Богдан Сушинский - Черный легион
— Простите, как ваше имя?
— Монах Тото. Бедный, вечно молящийся монах Тото.
— Вы могли бы уже и догадаться, что меня интересует имя, а не псевдоним или ваша служебная кличка.
— «Служебная кличка»! — мило улыбнулся водитель. — У вас это получилось несколько по-собачьи. Кстати, зовут меня в любом случае Тото. Бедный, вечно молящийся…
— Вам известно, где находится вилла архитектора Кардьяни?
— Вилла Кардьяни? — переспросил Тото, не отрывая взгляда от дороги. — Что-то слышал о такой. Она вас очень заинтересовала?
— Мы должны свернуть к ней.
— Должны?
— К вилле Кардьяни, — приказала Мария.
Она сидела на заднем сиденье и могла видеть только чертовски смазливый профиль монаха Тото — этого странного красавчика-монаха с выправкой гвардейского офицера, явно немонашеской мускулатурой и пистолетом в кобуре подмышкой.
Он явился к ней через час после разговора с Паскуалиной, в новом, старательно подогнанном под свою изумительную фигуру монашеском одеянии из великолепного английского сукна, красивый и величественно неприступный, словно изгнанный из стен Ватикана, но не отчаявшийся святой. Явился, чтобы смиренно произнести: «Мне приказано сопровождать и охранять вас. Если будет на то ваша воля».
«Так это вам приказано быть моим телохранителем?» — едва сдержала улыбку княгиня, вспомнив скабрезное толкование этого слова в устах Паскуалины.
— Если будет на то ваша воля, княгиня Сардони.
«Могу ли я воспротивиться своей волей тому, что уже стало волей Господней?» — лукавила Мария. Что уж тут говорить, парень понравился ей. Знать бы только, в каких отношениях с ним сестра Паскуалина. Как давно. И каким образом они познакомились.
— Почему вы считаете, что мы обязательно должны побывать на вилле архитектора, или кто он там? — как бы между прочим поинтересовался Тото.
— Вилла-замок Карпаро — так она называется. Километра через три у дороги появится полуразрушенная часовня. Мимо нее от шоссе отходит неприметная дорога, которая ведет через лес. Это и есть путь к Карпаро.
— Что у вас там: дела, свидание?
— Вы всегда намерены любопытствовать столь откровенно?
— В конце концов, я телохранитель.
— Ну и храните мое тело, не пытаясь влезать в душу, — довольно нелюбезно посоветовала Сардони. — Разве что вы собираетесь стать и моим душехранителем. По совместительству.
— Вы уж простите, княгиня, но мне привычнее иметь дело с телом.
— Тогда считайте, что свидание, — примирительно призналась Мария.
У Тото хватило такта не выяснять подробности. Но когда слева от шоссе действительно показались руины часовни и узкая полоска асфальта зачернела между деревьями, уводя путника в глубь леса, он спокойно проехал мимо, даже не взглянув при этом на пассажирку.
— Синьор Тото, я же просила вас. Мы проехали.
Ни один мускул на лице монаха-телохранителя не дрогнул.
— Я приказываю: немедленно развернитесь и двигайтесь в сторону виллы Карпаро.
69
Тото почувствовал, как в голову ему, где-то между правым ухом и затылком, уперлось дуло пистолета, и благоразумно сбросил скорость.
— Вы все свои желания намерены высказывать в такой пикантной форме, княгиня Сардони? — спокойным, ровным голосом спросил он, то ли не веря в реальность угрозы, исходящей от этой женщины, то ли действительно сохраняя завидное хладнокровие.
— Если вознамеритесь выполнять их таким бессовестным образом, каким выполняете это, — решительно подтвердила Мария. — Остановите машину.
Монах Тото покорно повиновался. Они молча обождали, пока мимо прогромыхают два военных грузовика с итальянскими солдатами и джип военной полиции, и Сардони повторила свое требование.
Даже не оглянувшись на нее и не меняя застывшего выражения лица, Тото молча развернулся и повел «пежо» к часовенке. Как только он свернул на дорогу, ведущую в сторону Карпаро, Сардони убрала пистолет и, все еще не выпуская его из рук, устало откинулась на спинку сиденья.
— Вам что, было приказано не сворачивать на виллу? — Левой рукой она держала зеркальце, правой, в которой чернела сталь пистолета, поправляла волосы.
Наблюдая за ней в лобовое зеркало, Тото не смог сдержать иронической улыбки.
— Понятно, — не дождалась его ответа Мария. — Приказ исходил от Паскуалины.
— Мы решили, что если Скорцени захочет разыскать вас и нанести визит, он сделает это и на вилле Орнезия.
— То есть вы хотите сказать, что вам известно буквально все: и кто скрывается в Карпаро, и почему меня тянет туда, — упавшим голосом проговорила Мария, швыряя пистолетик в видавшую виды сумочку.
70
Тото остановил «пежо» в километре от Карпаро. Загнав его в небольшую рощицу; где машину трудно было заметить не только из виллы, но и с дороги, он заглушил мотор и почему-то облегченно вздохнул.
Несколько минут они сидели молча, прислушиваясь к голосам птиц и грохоту шоссе. Человек, увидевший этих двоих со стороны, мог бы принять их за парочку, решившую провести лучшие минуты своего свидания на природе, вдали от мирской суеты.
Тото не оглядывался. Он полулежал на сиденье, полностью расслабившись, демонстрируя абсолютное безразличие к тому, какое решение примет княгиня Сардони.
Напутствуя его, Паскуалина сказала: «Помните: короля играет окружение. Вы и люди, которые будут с вами на вилле Орнезия, должны играть «княгиню Сардони». Усиленно играть гордую, обладавшую не столько явным, сколько тайным могуществом княгиню Марию-Викторию Сардони. Вас не должны смущать некоторые щекотливые моменты ее прошлого. А тем более детства.
«Было бы странно, если бы они смущали меня. Ну а если уж кто-то слишком заинтересуется ее девичьими страданиями…»
«Мы должны помочь Сардони возродиться как аристократке, — нервно забарабанила пальцами по столу Паскуалина. — Вернуть ее в высший свет. Избавить от комплекса дворняжки. В противном случае она никогда не справится с ролью, которая потребует от нас немало «грошей святого Петра».
«Тем более что этот «грош» будет исходить из «Банка ди Рома»[56], финансовые гномы которого еще кое-как могут смириться с тем, что их деньги не приносят ожидаемых дивидендов, но никогда не простят тому, кто упустит их политическую выгоду», — прокомментировал про себя Тото.
«Не будем об этом».
«Мы сделаем так, что ровно через два месяца княгиня Мария-Виктория Сардони заблистает на небосводе черной аристократии, подобно утренней звезде», — со свойственной ему кротостью заверил Паскуалину монах Тото.
