Кир Булычев - «Мир приключений» 1975 (№22)
Нелегко было убедить такриотов продать свой труд. Три племени так и не удалось уговорить, остальные сдались после долгой и упорной работы. Они никак не могли понять, зачем нужно копать землю за оленьи туши, когда эти туши можно добыть в лесу с гораздо меньшим трудом. Единственный козырь землян — бесперебойное снабжение пищей и ликвидация таким образом даже кратковременного голода — впечатления не производил. Такриотам не в диковинку было голодать, когда охота оказывалась неудачной. И вряд ли удалось бы их убедить, если бы не… женщины. Они раньше мужчин поняли все выгоды предложения “людей с неба”, тем более что на работу приглашали не их. И впервые голоса женщин зазвучали на советах племен. И вот теперь шаманы вели свои племена.
— А вон и наш общающийся с богами, — тихонько сказала Буба, невольно отступая за спину Ирины.
Удивительно, как этот старик сумел сохранить величавость даже во время кривляния. На всякий случай он надел свой плетеный комбинезон — шаман был предусмотрительным. Но он зря беспокоился. В опасную зону такриотов не пустили: здесь работали земляне.
— Начнем? — спросил Сергеев, доставая пистолет.
Буслаев придержал его руку:
— Подождите, кто-то летит.
Со стороны Базы вырастало красное пятнышко мобиля. Он опустился на траву, и из него выскочила Мимико, растрепанная и взволнованная.
— Стрелка! — кричала она, махая руками. — Стрелка пошла!
Она ожидала взрыва восторга, но все молчали, и она сама растерянно замолчала. И только вглядевшись в лица товарищей поняла, что это молчание красноречивее любых слов. Стрелка, столько лет примерзшая к одной цифре, двинулась по шкале. Ей сужден далекий путь. Из года в год, из века в век будет она завоевывать миллиметр за миллиметром. Иногда замирая, иногда откатываясь назад, а потом рывком возвращаясь, упорно будет она стремиться к дальнему концу шкалы, достичь который невозможно, потому что эта шкала не имеет конца.
— Ну что ж, — сказал Сергеев, — мы выиграли первый Сой. Цивилизация вступила в товаро-обменную фазу, и теперь ей не грозит гибель, если, разумеется, не произойдет неожиданного зигзага. Впрочем, мы ведь останемся здесь.
Он выстрелил из пистолета, и тысячи лопат, сверкнув на солнце, вонзились в землю. Свежий ветер погнал по планете строительную пыль.
Цивилизаторы трудились наравне с такриотами, на ходу обучая их, как правильно держать лопату, как экономить силы. Ирина и Патриция работали рядом, Мимико хлопотала возле полевой кухни.
— Глянь-ка! — кивнула Патриция.
Ирина обернулась. Над головами работающих взлетали огромные куски земли и с гулом падали далеко в сторону. Это Буслаев орудовал лопатой, сделанной по собственным чертежам. Поймав взгляд Ирины, он задорно подмигнул ей. Остановившись передохнуть и выплюнуть пыль, скрипевшую на зубах, он заметил молодого такриота, задумчиво опершегося на лопату и будто не замечающего суеты вокруг.
— Нук, ты чего это разнежился? До обеда еще далеко.
Нук перевел на него напряженный взгляд:
— Общающийся с богами не так спрашивал богов. Плохо спрашивал. А может, боги с ним и разговаривать не хотят. Молодой, а дурак. Нас с Ваком плохо судил, неправильно, и боги отвернули от него свое лицо. Не то говорить стал, не то делать стал. Земли ковырять много взял, еды мало. Другого надо. Умного. Такого боги любить будут. Такому боги скажут: еды много надо, земли — мало.
— Так, так! — сказал Буслаев, озадаченно почесывая затылок. — Сомневаешься, значит, не продешевил ли шаман? Это хорошо. Это, брат, даже здорово! Сомнение — это критическое отношение к окружающей действительности. И честолюбие — это тоже хорошо. Может, стоит создать для тебя должность вождя племени? Пусть у нас будет не только духовная власть, но и светская.
К его изумлению, такриот все понял. Он тут же отшвырнул лопату и стал покрикивать на сородичей.
— Э, нет, так дело не пойдет. Предводитель должен быть всегда впереди и делать все лучше всех.
Нук, схватив лопату, начал усердно копать. Буслаев усмехнулся и вдруг застыл с разинутым ртом. Он внезапно понял, что произошло на его глазах.
Сначала племена держались обособленно, оставляя между собой участки “ничьей земли”. Потом постепенно перемешались, и уже шаманы обеспокоенно забегали по границам участков, пытаясь отделить своих от чужих. В конце концов, сорвав голос и извозившись в земле, они понуро отходили в стороны, безнадежно разводя руками. Только шаман из племени Бубы, мгновенно сориентировавшись, сбросил балахон и схватил лопату. Впоследствии он будет забирать тройную порцию пищи, и никому не придет в голову оспаривать его право. А излишки станет менять на выделанные шкуры, благо идея обмена будет завоевывать умы такриотов. Человеку не нужно много шкур — только чтобы защититься от холода, да сделать мягкую подстилку на ночь. Но шаман будет набирать и набирать шкуры, на удивление всего племени, сам не понимая, для чего ему это нужно. Ему будет казаться, что если довольствоваться тем же, что и остальные, его авторитет упадет. И, наконец, он произнесет историческую фразу: “Это мое”, после которой уже бессмысленно задумываться, зачем нужны человеку лишние вещи. Так начнется расслоение родового племени.
Последняя перемычка взлетела в воздух, и вода стала уходить из Голубого болота.
Каждое утро роботы кси-генераторами сворачивали защитное поле в невидимый шар, в котором билось скопившееся за сутки излучение, и выстреливали его в космос. Вслед за ними над болотом появлялись красные мобили. По веревочным лестницам спускались люди с сачками. И вот настал день, когда лоты не обнаружили ни одной пиявки. К этому времени в болоте не осталось и воды.
Обнажилось дно — черный глянцевый ил, на котором, как скошенное сено, лежала трава. Любопытное дно, понижающееся от середины к краям. Когда разгребли ил в самом высоком месте, на солнце заблестел шар около десяти метров в поперечнике. Он был твердым и непрозрачным, но испускал откуда-то из глубины голубое сияние. Это и был источник силового поля.
На дно спустился вездеход, обхватил шар механическими лапами и, проваливаясь в ил почти по крышу кабины, повез на Базу, в бак с пиявками. Там он уже не был страшен.
— А теперь что? — спросил Буслаев, когда шар был герметически закупорен в свинцовой камере.
— Копать! — ответила Ирина.
Теперь уже несколько вездеходов, переваливаясь с боку на бок, сползли на дно. В их лапах были длинные широкие скребки. С натужным воем, буксуя и проваливаясь в ямы, сгребали они черный ил от центра к краям. За пультами вездеходов, как металлические тумбы, торчали роботы. По берегам бывшего болота воздвигались плавающие бастионы. На третий день под одним скребком что-то блеснуло. Это была серая плотная поверхность. По характерному блеску инженеры определили; перекристаллизованный металл. Но прошла еще целая неделя, прежде чем весь ил был убран.
