Татьяна Догилева - Жизнь и приключения Светы Хохряковой
Обзор книги Татьяна Догилева - Жизнь и приключения Светы Хохряковой
Татьяна Догилева
Жизнь и приключения Светы Хохряковой
Часть первая
Остров
Я открыла глаза и прислушалась. Кроме шума волн, не было слышно ничего. Солнце светило в полную мощь, и казалось, что остров и море подсвечивают специальными приборами. Я улыбнулась, вспомнив свои первые дни на острове. У меня тогда приключился настоящий шок. Я потеряла дар речи от этих красоты и великолепия. И несколько дней просто сидела на берегу и пялилась на океан. Даже не спала. Мне казалось, что, если закрою глаза, это сказочное место вмиг исчезнет и я вновь окажусь в своей привычной дерьмовой жизни.
Шакалы меня тоже не трогали. Не животные, конечно, а люди. Мои, так сказать, соплеменники, чтоб они все передохли. Не трогали первые дни, потому что было чем заняться. Они давали интервью, делали что-то еще, повторяю, мне было не до них. Я словно сошла с ума.
Вдалеке взметнулся в воздух фонтан воды. Киты! Я улыбнулась своими разбитыми губами. Как все-таки здорово! Могла ли я когда-нибудь подумать в своем задрипанном Ежовске, что вот так, живьем, увижу китов. А вон они. Знакомая семейка – мама, папа и сынок, который сейчас начнет играть. И точно, китенок развлекался – выскакивал из воды и переворачивался в воздухе. Улыбаться было больно, но губы расползались сами. Что-то зачастила эта семейка к нашему острову. Точно позируют специально, зная, что здесь есть кому их снимать; сейчас прибегут полоумные мужчины с камерами и начнут орать: «Быстрее! Уйдут! Быстрее! Ай, молодцы, ай, красавцы! Ну еще, еще!» И точно, за спиной послышался топот. Я вздохнула – надо уматывать, а то и ко мне привяжутся. Встала и пошла вдоль берега, подальше от людей. Но кто-то явно увязался за мной. Лучше оглянуться. И я оглянулась. Это был Славка – тоже говнюк, конечно, но наименее говнистый из всех. Я остановилась и молча ждала, когда он подойдет.
– Здорово! – буркнул он на ходу. – Поговорить надо. – И, не останавливаясь, направился в сторону зарослей, я – за ним. Продравшись сквозь плотные кусты, мы выбрались на свободное местечко вроде маленькой полянки. – Курить будешь?
Он протянул мне пачку «Мальборо» в целлофановом пакете.
Я удивленно уставилась на него.
– Не бойся, здесь нет ни камер, ни микрофонов.
– А-а, – сказала я, взяла сигарету и жадно затянулась, прикурив от Славкиной зажигалки. Голова сразу закружилась, и я села прямо на песок.
– Повело? – без интереса спросил Славка. Вместо ответа я легла на спину и закрыла глаза.
Славка помолчал и сказал:
– В общем, расклад такой – сваливать тебе надо.
Я аж дымом поперхнулась, чтобы унять кашель, перевернулась на правый бок, жопой к Славке и скрючилась в позе эмбриона, но курить не перестала.
– Сделать можно по-разному. Либо идешь к камню желаний, плачешь там, то да се, сил нету, слаба оказалась, хочу домой к маме…
– У меня мамы нет. Померла… – сообщила я и, чтобы закрыть тему, добавила: – Папа еще раньше погиб, родственников не имею, – и затянулась, ожидая реакции. Хотя, конечно, какая реакция, он-то здесь вообще ни при чем, но облегчать ему жизнь я не собиралась, пусть покрутится.
– Тогда… Тогда… Собирай совет племени – отпустите домой, проявите великодушие, оказалась неприспособленной к тяжелым условиям и…
Вот это «и» было самым интересным, я ждала, что последует за ним, ну и дождалась.
«И не смогла справиться со своим эгоизмом, не умею жить в коллективе. Простите за все, не поминайте лихом. Вы меня многому научили…»
Я перевернулась на другой бок, лицом к нему – понаслаждаться; Славка замялся. Я же говорю, он не самый говнистый.
– Чего уставилась? – заорал он и заметался по нашей микрополянке, что было довольно проблематично – Славка толстый. – Это не я придумал – решение руководства – вывести тебя из игры, пока все не закончилось каким-нибудь ужасом!
– Не ори! – сказала я. Лежать в позе эмбриона мне надоело, и я опять села. – Дай еще сигарету.
Славка сел рядом и протянул почти полную пачку, оставив себе одну сигаретку.
– И это, Светка… Давай хоть сегодня без эксцессов, в мое дежурство. Я тебя прошу.
– Бздишь?
Славка помял сигарету в пальцах.
– Бздю.
