Джеймс Тейбор - Глубокая зона
Барнарду она тоже нравилась. Не так, как Халли, конечно. Халли – особенная. Она функционировала на более высоком уровне, чем остальные, манила за собой. В ее присутствии Барнард замечал, что его собственный мозг работает быстрее, речь становится изысканнее, чувства – ярче. Однажды на заре карьеры его научный руководитель, теперь уже давно пенсионер, сказал: «Дон, в этом мире есть два типа людей: одни заряжают тебя энергией, другие высасывают твои соки. С первыми – а они встречаются редко – ты возносишься вверх. Вторые тянут вниз». Халли относилась к первому типу. Он скучал по ней каждый день.
– Разве? – Барнард покачал головой. – Сомневаюсь, что когда-то я обладал такой работоспособностью, как вы, Эвви.
– Наверное, обладали, сэр. – Флеммер пожала плечами. – Как же вы тогда достигли таких высот?
– Вы льстите старику.
– В правде нет лести, сэр.
Кейси фыркнул и вновь похлопал ее по плечу. Она опять зарделась.
– Эвви у нас чудесный собеседник, верно? Для ученого, я хочу сказать.
Флеммер отмахнулась от комплимента.
– Ну, прекратите же, доктор Кейси…
Девушка опустила глаза, так что Барнард не видел выражения ее лица, но в голосе услышал нечто, чему не мог подобрать названия. Едва уловимое несоответствие тона и улыбки. Он наблюдал такое и раньше и всегда вспоминал о том, как она застенчива. Разумеется, в определенных случаях похвала приятна, однако порой бывает мучительна, потому что привлекает внимание. Он решил прийти Эвви на выручку и сменить тему.
– Кстати, я зашел, чтобы… – Барнард умолк. Он просто хотел выбраться из кабинета, быть ближе к событиям, попытаться помочь делом. Но сказать такое вслух постеснялся.
– Проверить, как у нас успехи, – подсказал Кейси.
Барнард отхлебнул мутный кофе, проглотил, крякнул.
– Да. И сообщить кое-что. Мы получили из-за границы жизнеспособную культуру АКБ.
– Дьявол в бутылке. – Кейси навострил уши.
– Да. Как вы знаете, еще две лаборатории пытаются синтезировать «лунное молоко» и получить новый антибиотик.
– Не очень-то успешно, насколько я слышал.
– Верно. Хочу, чтобы ты со своей командой попробовал расшифровать генетический код АКБ.
Кейси выпрямился.
– Когда начинать?
– Сегодня.
– Будем работать в две смены. С восьми до четырех и с четырех до двенадцати.
Кейси выглядел уставшим, но откликнулся с готовностью. Флеммер внезапно оживилась, как собака, которую нежданно-негаданно одарили куском свежего мяса. Хороший знак, отметил Барнард. Она не сдается. Если о ком беспокоиться, то о Лу. Вспомни хотя бы об эмфиземе. Как и Барнард, раньше Кейси был заядлым курильщиком – «Кэмел» без фильтра, флотская привычка. В отличие от Барнарда, он не бросил курить до тех пор, пока в прошлом году ему не поставили диагноз – эмфизема легких. Болезнь пока не дошла до критической стадии, но все равно изматывала силы.
– Мы справимся, Дон. – Кейси поднялся, допил остатки кофе. – Правда, Эвви?
И ласково похлопал ее по руке. Опять вспыхнув, девушка энергично закивала.
– Обязательно справимся, сэр. – Она вскочила, расправила плечи, попыталась пригладить волосы. – Когда именно АКБ будет у нас, сэр?
– В течение часа должна прибыть на четвертый.
Четвертый уровень биологической защиты, святая святых, где содержали самые смертоносные патогены.
Барнард помолчал в нерешительности и продолжил:
– Понимаю, не мне вам об этом напоминать… И все же прошу, будьте осторожны. С бактерией такого типа мы никогда не встречались. Для нас она как будто марсианского происхождения. Черт возьми, возможно, она и впрямь с Марса. Вы видели, на что способна эта зараза.
Кейси и Флеммер молча кивнули.
– Необходимо строжайшее соблюдение регламента. Сроки важны, однако послаблений мы себе позволить не можем.
– Понимаем. «Дельта-17» будет закрыта наглухо.
– Ну, вот и хорошо.
Барнард поставил чашку с так и не допитым кофе, встал и пошел к выходу. Его остановил голос Флеммер:
– Сэр, я хочу сказать… вам обоим… Спасибо! Работать с акинетобактерией в критической ситуации – такая уникальная возможность выпадает раз в жизни. Нет слов, как я вам благодарна. За то, что верите в меня.
Это было так на нее не похоже, что Барнард на мгновение застыл на месте. Глаза Флеммер блестели, а голос звучал искренне, не патетически. Вряд ли сам Барнард назвал бы эту работу «уникальной возможностью», однако он понял. Самоотдача – вот что имело сейчас значение. И самоотдача – Барнард знал это – будет полной.
13
Вскоре после восхода Боуман остановил группу на границе леса. Перед ними простирался ровный зеленый луг, по обеим сторонам которого высились горные сосны. Слева в двух сотнях ярдов темнел вход в пещеру. Все сгрудились вокруг Боумана, и Халли прошептала:
– Вот она!
– Обалдеть! – прошептал Хейт. – Хоть на «боинге» залетай. Первый раз вижу такой огромный вход.
– Говорила же, пещера необычная.
У края леса, тоже с левой стороны луга, располагался сенот – округлый, заполненный водой провал грунта. Халли встречала такие колодцы; иногда через подземные полости они связаны с основной пещерой. В этот сенот она не погружалась и не знала, есть ли здесь такие проходы.
Стараясь не выходить на не прикрытое деревьями пространство, Боуман повел команду вперед, мимо сенота. Колодец напоминал огромный, диаметром в двести пятьдесят футов, резервуар, стены которого образовывали слои серого известняка – карст, на языке геологов.
– Какая, по-вашему, здесь глубина? – тихо спросил Боуман.
– Сотни футов. А может, тысячи, – ответила Халли.
– У древних куикатеков они служили основными источниками воды, – вмешался Аргуэльо. – Увы, но человеческие жертвоприношения тоже бросали туда. Своими руками травили собственные колодцы. Одна из причин вымирания племени.
Немного погодя они стояли в пещере, достаточно далеко от входа. Из древних глубин рвался холодный поток воздуха.
– Дышит, – с благоговением, словно в храме, проговорил Аргуэльо. – Вот почему куикатеки и другие племена считают пещеры живыми существами.
– Вообще-то, воздух перемещается из-за суточных изменений давления и температуры, – заметил Хейт. – Нет, я не утверждаю, что куикатеки не правы. Но научно это тоже объясняется.
– Да, однако есть еще много чего, – возразил Аргуэльо. – К примеру…
Тем временем в тайнике под камнями Боуман укрыл самонаводящееся оружие и пистолет. Затем выпрямился, отстегнул от шлема прибор ночного видения.
