Луи Буссенар - Бессребреник среди желтых дьяволов
Все узнали сигнал. Два дня назад один из бандитов ушел на разведку и теперь возвращался в лагерь. Выполнил ли он свою задачу? Нес ли он весть о новых возможных нападениях, о новых, еще не совершенных преступлениях?
Головорезы устали от безделья и жаждали приключений.
Райкар облегченно вздохнул. Наконец на гребне скалы он увидел силуэт отважного лейтенанта. Он с удовольствием назвал бы его своим другом, если бы был способен на выражения каких-либо добрых чувств по отношению к людям. Борский, добряк Борский, урожденный москвич, убивший кого-то во время кражи, был приговорен к смертной казни. Однако по неизвестной причине, вероятно, по чьей-то милости, смертный приговор был заменен на пожизненное заключение. Борского отправили на рудники Парачева, откуда ему удалось бежать.
И теперь сильный, высокий, одетый с некоторой претензией на элегантность — в камзол[65] из кожи буйвола, подпоясанный на талии красным поясом, в каракулевую папаху — он быстрым шагом приближался к лагерю. Райкар бросился ему навстречу с протянутой для рукопожатия волосатой рукой, но тот не обратил на это никакого внимания.
— Борский! Наконец-то ты здесь! Какие новости?
— Отличные!
— Хороший куш?
— Еще какой!
— Далеко отсюда?
— День езды…
Они шли рядом. Русский возвышался над бурятом на целую голову; его молодое лицо было сплошь покрыто глубокими морщинами, возможно, появившимися в результате многочисленных преступлений. Блуждающий взгляд красивых глаз говорил о постоянной внутренней тревоге. Русский носил большую светлую с проседью бороду.
— Как ты вовремя вернулся! — сказал Райкар. — Наши бойцы заскучали от безделья. Мне пришлось их укрощать, как диких зверей. Но скажи мне скорее, там есть с кем сразиться?
— Конечно! Бой будет горячим! У тебя все еще двадцать человек?
— Нет. Четверо погибли. Эти безумцы убили друг друга.
— Так тебя здесь не было?
Райкар остановился.
— Ты ведь обещал мне никуда не отлучаться во время моего отсутствия.
— Да, действительно. Но мне было необходимо… Я должен был… — Йок медлил с ответом.
Борский окинул его презрительным взглядом.
— Твоя дурацкая выходка стоила нам четырех человек. Четверо будут охранять лагерь. Итого остается двенадцать. Может, и хватит. Давай собирать наше войско, и — в дорогу! Поторапливайся. Нельзя терять ни минуты.
Несмотря на свой независимый характер, Райкар чувствовал превосходство русского громилы. Взаимоотношения двух бандитов были весьма сложными. Борский оказался единственным человеком, кто не боялся бурята, не пресмыкался перед ним и относился чуть ли не высокомерно. За это Райкар ненавидел его, но в то же время восхищался его смелостью, хладнокровием и признавал некоторое превосходство над собой. Борский слыл умным, образованным и культурным человеком, и даже главарю трудно было подавить вековой инстинкт[66] подчинения сильнейшему. Он был почти готов полюбить его, как дикий зверь любит того, кто его приручил, не забывая, правда, о тайном желании сожрать своего дрессировщика.
Двое мужчин спустились в лагерь. Борский бросил беглый взгляд вокруг и, с трудом сдерживая неприязнь, сказал:
— Дикари! Распорядись, чтобы убрали трупы и устранили следы этой безумной вакханалии. Через час все должны быть готовы к отъезду. Где лошади?
— В буковой роще, в трех верстах отсюда.
— Проследи, чтобы все было в порядке — оружие, боеприпасы, продовольствие на три дня и вдоволь питья.
— Что? Разве эта вылазка будет долгой?
— Я не знаю…
— Может, лучше перенести отъезд на завтрашнее утро?
— Нет, это все нарушит, да и незачем.
Райкар умолк, не желая назвать настоящую причину, по которой он хотел задержаться. Он опасался, что русский будет насмехаться над ним, если увидит Янку, поймет, в каком она состоянии и кто ее охраняет.
— Да, но ты мне еще не объяснил, — снова начал разговор Йок, — чем же хороша будет наша поездка и что она сулит нам в случае удачи?
— Отдай сначала распоряжения, а потом я тебе все расскажу.
Подавив сомнения, Райкар принялся командовать. На громовой клич быстро прибежали привыкшие к дисциплине бандиты. Мысль о новом разбое воодушевила их. Они вновь стали верными солдатами своего грубияна командира.
Головорезы быстро вырыли яму и кое-как побросали в нее трупы, ничуть не заботясь о соблюдении правил гигиены. Затем они отправились в рощу забрать лошадей, пасущихся на привязи возле деревьев. Райкар поторапливал их, зорко следя за всеми приготовлениями.
Пока грабители выполняли поручения, накладывали повязки раненым, хоть те слегка и противились этому, поскольку их царапины сразу же зажили, как только они узнали о предстоящем деле, Райкар подошел к Борскому. Оба сели в сторонке.
— Ну что? — спросил Йок. — Объяснишь ты мне все наконец?
— Речь идет о нападении на караван.
— С продовольствием?
— Нет, с ранеными… Знаешь, как обычно организует транспортировку раненых с поля боя Красный Крест? И в Японии, и в Китае, и у русских. Завтра одна такая группа проедет в пятидесяти верстах отсюда по узкому ущелью. Ее ведет один американец или француз, женатый на американке. Он сказочно богат, если организовал подобное благотворительное мероприятие на свои деньги. К тому же он везет с собой фургон, в котором, возможно, таятся миллионы.
— Сколько это составит рублей?
— Приблизительно пятьсот тысяч.
Райкар задумался. За всю его преступную жизнь самые удачные нападения не принесли ему более нескольких стволов оружия, двух или трех сотен рублей да нескольких бочек с тростниковой водкой. Цифра пятьсот тысяч ослепила, околдовала его разум. Безумные видения появились в голове: блеск и сияние металла, горы золота, россыпи драгоценных камней. Райкар задавался вопросом, не сошел ли Борский с ума или, что еще хуже, не хочет ли он заманить его в какую-нибудь ловушку.
Но русский с присущим ему спокойствием продолжал уточнять детали нападения. В своей прежней жизни он знавал людей, обладавших подобным богатством, которые жили во дворцах, едали из серебряной посуды и им прислуживали орды слуг. Райкар слушал, и картины роскоши представали перед глазами.
— И ты обещаешь, что мы сможем заполучить это богатство?
— По моим сведениям, да. Надо только проявить храбрость. Конвой сопровождают несколько сестер милосердия, то есть людей, которые не умеют стрелять. А главный, о котором я тебе говорил, будет защищать свою жену.
— С ним едет его жена?