А потом запричитал, как баба:
– Проклинаю себя, что ввязался в это дерьмо. Ведь знал, что так будет. Зачем полез, зачем? Старый болван…
– Да ладно, Славик, не ной, знал ты, зачем полез – за деньгами. Вам папашка Илькин столько бабок отвалил, что вы снимаете то, что Большому Папику надо. Надо, чтобы Илька стал героем, будет этот подонок героем. Конечно, сделать такое будет трудно, но ничего, постараетесь. В противном случае еще месячишко тут посидите, москитов покормите… – От такой перспективы Славка аж передернулся и застонал. – Не стони, Славец, не стони. Приедешь, «мерседес» себе купишь. Купишь «мерседес», Славец?
– Квартиру куплю нормальную. Двадцать лет пашу как папа Карло на этом гребаном телевидении, известный журналист вроде, а живу в хрущобе.
– Ну вот, квартиру купишь, будешь жить в хоромах, видишь, как здорово, а то что меня тут пиздят каждый день – это херня, Слав. Попрошу прощения у этого гондона и дело с концом. С большим таким жирным концом, с головкой. Большого Папика конец, и этим концом он вас всех тут имеет во все места; меня, Слава, только бьют, а вас всех имеют.
Я поднялась, засунула целлофановый пакет с сигаретами в карман грязных шорт и вломилась в кусты. Славка остался сидеть, свесив голову. Жалел, наверное, себя. Я еще раз подивилась мужикам. В любой ситуации они найдут повод пожалеть себя. Вот и сейчас известный журналист Вячеслав Погорельцев, снискавший любовь телезрителей своими неподкупными спецрасследованиями, сидел на небольшом острове в Тихом океане в зарослях колючих кустов и жалел себя за то, что снимает спецпроект для Главного канала TV под названием «Супергерой» – Суперигра за бешеные бабки. Одна неувязочка – суперпроект оплачен Большим Папиком, главным олигархом страны Шамилем Калгановым, а супергероем страны должен был стать его сын Ильдар Калганов – подонок из подонков, наркоман и просто псих. Но Большому Папику вздумалось двинуть сыночка в политику, и он начал рекламную кампанию своего отпрыска, а поскольку у них вся семейка прибабахнутая, то начали они с Академии успеха. Потому что Ильке попала шлея под хвост, и он сначала захотел стать певцом. Папик купил Ильке Академию, целиком купил, и запер Ильку с хористами на три месяца в Звездном доме под видеокамерами с надеждой, что он хоть чуть-чуть попридержится с наркотой, которой начал баловаться с тринадцати лет. Наркологи дежурили там круглосуточно, и Илька три месяца был бы хотя бы вменяемым. Стал он победителем Академии, и вся страна наслаждалась его хитами «Я непобедим в своей любви» и «Девчонки-потаскушки». Петь-то он, конечно, не умел, но с другой стороны, там вообще никто не умеет петь. Я тоже хреново пою. Но я никого и не победила. На Ильку работали лучшие специалисты шоу-бизнеса. Ему даже Пол Маккартни песню подарил. Услышал, мол, случайно Илькино исполнение и потрясся. Сколько Папик отвалил за потрясение сэра Пола, даже и догадаться нельзя, тот тоже вроде не бедняк, но до Папика ему, конечно, как до Луны. Песня так и называлась «Как до Луны». Никто ничего не понял, но охренели все. Даже мы, участники Академии, зная, что это на самом деле фуфло и залепуха, какое-то время взирали на Ильку, как кролики на удава – все-таки с Маккартни на дружеской ноге. Сам Илька тоже сбрендил от своего величия, он ведь совсем молодой – 17 лет тогда было, обнюхался кокса прямо на очередном концерте и свалился в бессознанке прямо на сцене. Скандал заминали как могли, но слухи поползли, и песня была отозвана. Я вообще думаю, что сэра Пола развели как лоха на что-то душещипательное и благотворительное. Папик практически всесилен, нет такой службы и структуры, какую он не смог бы купить на корню. Крутой, аж дым из жопы. Один прокол у крутого – недетопроизводителен. Илька – единственный его отпрыск и наследник. И ничего папаша сделать не может. Куда тогда всю х…ву кучу деньжищ девать? Некуда. Вот Папик и носится с ним, вернее, за ним, то с кнутом, то с пряником. Тогда, после концерта скандального, только Илька отошел от бессознанки, Папик вломился в Звездный дом и отметелил сыночка прямо у нас на глазах. Страшная была картина. На что я уже тогда этого гондона Ильку ненавидела, но чуть не описалась от страха. Чувствительная была. Чего-то верещать стала, на руке Папика повисла, ну и тоже в стенку отлетела. Так нас двоих и отвезли в больницу с диагнозом сотрясение мозга. А потом в больницу камер понавезли и снимали на белоснежных простынях с гвоздиками на тумбочке. Типа, мы с Илькой танец акробатический разучивали и грохнулись во время поддержки. Танец потом доснимали, когда мы уже вышли. Папик к тому времени остыл и расплачиваться начал. В приступе отцовской любви Ильке яхту подарил, а мне комнату в коммуналке в Черемушках, так как я не москвичка. И стали они считать, что я им по гроб жизни обязана. А мне после этого подарка вообще в Академии п…ец наступил. Там же половина только Илькиных корешей была, вторую половину набирали из таких же придурков, как я, по всем провинциям нашей великой Родины.
