Татьяна Догилева - Жизнь и приключения Светы Хохряковой
Детские каникулы для кукольного театра – самое хлебное время, играем по три спектакля, и обязательно хоть раз в день «Снежную королеву». Спектакль был удачный, мне нравился, играла я там несколько ролей, в том числе и Маленькую Разбойницу – это вообще, можно сказать, была моя любимая роль. В последней сцене Маленькой Разбойницы, ну, когда она прощается с Гердой, всегда были большие аплодисменты, и меня так и тянуло выскочить из-за ширмы и раскланяться перед публикой. Еле сдерживались. И вот, в первый же день каникул, после окончания последнего спектакля я вышла через служебный вход, а там меня поджидали два благодарных зрителя – папа и сын. Мальчику было лет семь, а папе… Я как взглянула на него, сердце стало колотиться так, будто решило разбить грудную клетку и упасть в снег ему под ноги. Он был такой красивый! Похож на артиста Домогарова в молодости. В нем все было совершенно.
– Добрый вечер, – произнес мистер Совершенство. – Мы с сыном получили огромное удовольствие от спектакля. На каникулы сюда приехали, к бабушке. А она нас в театр отправила.
– Да, а я еще идти не хотел, – подхватил сынишка. – В жизни не видел таких хороших спектаклей. Так здорово! Как будто по-настоящему всё! Я только не понял, куда Маленькая Разбойница делась. Все ждал, ждал, а она так и не появилась. Вот хочу узнать, что с ней дальше-то стало?
– Вы Светлана Хохрякова? Мы не обознались?
Я тупо кивнула, не отводя взгляда от его лица.
– Ну, видишь, Паш, – вот тебе Маленькая Разбойница. Мы ваш портрет в фойе разглядели, а в программке прочитали, кто кого играет. Решили дождаться лично вас, выразить горячую благодарность и прояснить дальнейшую судьбу вашего персонажа.
– Вы не из Ежовска? – проблеяла я.
Он расхохотался, показав свои идеальные зубы.
– Нет, мы из Питера. Прибыли на две недели проведать родственников и посмотреть на настоящую русскую зиму. В Питере ее не очень-то разглядишь. А здесь – красота, скажи, Паш?
– Красота, – подтвердил мальчик. – Только я хочу про Маленькую Разбойницу…
– Сын, видишь, тетя устала и замерзла. Что нам на холоде разговаривать. Пойдемте в кафе!
И мы пошли в кафе. Там он представился:
– Александр Волков, летчик гражданской авиации.
Я никак не могла сообразить, что придумать про Маленькую Разбойницу, потому что в башке билось: «Господи! Какой красивый!» Пообещала рассказать завтра после спектакля, на который их пригласила. Пашка обиделся и стал проситься домой. Александр Волков подмигнул мне и решительно заявил:
– Давайте сделаем так. Я сейчас отведу Пашу к бабуле. А потом вернусь за тетей Светой и провожу домой. А по дороге все-таки выведаю у нее про Разбойницу. Идет?
– Идет! – мгновенно ответила я, хотя вопрос скорее был обращен к мальчику.
Так начался этот роман. Сказать, что он был бурным – значит, не сказать ничего. Голову мне снесло абсолютно. Я начинала плакать, если долго его не видела, а оргазм у меня начинался от одного его прикосновения. Ухаживал он потрясающе, ни от кого не таился, водил меня по ресторанам, все время делал милые подарочки, смотрел с обожанием и придумывал всякие прозвища, называл меня и артисточкой, и малышом, но чаще всего, конечно, Маленькой Разбойницей. Но кольца обручального никогда не снимал, даже в постели, и ничего-ничего не обещал. Так что, когда детские каникулы кончились, кончился и наш роман. Последнюю ночь он провел у меня, я даже накормила его завтраком. Он все шутил, был весел, и я, как ни странно, тоже; только все смотрела и смотрела в его необыкновенные глаза и никак не могла наглядеться. Простился он тоже весело:
– Ну что, малыш, прощаемся? Я тебе очень благодарен, ты подарила мне настоящую сказку. Надеюсь, ты меня тоже будешь вспоминать с удовольствием? – Я в ответ улыбнулась. – Ну и молодец! – Он немного посерьезнел и, погладив меня по голове, произнес: – Ты – редкая женщина. Бриллиант. – И протянул мне коробочку.
Я открыла ее, в ней лежала тоненькая цепочка белого золота с крошечным бриллиантиком-кулоном.
– Спасибо, Саша.
Я обняла его и поцеловала.
– Ну, я пошел.
– Иди. Пашке привет. Счастливого пути!
– Спасибо!
И дверь захлопнулась.
Телефона своего он мне не оставил, и сам звонить не обещал. «Было и прошло». По крайней мере, честно.
Первое время после отъезда красавца летчика я, как мне казалось, держалась абсолютным молодцом. Даже гордилась собой: вот, мол, какая сильная женщина, все эмоциональные бури нипочем, не плачу, плюю на жалостливые взгляды и перешептывания за спиной, – можно сказать, мужественно справляюсь. Только вот кулончик Александра Волкова не носила, спрятала подальше, чтобы на глаза не попадался. Да Антон стал поругивать за плохую игру.
А потом меня как накрыло черной пеленой, и конец пришел всей мужественности и эмоциональной устойчивости. По инерции ходила в театр, топталась за ширмой и думала только об одном: зачем я это делаю, кому нужен весь этот балаган? Аж тошнило, – так не хотелось кукол двигать. Антон Хуанович сильно рассердился и в наказание перевел меня в гардеробщицы. Но на новой должности я тоже не прижилась, меня так раздражали дети и их мамаши, что я практически швыряла куртки и пальто им в лицо. Зрители были очень недовольны, несколько раз случались небольшие скандалы, не скандалы, а так – базарные некрасивые перепалки, – мне пригрозили увольнением, и я сама перестала ходить в театр и полностью погрузилась в депрессию. Тихо загибалась дома, пока на мобильный не позвонил Антон и не сообщил, что у нас в Ежовске будет конкурсный отбор в «Академию успеха» и я должна принять в нем участие. Я повиновалась без особого восторга, а меня вдруг взяли.
Так было у меня, а как будет с Маней, я предугадать не могла, мы с ней очень разные. Она была моложе и не прошла через многие невзгоды, которые достались мне. Очень я за нее опасалась.
Она пришла после занятий, как всегда, радостная; с порога заявила, что «день прекрасный, весной пахнет до невозможности». Скинула верхнюю одежду и сразу нырнула в кухню, стала там греметь посудой и рассказывать какие-то новости из педучилища. Я, конечно, не врубалась в ее рассказы, потому что ждала вопроса: «А где Ильдар?»
– Свет, ты меня не слушаешь, что ли?
Маня появилась в гостиной.
– Нет, не слушаю, – честно ответила я.
– Свет, ты чего так скукожилась? На тебя смотреть страшно. Это ты из-за Ильдара? Считаешь себя виноватой? Светочка, родная, все не так, как ты думаешь. Я знала, что он уедет, он мне об этом сказал. А тебе я благодарна буду до конца дней своих за то, что получила такое счастье. Ты думаешь, вот пожил он два месяца, уехал навсегда и оставил меня со сломанной судьбой? А вот и нет. Счастье мое продолжается, только оно теперь в сердце. – Маня приложила руку к левой стороне груди, показывая, где именно ее счастье, и вдруг прыснула как девчонка: – И еще кое-где! – И она положила руку на живот. – Я беременна! – радостно закричала она на весь дом и закружилась от переполнивших ее чувств.
