Александр Адабашьян - Транссибирский экспресс
Но операция начнется лишь после того, как журналист Карл Шнайдер, подданный Австрии, получит телеграмму о выходе его статьи из печати. Он же первый окажется на месте происшествия и проявит естественную для его профессии оперативность.
Таким образом, получится: Советы пытались организовать убийство видного японского деятеля китайским подданным, они хотели столкнуть великую Японию с Китаем, но благодаря бдительности Исиды — охранника господина Сайто — и оперативности Карла Шнайдера коварный замысел Москвы разоблачен...
Когда Сугимори закончил, генерал Койсо спросил:
— Как вы узнаете об успехе операции, Сугимори-сан?
— Если операция закончится благополучно, Шнайдер пошлет телеграмму на имя крупнейшего токийского издателя Кавамото с известием, что очередной материал готов. Эта телеграмма — сигнал для бума в прессе.
— Простите, Сугимори-сан, — подал голос один из полковников. — А вы не боитесь, что господин Кавамото вновь поступит с нами так же, как поступил однажды?
— Думаю, что нет. Я ему все объяснил. — Сугимори сделал паузу и добавил: — Как следует объяснил.
— Приказ Шнайдеру начать операцию означает, что мы готовы к последующим событиям. Я считаю, медлить нечего, — сказал генерал Койсо. Он поднялся, встали остальные. — Итак, — обратился Койсо к Сугимори, — можете давать телеграмму журналисту.
Сугимори почтительно склонил голову.
На следующий день, ранним утром 22 мая, экспресс подходил к маленькой станции; одинокая фигура дежурного маячила у края перрона.
Было тепло и пасмурно. Дежурный вглядывался в номера вагонов и, найдя седьмой, побежал рядом. Когда поезд остановился, он вошел в вагон и громко сказал:
— Господин Карл Шнайдер! Вам телеграмма!
Из седьмого купе высунулась взлохмаченная голова Шнайдера.
— Да-да! Спасибо! — сказал он торопливо, взял телеграмму и расписался.
Чадьяров не мог не заметить, как напряглась Александра Тимофеевна, услышав голос дежурного. Она тотчас вышла в коридор и закурила.
Чадьяров слез со своей полки и встал перед зеркалом, как бы соображая, стоит ли вставать или можно еще полежать. Невзначай взялся за ручку двери и, подсунув под нее тапочку, закрепил так, чтобы зеркало в простенке отражало коридор. Сделав это, он влез на полку и накрылся одеялом. Через несколько минут Чадьяров увидел, как Исида пронес в купе к Сайто стакан чаю. Потом вышел в коридор и остановился, глядя в окно.
...Шнайдер еще раз прочел телеграмму.
«Значит, там все готово, и дело надо кончать сегодня».
Шнайдер знал, что значит для японцев эта операция. Исход ее закрутит такую машину, в шестерни которой попадать, мягко говоря, нежелательно. Но, по логике, после странного письма, полученного Исидой, операцию нужно было отменить. Или по крайней мере перенести до той поры, пока не станет ясным, кто писал это письмо. В данный момент отменить операцию мог только Шнайдер. И в этом случае вся ответственность ложилась на него.
«Ну, хорошо, — размышлял Шнайдер, лихорадочно отхлебывая чай из стакана, — отменю. Из-за чего?.. Из-за странного письма. Но ведь того, кто это письмо написал, нет. А может быть, его и не существует? Может быть, его написал Исида сам, чтобы провалить операцию моими руками? Что тогда? Тогда получится, что я самовольно сорвал тщательно продуманный и долго подготавливаемый план японской разведки и тех, кто станет новым правительством. — Шнайдер отставил стакан. — Этого мне, конечно, не простят. С другой стороны, если письмо написал не Исида, тогда почему никто не явился на встречу?.. А может, эта встреча состоялась, но Исида мне о ней не сказал?.. Нужно было идти вместе с ним. Но тогда бы грубейшим образом нарушилась конспирация, и я допустил бы профессиональный просчет, выразил бы недоверие тем, с кем работаю. Это для японцев тоже непростительно... А если, скажем, Исида продался Советам и раскрыл операцию?.. В таком случае пострадать может только Сайто, и Демидова, и этот... тюфяк Фан. Я никого не убивал, я журналист, и инкриминировать мне нечего».
И Шнайдер решил так: телеграмма получена, операция готова. Писавший письмо не обнаружил себя. Значит, нужно действовать, но быть готовым к неожиданностям!
Шнайдер выглянул в коридор — Исида и Демидова, видно услышав о телеграмме, стояли неподалеку. Шнайдер подошел к окну напротив своего купе и сдвинул левую занавеску.
Это означало — сегодня!
Потом Шнайдер постоял у окна, невидящими глазами глядя на проносившийся мимо перелесок. Он подумал, что, пожалуй, эта операция будет последней в его сотрудничестве с японцами. Надо отдохнуть. Уйти на покой года на два подальше от Азии... Хорошо бы и от Европы подальше... И от Америки...
Мысли его снова вернулись к сегодняшней операции. Что-то в ней настораживало... Но действовать необходимо.
В своем купе Шнайдер тщательно проверил оружие, неожиданно для самого себя перекрестился и вышел в коридор.
Он обратил внимание на то, что дверь пятого купе была приоткрыта, а в зеркале отражался спящий Официант. Проходя мимо Демидовой, Шнайдер тихонько коснулся ее локтя, как бы прося идти за ним: он все же решил поговорить с Ракушкой.
— У меня к вам просьба, мадам, — сказал Шнайдер, когда Александра Тимофеевна двинулась за ним. — Я слышал, вы русская. Может быть, вы мне поможете с названиями станций? В расписании есть перевод, но, что эти слова обозначают на русском языке, я не знаю... А мне бы они очень пригодились для статьи...
Остановившись у расписания на стене, Александра Тимофеевна начала переводить Шнайдеру названия станций, и он, записывая их в блокнот, тихо спросил:
— У вас нет ощущения, что мы едем не одни?
— То есть? — подняла на него глаза Демидова.
— Что нас контролируют?
— Нет, — поразмыслив, ответила она.
— А как ваш «муж»?
— Глупый, трусливый человек.
— От него не может быть сюрпризов?
— Думаю, нет. Он почти не выходит из купе, целыми днями лежит и ноет, проклиная судьбу.
— Она действительно у него незавидная, — улыбнулся Шнайдер и тут же серьезно добавил: — Операция сегодня. Будьте готовы.
17
Чадьяров знал: времени у него мало. Но сегодня, после получения Шнайдером телеграммы, оцепенение Демидовой, ее нервозность — все говорило за то, что времени не осталось совсем.
Когда Александра Тимофеевна вошла в купе, Фан брился.
— Пойдем завтракать? — рассеянно спросила она.
— Сейчас... Иди, я догоню.
Против ожидания Александра Тимофеевна не стала спорить. Отправилась в ресторан.
Японцы уже ушли. Чадьяров услышал голос Шнайдера, который, крикнув проводника, как всегда, попросил закрыть свое купе.
