только ты здорова. У тебя ведь не простуда и не какая-то еще болезнь, верно?
В его словах слышались радость и печаль одновременно. От этого меня охватила еще большая робость.
Причина моей робости проста. Я волчица, он человек. Понять такие вещи просто невозможно.
– Ну, это… я просто переутомилась, не больше того.
– Я так и думал. Если бы ты взаправду заболела, моей наблюдательности хватило бы, чтобы это заметить.
Мои слова были наполовину ложью.
Но он предпочел не указывать мне на это и не сердиться вновь.
– Но что если…
– ?
Я показала глазами, чтобы он продолжал, и он спросил извиняющимся тоном:
– Может, ты случайно лука наелась?
Теперь на лице моего спутника был уже не гнев.
Теперь оно было полно веселья.
– Я не собачка.
– Ага, ты мудрая волчица.
Увидев, что он наконец улыбнулся, я вдруг вспомнила, что давно уже не улыбалась.
– Кстати, ты ведь не дал еде и вину пропасть, я надеюсь?
Теперь в лице его читалось: «Ну конечно же».
– Я торговец; разумеется, такие вещи мимо меня не проходят. Все, что осталось, я забрал с собой.
Мои клыки вновь появились из-под губы. Но на этот раз – из-за того, что уголки губ сами поползли вверх.
– Однако…
Его улыбка внезапно исчезла, и он протянул ко мне руку. Ладонь у него была не жесткая и не мягкая. Она была совсем не похожа на мои нынешние ладони, скорее она напоминала подушечки лап, когда я в волчьем обличье – такая мозолистая.
Его пальцы мягко откинули в сторону мою челку и прикоснулись ко лбу.
От прикосновения его руки мое сердце забилось быстрее.
Ощущение от этих пальцев напомнило мне танцующее касание волчьего носа.
Когда по моему лицу слегка проходится волчий нос… это для меня немного чересчур интимно.
Конечно же, это чувство на моем лице не отразилось; и, конечно же, мой спутник ничего не заметил.
Словно абсолютно естественным жестом, его рука легла мне на лоб.
– Да, у тебя жар. Похоже, ты и вправду переутомилась.
– И кто, по-твоему, в этом виноват… заставил меня перенапрячься, чтобы помочь тебе выпутаться из твоих проблем.
После этой моей натужной попытки похрабриться он своей сухой рукой ущипнул меня за кончик носа.
– Вовсе не нужно держаться так воинственно.
Хотя на лице его блуждала шутливая улыбка, я ощутила, что слова его полны искренности.
Я вдруг застеснялась на него смотреть.
Отпихнув руку от моего носа, я отвернулась. Однако одним глазком все же подглядывала за ним из-под одеяла.
– Увы, мы опростоволосились перед Норой.
При воспоминании о том, что по моей вине превосходная трапеза пошла наперекосяк, я съежилась под своим одеялом.
Но самым невероятным было даже не это…
Уж раз об этом заговорил кто-то другой – даже если бы мне не было так плохо прежде, теперь точно стало бы хуже.
– Да, и тебе какое-то время нельзя будет есть мясо.
– Уггг…
Я взглянула на него жалобно и печально; он вздохнул.
– С другой стороны, я приготовлю тебе особое кушанье для больных. Ты должна полностью поправиться, ну хотя бы ради меня. После этого в твоем распоряжении будет все мясо и вино, какое только пожелаешь.
При упоминании «всего мяса и вина, какое только пожелаешь» мои уши слегка затрепетали, но по-настоящему тронуло меня «кушанье для больных».
Не только в деревне, которую я опекала несколько сотен лет, но и вообще в мире людей для больных готовили особенно вкусную пищу, чтобы они быстрее выздоравливали.
Для волка быть больным, естественно, означало быть голодным, но пути людей совершенно другие.
Разумеется, я не буду настаивать на волчьем образе мыслей и отказываться от еды.
Во всяком случае, мой спутник наконец-то отвлекся от пастушки и занялся мной.
И я не дам ему снова сбежать.
– Если ты станешь еще немного нежней, это будет уже страшно.
Поскольку мой спутник выглядел ну очень счастливым, я старалась по-прежнему держаться на высоте и не давать себе поблажек.
Хотя Мудрая волчица и может свалиться от утомления и ослабеть, ум ее никогда не утеряет остроты.
Мой спутник ответил с улыбкой на лице:
