Ромен Пуэртолас - Невероятные приключения факира, запертого в шкафу ИКЕА
Красивая девушка с зелеными глазами и каштановыми волосами рассматривала его со смесью удивления, недоверия и желания закричать во весь голос. Это не так ужасно, как приступ истерии, охватившей ее, когда она открыла чемодан. Она поставила настольную лампу, которую схватила с тумбочки как оружие. История была шита белыми нитками, это точно, но в тоне этого человека было что-то настоящее, искреннее. А потом, как можно придумать такую невероятную ложь?
– Я сейчас выйду из этой комнаты, чтобы не мешать вам больше, мадам. Я навсегда исчезну с вашего горизонта. Но перед этим разрешите мне задать вам вопрос.
– Слушаю вас, – пробормотала она на прекрасном английском.
– Где мы находимся? Наверное, я задаю этот вопрос в четвертый раз за два дня. Если бы вы знали, как это раздражает…
– В Риме, – ответила Софи Морсо, – в отеле «Парко деи Принчипи».
– Вы хотите сказать, в Риме, в Италии?
– Да-да. Рим в Италии, – подтвердила девушка Джеймса Бонда из фильма И целого мира мало. – А что, есть другой?
– Нет.
Человек казался таким безобидным, а ситуация такой забавной, что актриса не смогла подавить улыбку. Ведь сначала она думала, что имеет дело с неуравновешенным фанатом, а теперь испытала облегчение.
Она смотрела на этого высокого, сухопарого индийца, узловатого, как дерево, с длинными усами на манер героев из Бригад Тигра. Его белая измятая рубашка была вся исписана микроскопическими буквами. Можно было подумать, что это саван, испещренный карандашными иероглифами.
– Что это? – спросила она, указав на его рубашку.
– Это? Карандаш. Карандаш из ИКЕА. Точнее, мой последний роман, скорее… хочу сказать, мой первый роман, написанный вслепую.
– У вас привычка писать книги на своих рубашках?
– А вы предпочли бы, чтобы я писал на ваших? – парировал Аджаташатру.
Софи Морсо прыснула. Потом повернулась к открытому и зияющему убийственной пустотой чемодану:
– Что касается моих, полагаю, они остались в Барселоне. И если я правильно понимаю, надеть мне больше нечего.
Аджаташатру опустил голову, как ребенок, пойманный с поличным. Он не осмеливался сказать ей, что спрятал ее крохотные трусики в карман своих брюк.
– Мне тоже, – сказал он.
От его красивого костюма, рубашки и галстука, взятых напрокат у старого Джамаля, ничего не осталось. Пиджак и галстук приказали долго жить во Франции, а рубашка была покрыта первыми страницами романа.
– Во всяком случае, мне эти платья не нравились, – соврала Софи Морсо. – Разве мы не находимся в стране Гуччи и Версаче? – добавила она, обрадовавшись при мысли, что ей придется совершить набег на бутики. – Проблемы что-то купить не возникнет, правда?
– Думаю, что да, – сказал Аджаташатру, который никогда не знал, как правильно ответить на вопрос, заданный в отрицательной форме.
– А кроме этого, у вас есть какие-то планы на вечер? В котором часу отходит ваш следующий шкаф?
Впервые в жизни кто-то поверил ему, просто так, без помощи мелких уловок, жалких трюков, просто потому, что он сказал правду. «Далекие прекрасные края» напоминали коробку шоколада, полную сюрпризов. А полиция не всегда выполняла функции комитета по приему. На несколько секунд исчезла ностальгия по его стране.
И это был четвертый удар тока прямо в сердце, который факир испытал с начала своего приключения. Ему снова помогли. Но когда он сможет кому-то помочь?
* * *Софи Морсо, растроганная историей индийца, предложила ему провести с ней вечер. Это был экзотический, естественный и искренний персонаж, он поможет ей забыть об ужине с жеманными, слащавыми деятелями шоу-бизнеса, с которыми она сталкивалась с тех пор, как стала играть в американских блокбастерах. Кроме того, она поверила в его историю не полностью и предпочитала вообразить, что Аджаташатру был писателем-диссидентом, которого разыскивали на родине, и поэтому ему пришлось нелегально путешествовать в Европу и просить там убежища. Так было гораздо интереснее.
Гостиница, в которой актриса должна была жить следующие дни во время кинофестиваля, находилась на холмах итальянской столицы, как раз позади великолепного парка виллы Боргезе, так называемых легких города.
Поскольку «Парко деи Принчипи» (Гранд-отель и спа) был не по карману для Атташе-рука-рова,имя которого она произнесла безукоризненно, она пригласила его спать в соседнем номере 605, который зарезервировал ее агент, как и еще добрый десяток комнат на том же этаже, чтобы кинозвезду не беспокоили любопытные.
Действительно, стоило путешествовать в чемодане, если потом вам предлагают провести ночь в номере одного из самых роскошных римских отелей, отделенном только одной стеной от самой красивой в мире женщины. Однако индиец чувствовал себя немного виноватым. В это время Вуираж с друзьями вряд ли разместились с подобным комфортом. Он представил, как они сидят в глубине грузовика с товарами, пересекая франко-испанскую границу, едят консервы и печенье с шоколадной глазурью в ожидании, что их снова остановит полиция.
Хотя он не знал, что произойдет с ним в ближайшие десять минут, индиец был доволен, что находится здесь. В это время он должен был бы лететь в самолете, возвращаясь домой. И, как это ни странно, он ничуть не жалел об этом, по крайней мере сейчас, в эту самую минуту, поскольку напряжение немного спало. Он сказал себе, что совершает невероятное путешествие и повстречал замечательных людей. Нужно было воспользоваться этим порывом радости, поскольку очень скоро он будет томиться от скуки в постели совершенно один, охваченный острой депрессией, которая свойственна изгоям, невротикам, отшельникам, оказавшимся вдали от дома и испытывающим тоску по нему, неудачникам, которым не за что в жизни уцепиться.
Он подумал о своем кузене – там, вдалеке. Он так хотел бы поделиться с ним этими волнующими переживаниями, но если бы они были вместе, то с ним, наверное, ничего такого не произошло бы. А потом, они ни за что не уместились бы в чемодане «Вюиттон». Тем хуже, он все расскажет ему по возвращении, если когда-нибудь вернется. Если бы он мог сообщить односельчанам о своем постепенном продвижении по Европе. Он увидел за два дня то, чего никогда не видел за свои тридцать восемь лет, и никогда не увидел бы, если бы в один прекрасный день не решил спрятаться в шкафу в большом мебельном магазине. Как известно, жизнь непредсказуема, и самые исхоженные места могут стать началом увлекательных путешествий.
