Эдгар Берроуз - Тарзан из племени обезьян. Возвращение Тарзана. Тарзан и его звери (сборник)
– Кто здесь? – спросил он. – И почему ты подкрадываешься к Тарзану из племени обезьян в темноте, как голодный лев?
– Тише, бвана! – ответил старческий надтреснутый голос. – Я Тамбудза, та самая, чью хижину ты не пожелал занять, чтобы мне не пришлось провести холодную ночь вне дома.
– Чего Тамбудзе нужно от Тарзана из племени обезьян? – последовал вопрос.
– Ты был добр к той, которую давно никто не жалеет, и я пришла отплатить тебе за твою доброту, – ответила старуха. – Мне нужно тебя предупредить.
– Предупредить о чем?
– М’ганвазам отобрал воинов, которые должны спать в твоей хижине, – пояснила Тамбудза. – Я была близко, когда он им объяснял, что нужно делать, и все слышала. Когда пляска закончится и наступит глубокая ночь, они явятся в хижину. Если ты случайно проснешься, они скажут, что вернулись с праздника, но, если ты будешь спать, тебя убьют. Так приказал М’ганвазам. А если ты будешь бодрствовать, они подождут, пока ты не заснешь, а затем расправятся с тобой. М’ганвазаму очень хочется получить плату за твою смерть, как обещал белый человек.
– Я и забыл про обещанную награду, – пробормотал Тарзан, скорей обращаясь к самому себе, чем к кому-то другому, а потом добавил: – А почему М’ганвазам думает, что белый человек расплатится с ним, если тот ушел из здешних краев неизвестно куда?
– О, его отряд ушел совсем недалеко, – возразила Тамбудза. – М’ганвазам знает, где их лагерь. Его гонцы быстро нагонят твоих врагов, ведь они не торопятся.
– Где они? – спросил Тарзан.
– Ты хочешь к ним пойти? – ответила Тамбудза вопросом на вопрос.
Тарзан кивнул.
– Я не могу рассказать, где они, чтобы ты сам нашел это место. Но я могу проводить тебя к ним, бвана.
Тарзан и Тамбудза были так заняты разговором, что не заметили, как в темную хижину незаметно пробрался какой-то низкорослый человечек, а потом снова бесшумно выскользнул на улицу.
Это был маленький Буулау, сын вождя от одной из младших жен, – мстительный негодник, настоящий выродок, который ненавидел Тамбудзу и постоянно шпионил за ней, выискивая малейшую возможность наябедничать отцу о каких-нибудь проступках с ее стороны.
– Тогда пойдем же, – быстро проговорил Тарзан. – Пора в путь.
Этого Буулау уже не слышал, потому что бежал во весь опор по деревенской улице туда, где его отвратительный отец пил местное пиво и наблюдал за неистовыми танцорами, бешено скачущими в истерической пляске.
Так и получилось, что, когда Тарзан и Тамбудза осторожно вышли из деревни и растворились в кромешной тьме джунглей, два проворных гонца отправились в том же направлении, только по другой тропе.
Отойдя от деревни на приличное расстояние, так что можно было разговаривать, хотя бы и шепотом, Тарзан спросил старуху, не видела ли она в лагере белую женщину и маленького ребенка.
– Да, бвана, – ответила Тамбудза, – там были женщина и маленький ребенок. Маленький белый малыш. Он умер здесь, в нашей деревне, от лихорадки, и белые его похоронили!
Глава 12
Черный негодяй
Когда сознание возвратилось к Джейн Клейтон, она увидела, что Андерссен стоит рядом, наклонившись над ней, и держит ребенка на руках. Когда ее глаза остановились на младенце, на лице у несчастной матери появилось выражение страдания и ужаса.
– В чем дело? – спросил кок. – Вы быть больна?
– Где мой ребенок? – вскричала бедняжка, не обращая внимания на его вопросы.
Андерссен протянул ей пухлого младенца, но она покачала головой.
– Это не мой сын, – прошептала Джейн. – Ты знал, что он не мой. Ты сущий дьявол, как тот русский.
Голубые глаза Андерссена широко раскрылись от удивления.
– Не ваш! – воскликнул он. – Вы коворить мне, малыш на борту «Кинкейда» быть ваш сын.
– Это чужой ребенок, – ответила Джейн глухо. – Другой. Где тот, мой? Их, наверное, было двое. Об этом мальчике я ничего не знала.
– Тругого ребенка не пыло. Я тумал, это быть твой. Ошень жаль.
Андерссен стоял, смущенно переминаясь с ноги на ногу. Джейн стало ясно: он не кривит душой и его слова совершенно искренни.
Через какое-то время мальчик начал гулить и подпрыгивать на руках у шведа, но в то же время тянуться к молодой женщине маленькими ручонками.
