Юлия Власова - Каллиграфия
Но Люси не «отбыла». Да что там! Даже не поранилась! Видно, в рубашке родилась.
— Что за…! — выругался Моррис, осматривая свою винтовку. — Они что, издеваются надо мной?! Я же выпустил в них целую обойму!
«Великая гора, это ж ведь невидимый щит! — подумала кенийка, пошевелив затекшей ногой. — Их и не задело совсем!»
Главаря мафии, как оказалось, из седла выбить было проще простого. Он сделался красным, точь-в-точь, как бархатная гардина в будуаре, где отбывала заточенье помощница Актеона. Мочки его ушей порозовели, а из ноздрей — Клеопатра могла утверждать наверняка — с шипением вырвались струи пара. Он постучал по прикладу, он проверил прицел, он заглянул для надежности в дуло. Мистика!
— Вот вы! Да, вы! — дрожащим пальцем указал он на Джулию и Кристиана, которые, преисполнившись нежности друг к другу, сплелись на прощанье, как две виноградные лозы. — Вы должны были упасть навзничь! Изойти кровью!
— Навзничь? — недоуменно переспросил Кимура. — Зачем? Нам и так хорошо.
Джулия не удержалась и прыснула со смеху. Их палач был поистине смешон в своем замешательстве, а Люси, которая взирала на его беспомощные действия с видом утопленницы, не придумала ничего оригинальнее, чем сообщить, что он взял холостые патроны.
— Холостые?! — взревел Дезастро, покрываясь багровыми пятнами. Да я же собственноручно… Ах ты, дрянь этакая! Ты приносишь мне одни неудачи. А ну, пошла вон!
Не дожидаясь, пока он подымет камень, универсальное оружие питекантропов и австралопитеков, Люси, всё еще со связанными за спиной руками, предпочла ретироваться. Позор, который она пережила, выскочив на зону обстрела, точно тролль из табакерки, был сравним разве что с позором певца, с треском провалившего выступление. Пережила! Вот, что ранило ее самолюбие больнее всего. Теперь ей уж не лечь с Кристианом в одну могилу. А с другой стороны… По зрелом размышлении, она решила, что мертвецам в их сырых могилах не очень-то и комфортно, и фраппе с пастакьей там не достать. Жизнь, как ни крути, поприятней будет.
«Эх, — сказала себе Люси, распиливая веревку при помощи обнаруженного на земле перочинного ножика, — узнает у меня Моррис, почем фунт лиха. Я ему теперь в кошмарах сниться стану. Ой, наплачется!»
Однако, когда наутро она переступила порог его резиденции с непоколебимым намерением расквитаться с ним за убийство Кристиана, выяснилось, что ни о каком убийстве и помину нет, а человек-в-черном вместе со своею ученицей преспокойно отчалил в час пополуночи. Вид у Морриса при этом объяснении был столь жалок, что у Люси дрогнуло сердце. На такого и замахнуться совестно.
— Вы как-то изменились, босс, — сказала ему белокурая мстительница. — Не разберу, то ли раздобрели, то ли в росте поубавили.
Босс на ее замечание протянул что-то наподобие «у-м-м» и сунул в рот конфету, какими у него был завален весь стол. Раньше же его рабочее место содержалось в идеальном порядке, и лишь иногда попадался на глаза какой-нибудь «заблудший» патрон или недокуренная сигара. Олимпийское спокойствие Дезастро могло показаться странным, особенно если учесть, что посетительница к нему вторглась отнюдь не желанная, а то, что она поначалу замышляла, точь-в-точь соответствовало его намерениям в отношении нее самой. Но, как она вскоре убедилась, Моррис сделался созданием столь кротким и уступчивым, что расправа ей уже никоим образом не грозила. Его и к стене-то припирать не пришлось — доскональный допрос о событиях сегодняшней ночи Люси учинила ему без всяких хлопот.
— Выяснилось, — вяло рассказывал Дезастро, — что у матери моей была сестра-близнец, и в юности их разлучили. Короче говоря, мы с Кристианом приходимся друг другу двоюродными братьями.
— Честное слово, прямо как в мелодраме! — воскликнула Люси, подбоченившись. — А я догадывалась! Я предвидела! Но позвольте, ведь вы собирались его прикончить. Как так вышло, что он ушел невредимым?!
Моррис пошарил рукой по столу в поисках конфеты с яблочным желе.
— Видишь ли, Лу… После той пальбы из злополучной винтовки…я, мягко говоря, сдал позиции. А всё оттого, что эти двое хохотали, как ненормальные. Потом — тут уж я вовсе недоумеваю — полегли и мои стрелки, а затем и меня в общую стремнину унесло. Вот я и пригласил их на чашечку кофе, с конфетами (ням-ням-ням).
— Ваш провал станет достоянием злых языков, можете в том не сомневаться, — хмуро сказала Люси.
— Провал? О чем ты? Я стократ сожалею, что убил этого розовощекого, ни в чем неповинного малого… Как бишь его?
— Актеона?!
— Верно! А Кристиан и…
— Джулия! — раздраженно подсказала Люси.
— … Разве они не твои друзья? Они такие милые и общительные! Теперь я не поднял бы руку даже на муравья.
— Джулия не должна была оказаться на свободе! — скрежеща зубами, проговорила Люси. — Помните, о чем мы с вами договаривались?! Ее удел — сырая земля!
— Нет-нет-нет, — помотал головой Моррис. — С преступлениями покончено. Я прозрел и ужаснулся тому, скольким людям принес горя.
— О, вы стали думать о людях! — саркастически отозвалась та.
— Поломанные судьбы, обнищавшие семьи, попранная непорочность… Меня не отбелить, наверное, ни в одном чистилище.
— А Джулия… Она, часом, не светилась? — спросила Люси, осененная одной внезапной своею догадкой.
— Ну, посвечивалась немного. Совсем не так, как в прошлый раз. Не обжигая. Я заметил вокруг нее пульсирующий ореол и…
— Ясно. Мне все ясно. Вы подпали под ее чары, которым мне в свое время пришлось противиться.
— Неужто?! — неподдельно изумился Моррис. — Но, сказать по правде, я вовсе не ощущал себя заколдованным. От ее смеха, от ее живящего сияния было так спокойно на душе.
— Душа, — протянула Люси. — А я-то полагала, у вас ее нет.
«Узкоглазая ловко рассчитала, посоветовав мне взять девчонку с собою на Авго, — думала она, с досадой грызя предложенный Моррисом леденец. — Узколобый тюфяк Дезастро теперь безвреден».
— Кстати, босс, кинжал-то мой верните!
— Ах, да, забирай на здоровье! — благоволительно отозвался тот, протягивая ей ключ от шкафа для редкостей.
* * *Кристиан не находил себе места и из-за чрезмерной запальчивости даже умудрился промочить туфли в прибойной волне, взад-вперед снуя по каменистому пляжу.
— Актеон убит?! То есть, как убит?! Ты, верно, что-то путаешь.
— Да ничего я не путаю! — воскликнула Джулия с негодованием. — Понимаю, в это трудно поверить, это трудно принять, но примите же наконец! Рано или поздно друзей приходится терять.
— Он был мне не просто друг, — овладев собою, отвечал Кимура. — Он мне был как брат. Я так долго делил с ним свои горести и радости, что сам почти уверился в том, будто мы родня.
