Сергей Наумов - Искатель. 1979. Выпуск №3
КСЕНИЯ СТРИЖЕНАЯ
Дорога то взлетала на холм, то круто падала вниз, и тогда казалось, что она уходит под землю — такой туман стоял в низинах.
Андрей искоса взглядывал на мать. Ксения Алексеевна зябко куталась в домотканый гуцульский платок и грустно покачивала головой, утверждая себя в каких-то давно выношенных мыслях.
Леса на холмах сияли льдистой пустотой. Шофер-первогодок вел «газик» осторожно, словно вез бесценный хрупкий груз. Он тоже поглядывал на Ксению Алексеевну, и с лица его не сходило выражение плохо скрываемого восторга.
— Я возьму его к себе, — внезапно сказала Стриженая, — он будет жить в комнате Нины…
— В лесничестве ему предлагали работу, — осторожно напомнил Андрей, — он не сможет без границы…
— Когда не сможет, тогда и уедет, а пока поживет у меня, я за ним присмотрю.
Андрей смотрел на рваный глубокий шрам, тянувшийся от уха почти до самого подбородка, и узнавал свою мать. Она не менялась с годами, только серебристей становились волосы да лучики морщин делались гуще.
Ксения Алексеевна работала, была окружена людьми. Общительная по натуре, она быстро завоевывала расположение товарищей по службе. И все же родной человек один. Он, ее сын, плоть от плоти матери. Даже глаза и те с материнской едва приметной раскосинкой.
Ксения Алексеевна повернулась лицом к сыну.
— Не смотри на меня так. Красота мне все равно ни к чему. А дети привыкли. Ты ведь не знаешь, забыла тебе рассказать. Мы в школе ставили оперу, детскую, конечно. Пришлось мне на время стать композитором… Версификация безусловная, но и не совсем бесталанно.
«Мать все понимает, — подумал Стриженой, — о многом догадывается и о Недозоре заговорила неспроста. После того, что случилось в Черном бору, о службе не может быть и речи. И мать не верит в возвращение Нины. Две женщины, а такие разные. Он вдруг представил себе Нину во встрече с Гондой и не мог себе сказать, как бы она поступила. В ней слишком много было для себя, в матери — для людей. Вот и сейчас думает об одиноком больном Иве Степановиче».
«Газик» проскочил пригород, пересек центр а выкатился прямо к вокзалу. Стриженой помог матери выйти аз машины. Ксения Алексеевна прощально помахала рукой водителю.
Андрей решительно шагнул к привокзальному скверу.
— Посидим…
Они нашли свободную скамью, окруженную с двух сторон акациями. Некогда густо покрытые листвой, деревца проредились, с них то и дело срывались легкие истонченные листья, прихваченные первыми ночными заморозками.
Ксения Алексеевна молчала. Они сидели близко, рядом, и мать чувствовала, как труден сыну предстоящий разговор. И она первая начала его.
— Такие прорывы не каждый год, Андрей.
— Да, не каждый, — согласно кивнул Стриженой, — но я к нему готовился…
Ксения Алексеевна потерла виски и вдруг остро а озорно взглянула в лицо сыну.
— Ты устал… Последние недели были трудными и неудачными. А застава числится в отличных… В ошибках разберешься сам… Они для того и совершаются, чтобы на них учиться. Но вот что я скажу тебе на прощание. Нужно всегда помнить, что каждый из вас значит для государства здесь, на пограничной полосе. Что бы ни случилось с душой, как бы ни выворачивалась она от боли, твои тревоги ничто в сравнении с тревогами границы на всем бесконечном ее протяжении…
— …На всем бесконечном ее протяжении, — повторил Стриженой, — спасибо, мама…
Ксения Алексеевна достала из кармана револьвер.
— Хотела вот увезти обратно. Все равно, думала, нигде патронов для нагана теперь не достанешь. Ведь те, которые были, — с войны. Я счастлива, Андрюша, что стреляла из него по врагу. Оказывается, можно хоть на минуту вернуть молодость. И я поняла, что не имею больше права на это оружие. На границе оно должно передаваться по наследству. Возьми… Я его и везла в вашу комнату боевой славы. И пойдем на перрон, чтобы мне не сказали: «Ваш поезд давно ушел».
Ксения Алексеевна озорно, по-молодому рассмеялась и легонько шлепнула сына пальцем по носу, как это делала давным-давно, когда он пытался дотянуться рукой до макушки карликового карагача, росшего во дворе отцовской заставы.
Евгений ЗАГОРОДНИЙ
ВСЕ РЕШАТ ПУШКИ…
Одним из возможных и очень интересных направлений военно-патриотической литературы являются историко-приключенческие повести. В них, в отличие от исторических романов, можно сузить число действующих лиц, ограничить рамки исследуемого периода и в динамичной литературной форме максимально приблизить к нам события прошлого.
Наша отечественная военно-морская история очень богата славными страницами. Ни один флот ни одной великой державы не одержал столько блистательных побед на море. Такой победой была и Гангутская, о которой рассказывается в повести «Все решат пушки…». Но, несмотря на то что в основе повести лежит подлинный факт, она все же не документальная, а именно «искательская», остросюжетная, приключенческая. Подобные литературные произведения имеют большое воспитательное значение и безусловно играют немалую роль в пропаганде героического прошлого наших Вооруженных Сил.
Вице-адмирал К. СТАЛБО, доктор военно-морских наук, профессор, заслуженный деятель науки РСФСР, лауреат Государственной премии СССР1
Мартовское низкое небо совсем придавило Лондон. Черные языки копоти и волны летучей сырости скрыла деревья парка, стены Сент-Джеймского дворца. Под окнами королевской резиденции туманные оттепели и грязная капель обнажили глинистую почву. Курфюрст Ганноверский, он же король Великобритании Георг I, никак не мог привыкнуть к островному климату туманного Альбиона. Приходилось скрепя сердце менять из-за этого старые привычки, заведенные еще в Ганновере. Вот и сегодня — пропади все пропадом! — нельзя даже выйти на утреннюю прогулку — за окнами едко-серый туман.
Однако не из-за одной мертвящей погоды его величество пребывал не в духе: бесило, что царю-азиату, Петру, видите ли, мало победы под Полтавой. Мало победы, которой могла бы гордиться любая армия Европы. Теперь доносят: царь московитов начинает строить новые корабли, ничуть не хуже английских… О, мой бог!
Петр явно готовится к морской войне со Швецией! Ведь писал же посланник — эти строки навязчиво лезли королю в голову: «Проживи русский царь еще несколько лет — и у него будет флот в сорок линейных кораблей и десятка два фрегатов…» А кто помешает Петру прожить несколько лет? Сегодня Петр тянет за собой Пруссию и Польшу, а завтра — упаси боже! — и со Стюартами договорится. Так вскоре все поразбегутся из-под руки Англии. Карл XII ослушничает уже сейчас. Пошел, подлый гордец, на явные переговоры с Петром! Щенок, тщеславный петух! Мир со Швецией может сделать Россию владычицей Балтики. И тогда лорды и купцы, имеющие лесные склады в Дании и Скандинавии, не простят оплошности своему монарху. Его упекут обратно в Ганновер, а в Лондон вернут Стюартов. Что нм английский король?! Их король — золото!