Джейн не смогла устоять против этого призыва, вскочила с тихим вскриком и прижала малыша к груди.
В течение нескольких минут она беззвучно лила слезы, уткнувшись лицом в испачканную рубашонку малыша. Первый шок от разочарования, вызванного тем, что он оказался вовсе не ее ненаглядным Джеком, уступил место надежде. Ей пришло в голову, что в последний момент перед отплытием «Кинкейда» из Англии, наверное, произошло какое-то чудо и ее сын не попал в руки к Рокову.
Но нынешний найденыш, оставшийся без любви и ласки посреди диких ужасных джунглей, казалось, хотел ей что-то сказать, хоть и не знал еще ни слова. Именно эта мысль, более чем любая другая, заставила материнское сердце Джейн растаять при виде невинного младенца.
– Вы не знаете, чей это ребенок? – спросила она Андерссена.
Кок покачал головой.
– Теперь нет, – отозвался он. – Ешели он не ваш ребенок, я не знать, чей он быть. Роков говорить, он ваш. Я тумать, он тоше так считать. Что нам тепперь с ним делать? Я не могу возвратиться на «Кинкейд». Роков меня застрелить. Но вы мошете вернуться. Я отвезти вас к морю, и тогда кто-нибудь из чернокожих проводить вас на пароход. Хотите?
– Нет! Нет! – воскликнула Джейн. – Ни за что на свете. Я скорее умру, чем снова попаду в руки этого человека. Нет, давай отправимся дальше и возьмем это маленькое существо с собой. Если Бог нам поможет, мы так или иначе спасемся.
Поэтому они продолжили бегство через дикие джунгли, взяв с собой полдюжины туземцев из племени мосула, чтобы нести провизию и палатки, которые Андерссен тайно пронес на борт шлюпки, готовясь отплыть на берег.
Начались долгие дни и ночи нескончаемых испытаний, слившиеся в один непрерывный кошмар. Молодая женщина так вскоре измучилась, что потеряла счет времени. Ей казалось, что они блуждают по джунглям уже несколько лет.
Единственным светлым пятном среди мрака беспредельных страданий и страха оставался крошечный ребенок, чьи махонькие ручки как будто тянулись к ее сердцу, нежно касаясь его мягкими пальчиками.
В каком-то смысле малыш заполнил ноющую пустоту в ее сердце, вызванную потерей своего собственного ребенка. Конечно, это было не то же самое, но все-таки постепенно ей стало казаться, что ее материнская любовь все больше и больше простирается на этого непонятно чьего ребенка. Наконец Джейн иногда стала сидеть с закрытыми глазами и сладко мечтать, что маленький несмышленыш, уютно устроившийся у нее на груди, и есть на самом деле ее сын.
В течение какого-то времени они продвигались во внутренние области Африки крайне медленно.
Иногда туземцы с побережья, забредшие вглубь лесов поохотиться, приносили слухи, что Роков еще не догадался, в каком направлении они от него убегают. Это, как и желание по возможности облегчить путешествие для дамы столь тонкого воспитания, заставляло Андерссена идти не спеша, делая короткие переходы и долгие привалы.
Швед настаивал, что нести ребенка должен он, тем самым – как, впрочем, и другими бесчисленными способами – помогая Джейн Клейтон беречь силы. Он был ужасно огорчен, что совершил ошибку и вручил ей чужого ребенка, но, когда молодая женщина убедилась в чистоте его помыслов, она больше не позволяла ему все время укорять себя за происшедшее.
В конце каждого дня Андерссен следил, чтобы палатка для ночлега Джейн и ребенка была как можно удобней и всегда стояла на самом подходящем месте. Вокруг палатки носильщики каждый раз сооружали колючую и непроходимую изгородь.
На еду ей доставалось самое лучшее из их скудных запасов и охотничьих трофеев шведа. Но больше всего Джейн трогали постоянное внимание, благородство и любезность, которые всегда проявлял этот человек.
То, что такая возвышенная натура может скрываться под совершенно отталкивающей наружностью, не переставало изумлять Джейн. Однако в конце концов врожденное благородство этого человека, его неизменные забота и сочувствие преобразили в глазах Джейн внешность кока настолько, что в чертах его лица она стала видеть только доброту и великодушие.
Беглецы ускорили шаг, когда до них дошли вести, что Рокова теперь от них отделяет всего несколько переходов и ему хорошо известно, куда они направляются. Именно тогда Андерссен купил пирогу у вождя племени, чья деревня была расположена на берегу одного из притоков Угамби.
В ней их маленький отряд добрался до Угамби и направился вверх по течению этой широкой реки. Теперь они поплыли так быстро, что больше ничего не слышали о своих преследователях. Когда же река превратилась в узкую и порожистую, они бросили пирогу и углубились в джунгли. Здесь их путь сразу стал трудным, медленным и опасным.
