Коллектив авторов - Граница не знает покоя
В каюте нашли чемодан со всякой шпионско—диверсионной всячиной, разные вещи, и в одном из рундучков почему—то — пять пар наручников.
— Мерси, о—кей,— кивнул Голубев боцману, капитану и диверсантам и соединил наручниками их запястья.— Так, знаете, как—то спокойнее, товарищ старший лейтенант. Пусть пока хоровод водят,— улыбнулся старшина офицеру и скомандовал «хороводу: — Формарш!..
Овечку—моториста Санаев решил оставить у моторов. Остальных заперли в тесном кубрике.
Тем временем, выловив из воды полузамерзшего Гарбуза, к «Тритону» подошел катер.
— Ну, как тут у вас — без происшествий? — в мегафон спросил Золотов.
— Без! Все в порядке,— отозвался Санаев.— Что с Гарбузом?
— На борту. Принимайте буксир. Слабины дам побольше — чтобы не рвало.
— Благодарю, не нуждаемся: имеем свой ход.
— Вот даже как? Отлично!..
Голубев встал за штурвал «Тритона», старший лейтенант взялся за прокладку курса, Чистяков принял охрану кубрика и надзор за мотористом.
Зарываясь в волну, «Тритон» полным ходом шил в квадрат Д—2—И. За ним, ухая на водяных валах — «у—хх!.. у—хх!..» — следовал катер.
— А ведь их с большого судна спустили на воду — и совсем недавно,— стоя за штурвалом, будто бы ни с того ни с сего высказался Голубев.
Большому судну подвесить вместо спасательного вельбота небольшой катер или даже взять его просто на палубу, а потом в море спустить на воду — сложности не составляет. В дальнейшем выяснилось» что это так и было.
— Да. Часа два тому назад,— не отрываясь от карты, подтвердил старший лейтенант, затем выпрямился и уже внимательно посмотрел на старшину: — А вы из чего это заключили?
— Свеженькие они все, товарищ старший лейтенант, не уставшие. И горючего почти полные баки. Если бы от своего берега шли — этого не могло быть.
Офицер молча кивнул и снова склонился над штурманским столиком. Закончил составление какой—то таблицы, выпрямился и снова посмотрел на Голубева:
— У вас действительно острое зрение. Чекистское. Обшарил все ящички стола и возмутился, держа таблицу в руках.
— Черт! Даже кнопок не имеют!
— Разрешите, я сделаю, товарищ старший лейтенант...
Передав офицеру штурвал, Голубев оторвал прибитую у двери рамку, вытащил из нее полупристойную открытку и вставил таблицу. Распрямил пальцами гвоздики и приложил рамку к переборке над столиком:
— Здесь удобно будет?
Молотка тем более не нашлось,— сунув руку в карман, Голубев вытащил гранату и спокойно стал ею забивать гвозди.
— Старшина! Что это за мальчишество? — сурово одернул его офицер и вспомнил: — Кстати, откуда у вас граната?
Их на погранкатере даже в боезапасе не было ни одной.
Старшина посмотрел на гранату:
— Откуда? Занятия «отделение в десанте» проводил и забыл сдать. А насчет мальчишества... — старшина подкинул гранату на ладони и сунул в карман,— ...это вы зря, товарищ старший лейтенант. Она же учебная, пустая. Разрешите встать за штурвал?..
Снег и крупа прекратились, но видимость по горизонту по—прежнему равнялась почти нулю. Порывистый ветер выл что—то злое и жалостное. «Неужели не найдем ребят?» — с тоской подумал Золотов.
— Товарищ капитан—лейтенант...— высунулись из рубки голова и рука, держащая термос,
— Спасибо. Вот это молодцом!
Надо быть трюкачом, чтобы при сильной волне сварить в тесном, как шкаф, камбузе хотя бы какао. Однако катерный кок справился с этим. Но не меньшим искусством нужно обладать, чтобы и выпить эту обжигающую жидкость, которая норовит выплеснуться куда угодно, только не в рот. Команда тоже справилась с этим. Не повезло лишь командиру.
Едва он отхлебнул глоток, как радиометрист доложил: «по корме, курсовой — сто восемьдесят,— «цель».
— Что за черт! — не сдержась, ударил кулаком по планширу капитан—лейтенант.
«Цель» двигалась от границы к берегу. Впрочем,— какая разница? Все равно надо проверить, надо опять возвращаться.
А лодка с ребятами?
А «Тритон» с нарушителями и тремя своими людьми?
Новая «цель» находилась недалеко и то появлялась, то исчезала на индикаторе локатора.
— Пишите мателоту: «Обнаружена еще одна цель, иду на сближение. Совершайте поворот, следуйте за мной»,— продиктовал Золотов сигнальщику. Матрос нацелил на «Тритона» маленький сигнальный прибор «луч» и замигал. В ответ с «тритона» тоже заморгал огонек.
— Есть, понял, исполняю,— громко прочитал сигнальщик, хотя командир и сам видел ответ.
Катера повернули и пошли обратно. Теперь ведущим шел пограничный катер.
Ветер слабел, но волна по—прежнему гуляла изрядная и злая.
У Золотова на душе кошки скребли. Он слишком хорошо понимал, что значит в такую погоду очутиться в море на утлом суденышке, да еще ребятам. Очень возможно, что, выбившись из сил, замерзшие, они уже не могли бороться со стихией и погибли, погибли по его вине, хотя никакой вины его тут нет.
Умом офицер не мог себя осудить.
Допустим, он продолжил бы поиски и даже нашел и спас трех ребят. Но зато пропустил бы к берегу диверсантов. А завтра эти мерзавцы взорвут завод, отравят водопровод, пустят под откос поезд. Погибнут десятки и сотни рабочих, женщин, останутся сотни сирот. Имеет он, пограничник—чекист, офицерское партийное и должностное право на такой поступок? Да его проклянут сами спасенные, если узнают, какой ценой он им сохранил жизнь!
Он выполнил свой долг. Он сделал все, что мог: сообщил на берег, что не может проследовать в квадрат, и пошел задержать катер с диверсантами. Но он понимал, что до берега далеко, и помощь ребятам оттуда может опоздать.
Никаких известий о спасении не поступало, распоряжение идти на розыск не отменялось и от всего этого на душе было мрачно. Сердцу не прикажешь,— что там не говори, а судьба неизвестных советских ребят была ему куда дороже, чем какой—то паршивый лазутчик.
Скорей! Скорей!
Осев на корму, катер почти прыгал с волны на волну. «Тритон» заметно отстал. Сбавив обороты, с катера просигналили ему: «Отстаете. Ждать не могу. Максимально усильте ход».
С «Тритона» ответили: «Идем на пределе»,— и, после паузы: — «Прошу с нами не считаться. Выполняйте задачу, за нас не беспокойтесь. Будем следовать по заданному курсу».
Легко сказать — не беспокойтесь! Однако другого выхода нет. Взревев дизелями, катер ушел вперед.
«Цель» была настигнута скоро. Она не отвечала на запрос, не включала заглушку и не имела большого хода. На световой запрос она тоже не соизволила отозваться. Увидеть ее удалось мельком: это был маленький катерок, юрко спрятавшийся от прожектора за волнами и затеявший с пограничниками глупую игру в кошки—мышки. Предупредительные выстрелы на него тоже не действовали. По—видимому, на нем шли не трусы,— катеришко упорно не желал сдаваться.
