Майн Рид - Беспомощная рука, или возмездие Дикого леса
— Дик, — продолжил он, обращаясь к отсутствующему собеседнику. — Ты ничего не смыслишь в этом деле; негодный, самонадеянный болван! Он посчитается с ними, или по закону, или другим путем! Они рады будут вздернуть его, как только увидят; и они увидят его прежде, чем он успеет кому-нибудь из них навредить. Они не расстаются с ножами и пистолетами, которых у них гораздо больше, чем у него. И для них будет раз плюнуть пустить это оружие в ход. Если дойдет до этого, что тогда? Разумеется, станет известно о мальчике, и плакали тогда мои шестьсот долларов! Черт бы побрал Дика Тарлетона! Только из-за того, что ему взбрела в голову эта глупая месть, он должен оставить меня без денег, чтобы я всю жизнь работал, как турецкий индюк!
— Я должен это как-то предотвратить, я должен!
— Как же это предотвратить? Надо подумать…
— Имеется один способ, который я знаю, кажется, достаточно простой. Дик идет в город и оттуда не возвращается. Никто не знает, что он должен вернуться сюда. Нет никого, кто бы мог хватиться и разыскивать его после. Девушка не узнает, что он ушел навсегда. Он может вернуться только под утро, до того, как взойдет солнце и осветит верхушки деревьев. Он должен пройти по дороге, где нет опасности кого-либо встретить, а если и встретит — не будет узнан в темноте. Почему бы мне его не встретить?
При этих словах еле уловимое жестокое выражение промелькнуло на лице старого охотника. Дьявольская мысль посетила его сердце и разум.
— Но почему я? — повторил он как заклинание, словно отгоняя эту назойливую мысль. — Кто собственно мне Дик Тарлетон? У меня нет ничего дурного против него — то есть в том случае, если он будет делать то, что я от него хочу. Но если он этого делать не будет… если он не будет…
— И он не будет! Он так сказал, он поклялся отомстить.
— И что тогда? Я потеряю шестьсот долларов в год только потому, что ему хочется посчитаться с ними? Провалиться мне на этом месте, если я это допущу, чего бы мне это не стоило!
— Это ведь так легко, словно перепрыгнуть через бревно. Полчаса просидеть на корточках в кустах перед тем мгновением, когда достаточно плавно нажать на курок, и все будет кончено. Еще, возможно, небольшие усилия, чтобы убрать тело, но если я легко сделаю первое, мне не составит труда сделать и последнее. Я знаю один водоем, который весьма подойдет для сокрытия трупа.
— Разве кто-нибудь заподозрит меня? Никто даже не узнает. Никто кроме меня; я думаю, эта дело будет сохранено в тайне так долго, сколько я пожелаю.
В течение некоторого времени старый пират стоял молча, словно прикидывая все за и против успеха своего черного замысла.
Внезапно громкий возглас прервал тишину, что означало изменение хода его мыслей. Не то, чтобы он отказался от своего дьявольского замысла, однако ему пришел в голову другой, более простой для осуществления план действий.
— Джерри Рук! Джерри Рук! — пробормотал он, обращаясь к самому себе, — что за глупости сейчас пришли тебе на ум! Ты до сих пор никогда не проливал ничью кровь и не должен становиться убийцей. Это будет лежать тяжелым грузом на твоей совести; кроме того, кто-нибудь может услышать. Звук выстрела сотрясает воздух в любое время, особенно ночью, и есть больше шансов на то, что кто-то заинтересуется этим и придет туда, где слышал выстрел. Допустим также, что он, Дик, не будет убит с первого выстрела. Провалиться мне на этом месте, если б я захотел его добивать в этом случае. А это такое дело, что надо быть хладнокровным. Между тем, одно слово плантатору Брэндону будет сильнее, чем шесть выстрелов из самой меткой винтовки. Только дать ему знать, что Дик Тарлетон здесь, и плантатор достанет его из-под земли. Он сразу же позовет на помощь остальных, и они быстро завершат это дело, начавшееся Бог знает сколько лет назад. Они быстро с ним справятся, и нет никакой опасности, что у него останется время на пустую болтовню об этом, или о чем-нибудь еще, я полагаю. И никакой опасности для меня. Намека вполне достаточно, мне даже не нужно показываться им на глаза — великолепный план, черт побери!
— Как бы лучше всего намекнуть им? Ха! Я могу написать — по счастью, того, чему я научился еще в школе, вполне достаточно — письмо плантатору Брэндону. Девушка может отнести его на плантацию. Ей не следует ничего знать. Она может принести письмо под своим плащом и отдать его неграм, которые, я уверен, постоянно шатаются по плантации. Не нужно никакого ответа. Я знаю, что сделает Брэндон после получения письма.
— Итак, нельзя терять ни минуты. Дик сейчас уже должен быть в городе. Трудно сказать, сколько времени он там пробудет, но они должны перехватить его по пути обратно. Они могут за это время подготовиться, дожидаясь его на поляне, которая как будто предназначена для этой цели, — на той самой поляне, где они однажды его чуть не повесили.
— Нельзя терять ни минуты. Я должен вернуться в хижину и написать письмо.
Поглощенный своим дьявольским замыслом, он поспешил вернуться в дом; переступив порог, он позвал дочь на кухню.
— Иди сюда, девочка! У тебя есть бумага, на которой ты пишешь в школе. Принеси-ка мне чистый лист, ручку и чернила. Поторопись, дочка!
Молодая девушка удивилась, зачем отцу понадобились эти вещи, которыми он так редко пользовался. Но, не приученная задавать лишних вопросов, она молча выполнила просьбу старого охотника.
Ручка, чернильница и бумага помещены на грубый деревянный стол, Джерри Рук сел за него и взял своими грубыми пальцами ручку.
После нескольких минут раздумья над формой послания он, наконец, приступил к его написанию.
Написанное ужасным, корявым почерком, но короткое и простое, выглядело оно следующим образом:
"Плантатору Брэндону, эсквайру.
Сэр, я полагаю, что Вы помните человека по имени Дик Тарлетон, и возможно, Вы хотели бы встретиться с ним. Если так, Ваше желание может быть удовлетворено. Он в настоящее время находится в городе Хелина — в окрестностях, где именно, я не знаю. Но я знаю зато, где он будет перед рассветом: он пройдет по дороге, ведущей из города в поселок на Белой реке. Он не будет передвигаться быстро, поскольку он путешествует пешком, и, без сомнения, ему не миновать поляну недалеко от Канни Крик. Если Вы или кто-нибудь еще захотите его встретить, эта поляна — очень хорошее место, поскольку она расположена на его пути.
К Вашим услугам,
Незнакомый Друг."
Джерри Рук совершенно не опасался того, что узнают его почерк. Он так давно писал в последний раз, что и сам не помнил, когда.
Свернув лист и запечатав его несколькими каплями смолы, разогретой в пламени свечи, он написал адрес: «Плантатору Брэндону, эсквайру.» Затем он позвал девушку и поручил ей отнести письмо, чтобы передать его инкогнито.
