Эдгар Уоллес - Редакция «Дурной славы» (Таинственный дом)
Глава 7
ДЕЛОВЫЕ СНОШЕНИЯ ЛЕДИ КОНСТАНЦИИ
На следующее после обнаружения трупа Фаррингтона утро Смит сидел в своем уютном кабинете и заканчивал завтрак; после завтрака он принялся за разбор дел, но ему помешал слуга, доложивший о появлении леди Констанции Дэкс.
Смит равнодушно взглянул на визитную карточку и сказал:
— Попросите ее войти, Джордж.
Он поднялся с места и направился навстречу посетительнице.
Леди Констанция на первый взгляд производила впечатление очень красивой женщины. Несмотря на некоторую жестокость, сквозившую в ее чертах, и некоторые особенности ее характера, о которых ему приходилось слышать уже ранее, она была симпатична. У нее был изумительно нежный цвет кожи, миндалевидной формы разрез глаз и размеренные плавные движения. Возраст ее он определил примерно в тридцать лет, в чем и не ошибся: леди Констанции было двадцать семь лет.
Она была элегантно и просто одета; движения ее отличались изяществом и благородной непринужденностью.
— Прошу вас, присядьте, — обратился к ней сыщик.
— Боюсь, что вы сочтете меня навязчивой особой, перебившей вам работу, особенно в столь ранний час. Но я хотела переговорить с вами о происшествиях последних дней.
— Мистер Фаррингтон был вашим другом?
— Мы были дружны в течение ряда лет, — спокойно ответила леди. — Он замечательный человек и обладает совершенно незаурядными способностями.
— Если я не ошибаюсь, его племянница гостила у вас несколько дней тому назад?
— Да, она посетила мой бал и осталась у меня ночевать. Затем я уехала на своей машине в Грет-Бредли и более не видела ее. — Леди Констанция хорошо владела собой, и голос не выдавал охватившего ее волнения.
— Мистер Смит, — сказала она неожиданно, — мне стало известно, что у вас находится маленький флакон, принадлежащий мне. Об этом мне сообщил мистер Фаррингтон.
— Да, я нашел его во дворе дома мистера Фаррингтона в ночь убийства итальянцев.
— И какой вы из этого делаете вывод?
— Что вы в ту ночь находились в доме Фаррингтона, — откровенно заявил Смит. — Леди Констанция, я считаю, нам следует быть друг с другом совершенно откровенными. Я полагаю, что вы находились поблизости в то мгновение, когда раздались выстрелы. Когда вы их услышали, вы возвратились в дом и покинули его, пройдя через кухню.
Он заметил, что она стиснула губы, но равнодушно продолжал:
— Вам ясно, что я не удовлетворился теми обстоятельствами, которые мне удалось установить в ту памятную ночь. На рассвете, когда туман несколько рассеялся, я занялся дальнейшими изысканиями и напал на ваш след. Я обнаружил, что в соседнем гараже находились четыре машины, но ни одна из них не выезжала в ту ночь, и ни у одной из этих машин не было шин, рисунок которых соответствовал бы обнаруженному мною следу. Таким образом мне удалось установить следующее: вы услышали происходившую возле дома беседу и прокрались, чтобы подслушать ее. Удовлетворив свое любопытство, вы поспешили удалиться: вскочив в свою машину, уехали.
— Право, вы способный сыщик, — несколько насмешливо заметила леди. — И это все, что вы можете мне сообщить?
— Я могу также сообщить, что вы сами управляли вашей спортивной машиной.
Леди Констанция расхохоталась.
— Мне очень жаль, что вам для выяснения этого обстоятельства пришлось отправиться в Грет-Бредли. Там каждому ребенку известно о том, что я привыкла сама управлять автомобилем. Вы напрасно затратили для выяснения этого обстоятельства столько усилий.
— Мне не пришлось затрачивать для этого много усилий, — заметил смеясь Смит. — Но я жажду от вас услышать о том, что вас привело в ту ночь в дом Фаррингтона. Я никогда не предполагал, что вы повинны в смерти этих людей. У меня имеется достаточно данных для того, чтобы утверждать, что выстрелы не были произведены из дома Фаррингтона.
— А что, если я скажу вам, что в эту ночь у меня были гости и я не покидала своего дома?
— Вы бы противоречили этим утверждением самой себе. Вы сами сообщили мне, что покинули ваш дом и выехали на автомобиле. Насколько я могу судить, эта поездка была совершенно особого значения.
Леди Констанция отвернулась и взглянула в окно. Лицо ее стало серьезным — она приняла определенное решение.
— Я могла бы вам рассказать многое, что продолжает оставаться неизвестным для вас, — сказала она. — Мое возвращение в Грет-Бредли можно объяснить без особого труда. Один из моих друзей, или, вернее, друг моего друга, неожиданно возвратился из Западной Африки, и мне сообщили, что он прибыл в Грет-Бредли и что у него имеется ко мне поручение от человека, который был мне очень близок.
Смит уловил дрожь в ее голосе — он не сомневался в правдивости ее слов.
— Я должна была повидать этого человека во что бы то ни стало, — пояснила леди Констанция, — хоть я и не желала, чтобы это стало известным.
— Мне придется снова прервать вас. Человек, о котором вы упомянули, не кто иной, как доктор Томас Голдуорти, недавно вернувшийся из экспедиции в тропики, куда он ездил по поручению «Общества борьбы с тропическими болезнями». Но ваш рассказ несколько не соответствует действительности. Доктор Голдуорти прибыл в Грет-Бредли накануне того дня, когда у вас состоялся вечер. И вы тогда же повидали его. Он привез с собой деревянный ящик, который получил на таможне. Двое людей сделали попытку похитить ящик. Я был очень заинтересован выяснением содержимого ящика, так как один из моих друзей посвятил меня в некоторые подробности этого происшествия. Но это несколько запутывает положение вещей. Доктор Голдуорти доставил ящик в Грет-Бредли после того, как известил вас по телеграфу о своем приезде. Вы повидали его и лишь после этого возвратились в Лондон, чтобы принять своих гостей. Право, ваша память, леди Констанция, иногда грешит.
Она вызывающе взглянула на сыщика.
— Что вы собираетесь предпринять? Вы обвиняете меня в убийстве одного или обоих мужчин? Вы даже не можете доказать моей причастности к покушению на Фаррингтона, и в то же время, вы осведомлены о многом из моего прошлого. Несколько лет тому назад я была помолвлена с человеком, который был для меня дороже всего в мире. Это был Джордж Доутон.
— Да, я знаю об этом. Он был естествоиспытателем.
— Совершенно неожиданно он покинул страну и по неизвестным мне причинам расторг помолвку. Все мои письма и телеграммы остались без ответа, как я ни пыталась установить с ним связь во время его пребывания в Африке. В течение четырех лет я не получила от него ни одной строчки, ни одного слова, ничего, что могло бы объяснить мне внезапно происшедшую перемену. Потом пришло известие о его смерти. Сперва я предположила, что он стал жертвой тропической малярии, но доктор Голдуорти заверил меня в том, что он стал жертвой преступления: его отравил человек, заинтересованный в его гибели.
