Богдан Сушинский - Черный легион
«Мы сделаем так, что ровно через два месяца княгиня Мария-Виктория Сардони заблистает на небосводе черной аристократии, подобно утренней звезде», — со свойственной ему кротостью заверил Паскуалину монах Тото.
Представленный Паскуалине самим папой римским, по рекомендации архиепископа Шардена, этот красавец-монах вызывал у «папессы» все большее доверие. Оно становилось настолько впечатляющим, что Паскуалина даже не стала уточнять, в стенах какой обители промонашествовал Тото до того, как попасть в число лиц, знакомых с архиепископом Шарденом. Одним из прекрасных свойств этой женщины являлось ее умение не обращать внимание на все то, на что не обращать внимание было выгодно не только ей, но и папе римскому.
«Но пока что Мария-Виктория не должна знать, что в этом «возвращении в ряды «черной аристократии» очень заинтересован ее отец. Столь неожиданно разбогатевший и желающий видеть ее владелицей всего его достояния».
«Сыну Эммануилу, слишком увлекшемуся идеями Муссолини, он больше не доверяет?» — для Тото это было новостью.
«Как не доверяют сейчас многим другим, слишком увлекшимся Муссолини. Эммануил, конечно, не смирится с таким отношением к своему будущему».
«И в лучшем случае кончит жизнь в автомобильной катастрофе». — Тото не нужно было слыть пророком, чтобы предсказать такой исход. Ошибиться он мог лишь в том, что жизненный путь Эммануила кончится не на шоссе, а в притоне для наркоманов. В которого Сардоии-младшего превратят, ясное дело, против его воли. За пристрастие к женщинам, вину и даже наркотикам в высоких сферах не затаптывают. А вот за пристрастие к идеям политических кумиров — увы!
71
Тем временем Мария-Виктория Сардони открыла дверцу и вышла из машины. «Решилась, — ухмыльнулся про себя, не меняя позы и ничем не выдавая своих мыслей. — Это важно».
Мария действительно решилась. Но, очевидно, не совсем. Ее фигура застыла в двух шагах от багажника.
— Пистолетик советую оставить, — сказал Тото, выйдя из машины. — Все равно его отберут. И потом, вы же не собираетесь в самом деле стрелять в Скорцени. Насколько мне известно, у вас совершенно иные чувства к нему.
— Вы негодяй, Тото, — незло зачитала свой приговор княгиня. — Ведь можно было поговорить со мной на эту тему сразу и откровенно.
— Исходил из того, что дорога предстоит длинная. Позвольте дать вам еще несколько советов. — Тото проследил, как Мария извлекла из сумочки пистолет, вернулась к машине и швырнула его на сиденье.
— Дарите, дарите мне свои советы.
— Попытайтесь попасть на виллу не через ворота, а с тыльной стороны. Положив камень на камень, вы довольно быстро окажетесь на ограде. А вцепившись за ветку, плавно опуститесь внутри усадьбы. Я проверял. О камнях тоже позаботился. Их вполне хватит. Ветка выдержит. Я опробовал.
— Думаете, они не станут стрелять в меня? Ну, я имею в виду охрану, людей Скорцени.
— Вы преодолеете ограду через час, то есть в половине седьмого вечера. Именно в это время по дорожке будет прогуливаться сам хозяин виллы. Он проведет к Скорцени так, чтобы вас не видел ни один из коммандос штурмбаннфюрера.
— Как, вы и это предвидели?!
— Стараюсь, по мере фантазии.
— И что еще подсказала ваша фантазия? — Теперь Сардони уже говорила с ним более вежливо.
— Я буду находиться у виллы. Вместе с тремя такими же скромными, вечно молящимися монахами.
— Как вы там окажетесь? Да еще вместе с тремя монахами? Откуда они возникнут?
— Не задавайте бессмысленных вопросов. Теряем время. В случае крайней опасности мы постараемся прийти вам на помощь. Хотя, как вы понимаете, сделать это будет крайне сложно. Наше присутствие следует воспринимать скорее как моральную поддержку. Что тоже немаловажно. Тем не менее все трое моих нечестивцев-монахов уже пребывают на вилле. О чем Скорцени пока не подозревает.
— И все же… Как они оказались там? Почему? Вы ведь не желали, чтобы я встретилась со Скорцени. Отговаривали. Мне казалось… — Сардони вдруг умолкла и взглянула на Тото с паническим страхом в глазах, — Я поняла: вы все, решительно все предвидели, — отступала она от монаха с таким ужасом, словно тот целился в нее из пистолета. — Это была игра. На самом деле вы хотели этой встречи. Рассчитывали на нее, подталкивали.
— Какие ужасные откровения!
— Моя встреча со Скорцени не должна касаться кого бы то ни было… Это мои личные чувства, пусть даже вам о них все известно. Вы негодяй, монах Тото, вы…
— Прекратите стенания, не достойные княгини Марии-Виктории Сардони, — холодно смерил ее осуждающим взглядом Тото. — Мы и сейчас не желаем, чтобы вы рисковали. Но понимаем, что искушение встречей с этим меченым сатаной, диверсионным демоном окажется сильнее здравого рассудка. А коль так, извольте использовать собственное безумство на пользу людей, которые уже теперь немало сделали для устройства вашего будущего.
Сардони уселась на краешек переднего сиденья и обхватила голову руками. Стройные ножки ее в черных, основательно изношенных туфельках упирались в небольшой пенек, завлекая и призывно маня. «Бедный, вечно молящийся» едва сдерживал себя, чтобы не наброситься на девушку подобно лесному насильнику.
«Тебе еще представится такая возможность», — умерил Тото свою прыть.
— Что я должна буду сделать?! — не ведала о его сексуальных терзаниях Сардони. — Стрелять в Скорцени? Убить его? Так я не стану этого делать. Слышите, я не буду стрелять в него. Но вовсе не потому, что боюсь поплатиться за это покушение жизнью.
Тото осмотрелся. Поблизости ни души. Тем не менее говорить о покушении на Скорцени следовало бы потише. Даже в пустыне.
Он сделал несколько шагов, приближаясь к Марии-Виктории.
— За время своих скитаний по миру, княгиня, вы совершенно забыли о том, сколь прекрасны. И нет ничего странного в том, что Скорцени влюбился в вас.
— В чем я очень сомневаюсь, — обиженно фыркнула Мария-Виктория.
— А мы — нет. — Тото понимал, что княгиня вряд ли поверит ему. Но слова — как зерна, брошенные во вспаханную землю. Прорастают даже под запоздалым снегом. — Или еще только влюбится. Никому и в голову не приходило видеть в вас человека, способного убить Скорцени. Хотя, честно говоря, он этого вполне заслуживает.
— А кто из нас не заслуживает этого? Может быть, вы, любимчик папы римского? Не стесняйтесь, грешите.
— Не прочь бы, — сардонически хмыкнул Тото, не стесняясь двусмысленности своего признания. — Вы не понимаете кое-каких особенностей нашего времени. Война вот-вот закончится. И Скорцени, будь он хоть дьяволом, еще понадобится нам. Очень понадобится. Как и его люди. Ибо существует враг посильнее и поковарнее поверженного рейха.
