Андре Лори - Атлантида
— Но, дитя мое, это нигде не видано и не слыхано! Немыслимо подвергать себя таким опасностям.
— Что ж такое! Ведь Рене спустился в эту ужасную бездну и, однако, остался жив и здоров!
— Он другое дело.
— А Кермадек?
— Кермадек — моряк!
— А доктор? Значит, вам все равно, что он рискует своей жизнью!
— А, плутовка! — засмеялась мадам Каудаль, тогда как Патрис возразил, что нельзя сравнивать его с мадемуазель Риё.
— Докажите мне это, — сказала Елена, — а я вам докажу, что всякий, кто отправляется на «Титании» как простой пассажир, одинаково рискует своей жизнью. Возьмете ли вы меня с собой, или какого-нибудь геркулеса, — мы в случае катастрофы окажемся одинаково беспомощными, так как не умеем управлять судном.
— Ах, как ты любишь спорить! — воскликнула мадам Каудаль, — да разве прилично тебе путешествовать одной?
— Во всяком случае, я не буду беззащитна! — возразила Елена, открыто смотря на Патриса. — Желала бы я знать, кто решился бы сопутствовать мне в этом путешествии? Уж не ваша ли горничная, тетя, или моя старая няня? Воображаю, какие бы они скорчили при этом несчастные физиономии! Нет, уж лучше мне состоять в свите доктора, хотя он молчит и, видимо, не чувствует особенного желания иметь меня своей спутницей.
При этом неожиданном обращении к нему Патрис не мог не засмеяться, вспомнив, что главной целью его путешествия было желание удалиться от Елены; однако он совершенно спокойно проговорил:
— Действительно, я был очень далек от мысли увезти вас с собой!
От молодой девушки не укрылось смущение ее поклонника, что заставило ее до некоторой степени угадать истину.
— Охотно этому верю, — равнодушно возразила она, — но все-таки согласны вы взять меня с собой?
— С большим удовольствием, если только мадам Каудаль разрешит это.
— Что вы, в самом деле, выдумываете! — вмешалась старая дама. — Я никогда не соглашусь отпустить от себя Елену. Как вам не стыдно, доктор, соглашаться на такую безумную выдумку!
— О, тетя, тетя! — воскликнула Елена, вся в слезах бросаясь на шею мадам Каудаль. — Не отказывайте мне! Я умру с горя!
— Елена, я не узнаю тебя! — с упреком проговорила мадам Каудаль. — Ты всегда была моей опорой, а теперь кричишь и плачешь как избалованный ребенок. Где твое всегдашнее благоразумие?
— О, тетя, это не каприз с моей стороны, не минутная вспышка! Для меня это вопрос жизни! Вы знаете, что в душе я такой же моряк по призванию, как и Рене. Океан — это моя стихия! Какое отчаяние я испытывала, когда Рене отправлялся в плавание, а я вынуждена была оставаться на берегу. Не думайте, что это неблагодарность и черствость с моей стороны. Разве любовь к морю мешает быть Рене любящим сыном и верным другом? Тетя, вы знаете, как я люблю вас, но море неудержимо притягивает меня, я была всегда поверенной всех стремлений и планов Рене, я разделяла их всей душой и слилась с его жизнью. Когда доктор объявил, что уезжает, я почувствовала такое непреодолимое желание отправиться вместе с ним, что не в силах ему противиться. Тетя, дорогая тетя! Не отказывайте мне!
— Дорогая моя девочка! — проговорила мадам Каудаль, тронутая пламенной речью своей приемной дочери. — Что мне тебе ответить? Доктор, идите же ко мне на помощь! — добавила она, обращаясь к Патрису, который, видимо, сильно взволнованный, ходил взад и вперед по комнате, находя в глубине души просьбу Елены вполне основательной.
— Я окажусь для вас плохим помощником, — проговорил наконец он, останавливаясь перед мадам Каудаль, — так как нахожу желание мадемуазель Елены вполне осуществимым!
— Как! И вы туда же? — воскликнула почтенная дама, пораженная таким неожиданным заявлением. — Да это настоящий заговор!
— Ничуть! — возразил доктор. — Я так же, как и вы, был далек от возможности подобного путешествия не только для мадемуазель Елены, но даже для самого себя, но, обдумав хорошенько, нахожу, что, в сущности, оно не имеет ничего рискованного. «Титания», построенная под руководством такого выдающегося человека, как Рене, представляет, право, гораздо более верное убежище, чем какой-нибудь дом, построенный одним из современных архитекторов. Кроме того, если Рене просит приехать к нему, следовательно, он убежден, что это путешествие не представляет никакой опасности, и я безусловно доверяю ему.
— О, доктор! — воскликнула Елена в восхищении. — Как вы добры и как я благодарна вам!
— В этом отношении вы вполне правы, — согласилась мадам Каудаль. — Опасности, пожалуй, и нет, но, во всяком случае, Елене неприлично отправиться вдвоем с вами.
— Какие пустяки, тетя! Разве англичанки и американки не путешествуют повсюду одни!
— У них другие нравы, но мы не должны поступать вопреки обычаям нашей страны, и я ни в коем случае не дам тебе разрешения на подобное путешествие.
— А почему бы, тетя, — проговорила Елена после короткого раздумья, — не поехать и вам вместе с нами?
Мадам Каудаль и доктор при этом предложении не могли удержаться от удивления.
— Мне? Что за безумная мысль!
— Да почему же? — настаивала Елена.
— Вам, наверно, очень хочется увидеть Рене!
— Мало ли что хочется! Ты, кажется, воображаешь, что можно исполнять все свои желания?
— Без сомнения, если эти желания не противозаконны. Подумайте только, тетя, дней через пять-шесть вы увидите Рене и прижмете его к сердцу!
— О, это слишком большое счастье! Этьен, не теряем ли мы все рассудок?
— Ничуть! Надо просто свыкнуться с мыслью о нашем подводном путешествии, и тогда она не будет казаться странной. Мадемуазель Елена вполне права!
— Но в мои годы принимать участие в таком безумном предприятии!..
— В ваши годы, тетя? Они ничего не значат, так как вы до сих пор самая прелестная женщина во Франции!
— Что ж, пожалуй, — засмеялась мадам Каудаль. — Чувствую я себя достаточно хорошо и надеюсь, что не буду для вас обузой. Однако…
— Отправимся лучше смотреть «Титанию», — предложил доктор Патрис. — Может быть, это приведет вас к окончательному решению.
— Прекрасная мысль! — воскликнула весело мадам Каудаль, которой перспектива скорого свидания с сыном сообщила самое радужное настроение духа.
Все маленькое общество немедленно отправилось к бухте, где находилась «Титания», и осмотр ее привел всех в восхищение. Устройство судна было настолько комфортабельно и просторно, что в нем свободно могли поместиться пять или шесть человек пассажиров. Мадам Каудаль первая заявила, что путешествие на таком благоустроенном судне не представляет ничего опасного, и изъявила свое полное согласие на немедленный отъезд. Решено было никого не извещать об этом, и в тот же день, к вечеру, необходимый багаж был перевезен на «Титанию». Кермадек, по своему обыкновению, отнесся с полным хладнокровием к неожиданному появлению на судне двух дам и, получив от доктора Патриса приказание к отплытию, немедленно исполнил его.
