Мойра Янг - Кроваво-красная дорога
Я сжимаю бурдюк, штобы понять сколько же воды там осталось. Мда, поводов для радости нет. Всево половина. И всё. Я сама делаю крошечный глоток, а потом закидываю его себе обратно за плечо.
Эмми усаживаетца верхом. Она глядит на меня, её голубые глаза ярко сияют на перепачканом песком землей. А я гадаю и почему я не замечала этова прежде. У неё точно такие же глаза как у Лью.
— Прости, Саба, — говорит она.
— Забудь, — говорю я. — Все равно настало время для привала.
Я просто усаживаю Эмми позади себя на Нудде так, штобы мы могли двигатца дальше.
Ветер швыряет песок мне в глаза. Я надвигаю свою чалму вниз, штобы защитить лицо.
— Ветер вновь поднимаетца, — говорю я. — Нам надо быть настороже.
Я собираюсь натянуть ниже чалму и Эм, но она останавливает меня.
— Што это? — говорит она.
— Што? — говорю я.
— Вон. — Она указывает прямо. — Вон там.
Я смотрю туда, куда она показывает. На расстоянии от нас примерно с лигу, поднимается столп пыли и он приближаетца к нам.
— Што это? — спрашивает Эмми. — Еще одна песчаная буря?
Я прикладываю ко лбу ладонь, штобы затенить глаза и прищуриваясь, вглядываюсь.
— Без понятия, — говорю я. — Оно слишком далеко, штобы можно было разглядеть да и пыли столько, што... постой-ка...
— Што? — говорит Эмми.
— Похоже на парус, — говорю я, хмурясь.
— Ты имеешь в виду парус на лодке? Как тот, што сделал Лью.
— Ну да, — отвечаю. — Вроде как парусник.
— Но лодка плывет по воде, — возражает она. — А никак не по земле.
На какое-то мгновение пыль оседает, и я могу видеть что же к нам приближаетца
— А эта идет по песку, — говорю я.
Так ладно, это лодка. Она скорее смахивает на плот. Плоскую деревянную платформу, которая катитца по земле на больших колесах. В центре, рядом с мачтой, надстроенно нечто вроде хибары. Над плотом разваиваетца, наполненный ветром лоскутный парус. И эта штуковина направляетца к нам.
Должно быть они заметили нас. Я оглядываюсь. Спрятатца негде. Ни кочки, ни приличной каменюки. Гуда не глянь гладкая равнина.
Я снимаю арбалет со спины. Передаю бурдюк Эмми.
— Так, Эм, — говорю я. — Слушай меня внимательно. Если я говорю тебе «идти», ты идеш. Никаких вопросов, не надо переспрашивать, никаких уловок. Ты разворачивеш Нудда и скачеш отсюда. Позволь ему вести тебя и он приведет к Мерси в Междуручье. Он знает дорогу домой. И он знает, где найти воду. Если Нудд што-то пьет, это означает, што вода пригодна и безопасна. Поняла?
— Да, — говорит она.
— Вот и славно. Теперь пообещай мне, што сделаешь то, што я говорю.
Она колеблется. Я хватаю ее за руку, штобы посмотреть ей прямо в глаза.
— Поклянись мне жизнями Ма с Па. Когда я скомандую тебе вперед, ты сделаешь так, как я сказала.
— Клянусь, — говорит она.
Я вставляю стрелу в арбалет. Сердце колотитца, колени дрожат, дыхание становитца неглубоким и частым.
Сухопутная лодка несетца по равнине прямиком к нам. Она движетца очень быстро. Спереди видно какова-то человека. Он отклонился назад, и крепко сжимает што-то похожее на большую деревяную балку.
Я прицеливаюсь.
Я слышу какие-то крики. А когда лодка оказываетца ближе, я могу разобрать слова.
— Паруса долой! Спустить парус!
Вдруг, верхушка лоскутнова паруса обрываетца и трепещет на ветру. Остальная часть рушитца на палубу бесформеной кучей.
Лодка теряет управление.
— Якорь! — орет голос. — Бросай якорь!
С лодки што-то вылетает назад, привязанное к ней длинной веревкой. Большой кусок метала, напоминающий огромный рыболовецкий крючок. Он падает на землю и тащится вслед за лодкой, поднимая клубы пыли.
Но лодка продолжает движение.
— Берегись! — раздаетца крик. — Прячься!
Раздался жуткий скрежет. Одно из задних колес отскакивает, подпрыгивает высоко вверх и катитца по равнине. Лодка накреняется назад и падает на землю с ужасным треском. Словно перочинный ножик, складываетца пополам. Её бросает то в одну, то в другую сторону. Она пронзительно визжит и поднимает вокруг себя пыль.
Я все еще стояла на месте, застыла как вкопанная, с натянутым луком.
— Саба! — вопит Эмми. — Што ты делаеш?
Я хватаю Нудда за поводья и мы убираемся с дороги. Неро в панике взмахивает крыльями и улетает.
Лодка со скрежетом останавливаетца именно на том месте, где еще недавно стояли мы.
На какое-то мгновение воцаряетца тишина. А затем лодка со стоном накреняетца вперед. И вновь тишина. А затем я слышу как раздаетца голос,
— Мне и вправду надо отработать аварийные остановки.
А затем мы видим маленькова старичка, цепляющевося за мачту, как ящерка за пенек.
— Молчи, ни слова, — шепчу я Эм. — Я сама разберусь.
— День добрый вам! — выкрикивает он. — Я... эээ... позвольте-ка мне взять мое...
Он тянется к своему пальто.
— Не двигатца! — кричу я. Я подбегаю к лодке. Целясь прямо ему между глаз. - Руки вверх! — говорю я.
— Постой! — говорит он. — Мы пришли с миром! Мы не причиним тебе вреда!
— Спускайся с мачты. — Я подхожу ближе на два шага. — Держи свои руки вверху.
— Я уверяю тебя, у нас нет ничево ценнова, мой грозный друг!
— У нас? — спрашиваю я. — Кто это еще там с тобой? Скажи, штоб выходил.
— А разве я сказал «нас»? Я имел в виду только себя. У меня, нет ничево ценнова. Нет никаво, только я. Так, слетело с языка, ошибся я от волнения!
Я выпускаю стрелу и та пролетает прямо у нево над головой, вонзаясь в мачту. Старичок испуганно вскрикивает. А затем он кричит,
— Мис Пинч! Мис Пинч!
Из-под груды тряпья появляетца голова. Это женщина.
— Выбирайся-ка из своево гнездышка, голубка моя, — говорит он. — Здесь... эээ... эта восхитительная юная барышня хочет познакомитца с тобой.
Женщина оказывается тощей великаншей с седыми волосами, которая отбрасывает парус в сторону и встает в полный рост. У неё вытянутое лицо, как у лошади и изрытая оспинами кожа, и налитые кровью глаза. Она бросает взгляд на мужичонка и говорит ему.
— Рустер, ты кретин.
— Я сказала, руки вверх! — говорю я.
Они поднимают свои руки над их головами. Должно быть эта самая странная пара из тех, што мне доведетца когда-нибудь увидеть. Он едва доходит этой бабище до талии. У него толстый округлый живот, который таскают тонкие птичьи ножки, а вместо шлема на башке он напялил котелок. Рубаха у него сшита из всевозможных лоскутов ткани, видимо в дело шло всё тряпье, што попалось под руку - спальные мешки, блестящие диски и прочая дрянь. Вокруг колен обмотаны куски резиновых шин.
— Это всё? — спрашиваю я. — Вас только двое?
