Николай Коротеев - Искатель. 1963. Выпуск №5
— Многое зависит от того, как доложить научную идею. В первом варианте докладная Игоря была составлена на пятидесяти страницах. Но ведь это не докладная, а диссертация. Затем он сократил ее до двадцати, до семи, затем до пяти страниц. Наконец идея была изложена на двух страничках, причем на одной была нарисована схема, а на второй — представлен расчет. Основная идея. Разработку — еще кипу бумаг — он приготовил. Когда он показал листки Панфилову, ученому объяснять было нечего. Он нахмурился. Рассмотрел сначала схему, затем расчет, потом снова схему. Ни слова не говоря, нажал на кнопку звонка и вызвал секретаря. «Позовите мне профессора Курнакова». Пришел Курнаков. «Как вам нравится это?» — спросил Панфилов. Курнаков посмотрел на схему, на чертеж. «Разрешите, я позову профессора Авгеева». Пришел профессор Авгеев. Потом еще один профессор, затем сразу два доктора наук, а через полчаса в кабинете собрались все ведущие энергетики института. Об Игоре забыли. Все скрипели автоматическими ручками, делая вычисления. Изредка можно было слышать: «Значит, давление семьсот атмосфер? А поток воды?» — «Ну, это легко рассчитать». — «Время релаксации будет слишком большим». — «А здесь указано, полторы недели». — «Да, так у меня и получается». — «А температура?» — «Порядка тысячи градусов, неплохо…»
«Ну как? — обратился ко всем сразу академик Панфилов. — Интересно. Интересен способ решения проблемы. Но проект нужно дорабатывать, а данные тщательно проверять. Кроме того, пока неизвестно, как забраться в Тускарору».
«Погружение в Тускарору можно осуществить на подводном вертолете инженера Измайлова», — вмешался в разговор Игорь.
В этот момент академик Панфилов спохватился.
«Кстати, товарищи, разрешите представить вам автора проекта. Простите, ваше имя и фамилия?..»
Игорь назвался; ученые пожали ему руку.
Я присутствовал на этом необычном собрании. Проект Игоря Черемных меня ошеломил. Когда решено было еще раз проверить исходные данные, я с радостью согласился возглавить экспедицию.
— В чем смысл проекта, какова главная техническая идея? — спросил я.
Лаврентий Петрович встал из-за стола и, похлопав меня по плечу, сказал:
— А теперь спите. Завтра вы все услышите от Игоря Черемных.
Засыпая, я видел, как, подобно серпантиновой ленте, в темноте извивалась стайка цифр: 5 000 000 000.
Приморская, 23
Когда мы шли по Коммунистической улице, кто-то, проходя мимо, крикнул «здравствуйте», у «Гастронома» заскрипел на тормозах «газик», и шофер, предупредительно открыв дверцу, предложил: «Лаврентий Петрович, подъедем?», но тот только махнул рукой.
— Как вы думаете, — обратился он ко мне, — принял бы начальник отдела кадров, допустим, вашего НИИ на работу Фарадея? Без диплома. Без среднего образования.
Я засмеялся.
— Не те времена. Фарадеи сейчас перевелись.
— Ага! Я вижу, куда вы клоните! Дескать, наука коллективна, научные открытия индивидууму не под силу! Так?
Я кивнул.
— Нет, батенька! — весело воскликнул Лаврентий Петрович. — Дело не так просто. Главные идеи, которые ложатся в основу новых научных и инженерных направлений, все равно рождаются у отдельных людей, талантливых ученых, инженеров, выдающихся изобретателей. Генерировать научные и технические идеи — такой же дар природы, как и дар поэтический или, скажем, музыкальный. Оригинальная научная идея не может родиться одновременно во многих головах, как не может возникнуть в сознании многих композиторов одна и та же музыкальная тема. Но, разумеется, родившуюся у одного человека научную идею лучше всего претворить в жизнь силой коллектива. Вот почему я и думаю: к научно-исследовательской работе нужно привлекать как можно больше людей, обладающих способностью генерировать научные идеи. Так сказать, фантазеров от науки. И здесь-то нужна какая-то особенная проницательность. Нужно иногда отвлечься от дипломов и постараться угадать в человеке Фарадея. Согласны?
Я кивнул.
— Ну, вот и хорошо. Кстати, мы подошли к дому сахалинского Фарадея.
Мы подходили к неказистому деревянному строению с пожелтевшей табличкой «Приморская, 23».
Игорь Филимонович, несмотря на бороду, казался мне даже моложе своих лет. Его выдавали веселые светло-голубые глаза. Морщин на лице явно недоставало. Кроме того, он лихо затягивался сигаретой, а когда мы подходили к его письменному столу, он с такой силой отфутболил домашние туфли, что вся его напускная солидность окончательно слетела. Я не выдержал и захохотал.
— Знакомьтесь, Игорь, это наша очередная жертва.
Мы пожали друг другу руки. Игорь, назвав свое имя, спросил:
— Итак, я должен вам еще раз рассказать все сначала?
Широкий, развалившись на глубоком старомодном диване, кивнул.
— Из Москвы пришла радиограмма начинать изыскательские работы, слыхали?
— Да, мне вчера звонили. Вы специалист по измерениям?
«Ого, у них здесь информация налажена. Уже все известно», — подумал я и утвердительно кивнул.
— Хорошо. Вы нам понадобитесь. Очень.
— Для чего?
Игорь не торопился ответить мне и, копаясь в бумагах, бормотал:
— Предложили переменить квартиру, переехать в «Черемушки». Рядом с телецентром. А я люблю свой старый дом.
Игорь подвинул к дивану два стула, на одном уселся сам, на втором разложил нарисованную на миллиметровке схему. Это был какой-то непонятный для меня чертеж, с волнистыми линиями, с полями, раскрашенными различными красками.
— Вы знаете, как устроена Земля? — спросил меня Игорь.
Я кашлянул, потом чихнул, стараясь выиграть время, чтобы сообразить, какой ответ ждут от меня.
— Что вы имеете в виду, географию?
— Вовсе нет. Знаете ли вы, как устроена Земля внутри?
Я пожал плечами.
— Этого никто не знает достоверно. Недаром после окончания Международного геофизического года…
— Совершенно верно, — прервал меня Игорь. — После окончания геофизического года было решено приступить к глубокому исследованию земных недр. Существуют проекты бурения земной коры на пятнадцать-двадцать и даже пятьдесят километров. Но и без бурения нам кое-что известно.
Он перевернул чертеж и на обратной стороне стал рисовать концентрические круги.
— Вот смотрите. Это ядро Земли. Наверное, оно твердое. Давление здесь таково, что любое вещество должно превращаться в кристаллит. Вот — магматический слой. Он, наверное, самый толстый. Здесь вещество земли находится в расплавленном состоянии. Откуда там тепловая энергия? Этого никто не знает. Одни утверждают, что тепло возникло в результате распада радиоактивных элементов и нестабильных изотопов. Другие считают, что теплота земных недр — солнечного происхождения, третьи говорят о более сложных процессах переноса энергии Солнца внутрь Земли. Бесспорным остается одно. Тепло там есть. И его там фантастическое количество. Пусть мы задались целью извлекать энергию равномерно в течение, скажем, миллиона лет. Как вы думаете, какова будет мощность установки?
