Евгений Шабалин - Тайна острова Нуулуа
Лодочка-луна (вблизи экватора «рога» растущей луны направлены вверх) уже опустилась за горизонт, и ничто не мешало яркому сиянию звездного неба. Вот четыре звездочки, будто человек с раскинутыми в сторону руками (созвездие Южный Крест; прим. автора); дядя Афенги однажды рассказывал, что они всегда указывают на юг. Но куда вдруг исчезла «голова» у этого небесного человека? А теперь и правая «рука». Звезды гасли одна за другой. Это набегали туча за тучей, занавешивая яркую таинственную картину неба. Вместе с тучами усилился ветер. Он дул теперь со стороны ушедшего солнца, и берег Лаломану, только что совсем близкий, начал уходить влево и отдаляться. Ветер быстро нагнал волну. Мауи хотел было прыгнуть в воду и попытаться вплавь достигнуть берега, но тут огромный вал бросил лодку вверх. Падая по крутому склону волны, пирога перевернулась, и балансное бревно ударило Мауи по голове… В последний момент он успел ухватиться за край лодки, и сознание покинуло его…
К счастью, Мауи быстро пришел в себя. Навалившись на балансир, он перевернул лодку в правильное положение. Черпак каким-то образом сохранился в носовой части, но вычерпать воду целиком не удалось. Хорошо, что оставшаяся вода увеличивали остойчивость лодки, которую мотало на волнах. Буря разыгралась не на шутку. Огромные валы, иногда высотой с пальму, пытались снова выбросить мальчика за борт. Ему постоянно приходилось быть начеку.
* * *Перед восходом буря стихла. Но сильный ветер западного направления гнал лодку всё дальше и дальше от родного острова. Уставший от напряжения страшной ночи Мауи лежал на дне пироги и спал. Ему снился восход солнца над водой тихой бухты его родной деревни, перекрашенные светом раннего утра пальмы на берегу, бамбуковый шест на пляже, отбрасывающий длинную тень в сторону розовой раковины и показывающий точное время солнца, холмы Нуулуа на горизонте.
На берегу стоит мама с братом и сестрёнкой — они провожают Мауи в далёкий путь. Он сам сидит в собственной пироге с балансиром и выгребает из узкого пролива в рифах. Друг Палу на носу лодки лает на акулу, кровожадно выглядывающую из воды. Голова её похожа на голову жреца…. И вот уже давно скрылась за высоким южным мысом деревня Уафато. Лодка Мауи одна в бескрайнем море, среди зелено-голубых холмов волн. Солнце над головой раскалилось добела, а вокруг весла Мауи вращается на воде весь в радужных цветах круг Сына Солнца. Он не расстаётся с Мауи…. Палу залаял, приглашая Мауи взглянуть влево. А там плывет большой-пребольшой корабль, такой, какого он никогда раньше не видел. О таком корабле даже не рассказывали бывалые мореходы. Его мачты уходят вверх к облакам на высоту самого высокого дерева в лесах Уполу. По реям ходят люди, укутанные в невиданные ткани; в бортах судна — отверстия на разной высоте, в их темных провалах отражается зелено-голубая вода океана, а на высоком носу корабля высится громадная деревянная фигура косматой головы невиданного на Самоа зверя, оскалившегося острыми клыками.
«На этом корабле я вернусь домой», — подумал Мауи во сне.
В этот момент капитан португальского судна «Надежда», первого европейского корабля, попавшего в Полинезию, отдал приказ спустить шлюпку и подобрать туземца в пироге без весел и парусов….
Так самоанская деревня лишилась своего идола — светящегося круга в пещере острова табу. Осталась только легенда о Сыне Солнца и о мальчике, якобы похитившем его, рассказываемая по-своему разными поколениями….
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИПримечания к первой части:
— В древней Полинезии год исчислялся лунными месяцами с добавлением одного дня; события, описанные в первой части книги, происходили в апреле по современному исчислению.
— На островах Самоа солнце склоняется к северу, а не к югу, как в северном полушарии.
— «Умри, умри!» — боевой клич полинезийцев.
— У древних жителей Самоа час равнялся 1/10 светлого времени суток.
— Моа — люди высшей касты в Полинезии, которым одним позволено обладать познаниями в астрономии и мореплавании.
— Дерево с разлапистыми корявыми сучьями, почти без листьев, чаще всего растет на могильниках.
— Свиное рыло — самое оскорбительное ругательство на Самоа.
— Зеленый цвет — знак дружественных намерений в Полинезии.
— «Уйти на запад» у полинезийцев означает «умереть».
— Фоно — совет (или место, где он проводится) наиболее уважаемых жителей деревни или нескольких деревень (округа).
— Согласно верованиям самоанцев, души умерших (аиту) поселяются в лесу. И иногда могут причинить зло живым.
— Алофа — уважительное, даже ласковое приветствие по-самоански. Более просто — Талофа. Тофа — прощание.
— Древние полинезийцы отсчитывали время не сутками, а ночами.
— Матаи — главный вождь. Аинга — большая семейная община, включающая несколько родственных семей.
— Кава — самый популярный на Самоа, вплоть до настоящего времени, напиток, подаваемый во время дружеских приемов, собраний и пр. Принятие кава сопровождается строго соблюдаемой церемонией.
— Фале — самоанская хижина с крышей из листьев пандануса, поддерживаемая столбами, и с по лом, но чаще всего без стен.
— Сутки делились на части, которые у маори, например, назывались так: рассвет — «тени утра являются»; восход солнца — «солнце взбирается»; раннее утро — «дневной свет»; время до полудня — «солнце на своем пути вверх»; полдень — «солнце прямо, как столб»; время после полудня — «солнце склоняется»; вечер — «время огней»; заход солнца — «солнце садится»; полночь — «ночь и день разделены пополам».
Часть II Бабушкин сундук
У подростка Павлика умирает его любимый дедушка Захар Фролов. Бабушка увозит внука в деревню со странным названием Безымянная — так завещал дед. Павлик знакомится с эрудитом Родиком, и друзья случайно обнаруживают тайник деда. Бабушка Павлика вынуждена рассказать мальчикам о тайне, которую её муж хранил всю жизнь. За этим секретом безуспешно охотились многие авантюристы, и со смертью дедушки они пошли в наступление…
Солнечным июньским днем…
Белым снегом цветов были усыпаны кусты спиреи, барбарисы соперничали с солнцем в яркости желтого цвета, горели красные костры вейгелы. Молодыми зелеными кронами красовались липы, березы и клены. Приятно грело солнце. Грело всех, кроме Павлика и его бабушки. Для них этот светлый день был серым, мрачным, неприветливым — они шли, понурив головы, за гробом дедушки. Дедушка, умный, любимый, единственный умер два дня назад. Умер тихо, во сне, так и не успев сказать Павлику самого важного. Чего? Того, что помогло бы внуку легче пережить тяжелую утрату. Дедушка был его другом, его отцом, его старшим братом. Был всем для Павлика — ведь папа почти всё время работал заграницей. И мама там была с ним. Мама любила «суету вечеринок и гламур дипломатических приемов» — так она говорила, тоскуя в короткие периоды жизни в родном городе. Павлик не расстраивался, когда родители в очередной раз спешно укладывали вещи за полчаса до отъезда в аэропорт. Они не догадывались, почему их сын так настойчиво просит взять его в машину. Да потому, что на обратном пути за рулем будет дедушка, а он сам будет сидеть рядом и внимательно следить за дорогой, ожидая одобрительного взгляда или немного насмешливой похвалы от водителя.
