Юсуп Хаидов - Простой человек
— Думан, что это ты пожимал руки и обнимал того парня, пока сабли в ножнах, а храбрость на языке? А потом, ты его и не послал к Язан-быку. Я бы его самого послал.
— Пальван-ага, у этого командира страсть берет верх, она и вывела его на середину. Это вызвало подъем и у других командиров. После этого не имеет значения, кого послать на Язан-быка, коварный басмач обязательно будет уничтожен.
— Да, да — ущипнул Пальван-ага кончик бороды и устремил на Туманова большие и добрые глаза.
В то время, когда караван приготовился продолжить путь в сторону Дарвазы, возвратились уехавшие на задание. Они захватили несколько басмачей. Командир доложил об уничтожении Язан-быка и его разбойников и спросил, что сделать с сопливым погонщиком.
Туманов выразил удовлетворение успешной опера цией и сказал:
— Погонщика отпустите. Пусть займется своим делом. Он теперь безопасен для нас, так как виновника всех бед Язан-быка уже нет на белом свете.
Погонщик не сдвинулся с места и после того, как разошлись все вооруженные люди. Он совсем не ожидал столь благоприятного для себя поворота событий.
* * *
Нагрузив верблюдов, караван отправился из Дар-вазы в обратную дорогу. Пока люди не испытывали особых трудностей. Было незаметно, что вокруг прячутся басмачи.
Оставались одни сутки пути до колодцев Шор-куи и Палчикли-куи. Туманов выслал вперед десять всадников во главе с Пальван-агой. Он им дал два ручных пулемета, кроме имевшихся у них личных пятизарядных винтовок.
Когда караван без всяких помех подходил уже к названным колодцам, Туманов увел отряд в другую сторону, оставив пять бойцов добровольцев.
Верблюдов разгрузили и напоили водой на лугу между двух, расположенных близко друг от друга колодцев. Потом по десять-пятнадцать верблюдов отпустили пастись.
Черные кумганы поставили на середину и по степи разнесся возбуждающий жажду запах зеленого чая. Погонщики успели выпить всего пару глотков горячего напитка, когда они услыхали с двух открытых сторон крики и конский топот. Один из них, более нервный, вскочил с места, с ближней возвышенности Пальван-ага сердито крикнул ему: — Сиди на месте, не шевелись.
Басмачи со всех сторон ринулись к месту, где были разгружены чувалы. Они непрерывно стреляли. Когда осталось около пяти-десяти метров до места, где сидели погонщики, затараторили ручные пулеметы и опрокинули с коней передний строй скачущих. Басмачи попытались изменить направление атаки, но летящие с песчаных возвышенностей пули не давали им времени опомниться. В это время раздалось громкое, слитное «ура». Лучи восходящего солнца, попадая на лезвия сабель, занесенных над головами басмачей, вспыхнули как молнии.
* * *
Мукым сердар, не доезжая караванной дороги, оставил Соегмурада в одной из глубоких ям.
Коня не держи голодным. Мы скоро вернемся, — сказал он Соегмураду и во главе своих нукеров пустил-ся в дорогу.
Солнце только взошло. Тени от бугров были хоть и мелкими, но очень прохладными. Соегмурад с удовольствием уснул в прохладной, оставшейся от ночи тени ямы. Он проспал до полудня не шевельнувшись, так как всю ночь ехал на коне и устал. Наконец, он проснулся от жары. Лучи жаркого солнца, казалось, просверливали макушку. В яме чудилось, что сидишь в тамдыре с углями. И, кроме того, было очень душно, даже травинка не шевелилась.
Весь взмокший мальчик выбрался на край ямы. Огляделся вокруг. Окружавшие его выпуклые, крупные песчаные возвышенности чем больше отдалялись, тем больше мельчали и, уходя за горизонт, превращались в черные точки, соединившиеся с небом. Соегмурад стоял, не отводя взгляда от стороны, куда уехал отец.
Он очень обрадовался, увидев издали трех-четырех всадников. Однако, сразу не поняв, куда они направляются, он крикнул им и помахал рукой. Потом побежал в их сторону. Увидев, что всадники действительно направляются к нему, Соегмурад остановился, узнав их. Все были нукерами Мукым сердара. Один из них — бородач, близкий друг отца. Но самого Мукым сердара среди них не было.
Нукеры отца, делая вид, что не замечают его, проехали мимо, поторапливая коней. С людей лил пот и все они тяжело дышали. Их лица были хмуры и злы. Соегмурад последовал за ними. Не доезжая ямы, нукеры слезли с коней и вслед за бородачей поднялись вверх.
Бородач смело шагнул и с песчаного бугра спустился в яму, прихватил суму и взобрался назад. К этому времени подоспел Соегмурад и схватился за его ношу.
— Не трогай суму, там вещи отца.
Бородач тряхнул суму, и мальчик растянулся на песке. Один из нукеров изо всей силы ударил его кну-. том. Мальчик, сжавшись, уполз в сторону.
— Кто твой отец, знаешь, собачий сын? — разозлился бородач.
— Твою мать и отца десять лет назад убили за то, что они были большевиками. Потом ты попал в руки Мукым сердара. Он стал тебе отцом, вырастил тебя. Сегодня ты освободился и от второго отца. Ну, и как?
Соегмурад остолбенел. Бородач кинул на седло полную суму. Потом все куда-то умчались и исчезли под палящим солнцем.
Появление нукеров походило на сон. Жара и жажда мучили мальчика. Он, спотыкаясь, как будто после тяжелой болезни, еле добрался до коня и после нескольких попыток взобрался на него. Бедный конь с трудом выбрался из ямы и сам нашел дорогу. Соегмурад все больше сникал. Вскоре он в забытьи положил голову на шею коня.
* * *
Борьба была недолгой. Обдуманные заранее защита и нападение ускорили конец басмаческой группы. Очень мало басмачей ускользнуло невредимыми из этого боя.
Солнце палило беспощадно. Караван вышел на дорогу. Когда Туманов и остальные бойцы хотели оседлать копей, неожиданно из-за песчаного холма вышла оседланная кобыла. Она спустилась в яму и внезапно остановилась. Заставляющее дрожать сердце храпение кобылы заинтересовало Пальван-агу.
Заложив руки за спину, Пальван-ага медленно направился в ту сторону. Схватившись за куст черкеза, он заглянул в яму. На дне ее, распластавшись, лежал рыжебородый человек.
Кобыла не убежала. Пальван-ага забрался в яму и взял у лежащего человека маузер и нож. Затем проверил его самого. Тот оказался живым. Даже не был ранен.
— По-видимому упал с коня и лежал без сознания Видя, что Пальвап-ага задержался, пришел Туманов.
— Мукым сердар, — невольно произнес Туманов.
Пальван-ага и Туманов перекинули Мукым сердара поперек его лошади и пошли, ведя ее на поводу. Басмач не приходил в себя.
В связи с тем, что было очень жарко, по дороге снова сделали привал и стали ждать вечерней прохлады. Тогда Туманов порасспросил пленных басмачей, кто откуда, почему занимаются грабежом и кто их главный предводитель.
