Майн Рид - Жена-девочка
Оба графа были приятными компаньонами — но особенно тот, кто так долго проходил как мистер Свинтон, — он более не старался придерживаться своего инкогнито.
Оно завершилось и в сердце миссис Гирдвуд, которая привязалась к нему как мать к сыну, в то время как Джулия смягчила свое сердце по другой причине, поскольку отданное сердце обещало ей титул «графини».
— Что может быть лучше, что может быть приятнее? — думала она, повторив эти слова желающей то же самое матери. Элегантная графиня, с красивым графом в качестве мужа — роскошная одежда и алмазы, экипажи и деньги, чтобы еще раз подчеркнуть свой титул!
Что касается последнего, казалось, и сам граф имел их в избытке, но если нет, то мать дала обещание, что недостатка в деньгах не будет.
И эту роскошную жизнь она может обеспечить себе сама — не только в Большом Лондоне, но и на Пятой Авеню, в Нью-Йорке!
А затем она сможет вернуться в Ньюпорт в разгар купального сезона; и как она сумеет досадить этим Дж., и Л., и Б., вызвать их зависть до кончиков пальцев, щеголяя перед ними как «графиня де Вальми»!
Ну и что, если она не совсем влюблена в графа? Она была не первой и не последней, кто стремился заглушить тоску своего сердца и напрягал его нежные струны, стремясь подчинить браку по расчету!
В таком настроении и нашел ее Свинтон, когда под своим истинным и реальным именем снова сделал свое предложение.
И она ответила на него, согласившись стать Графиней де Вальми.
ГЛАВА LXXVIII. РАЗМЫШЛЕНИЯ, ГЛЯДЯ НА КАНАЛ
Триумф Свинтона, казалось, был полным.
У него уже был титул, который никто не мог отобрать, — даже тот, кто его даровал.
У него имелась жалованная грамота и пергамент о благородном титуле; он позаботился об этих документах.
Но ему все еще требовалось состояние; и получить его, казалось, не составит проблем.
Джулия Гирдвуд согласилась стать его женой, с приданным в 50,000 фунтов, и, возможно, еще много тысяч в будущем!
Это был редкостный миг удачи, или, скорее, хитрая комбинация — искусная и жестокая.
Но она еще не была завершена. Осталось заключить брак. И когда свадьба будет сыграна — что тогда?
Продолжение этой комедии все еще вызывало сомнение, и будущее было туманным. Оно было полно опасностей и чревато многими неприятностями.
Что, если Фан подведет его? То есть она останется ему верна, но сорвет эту удачную комбинацию? Допустим, она инстинктивно воспротивится новому позору и запретит этот брак? Она может поступить так в самую последнюю минуту и навлечь на его позор, разочарование и крушение всех его надежд!
Правда, он не очень опасался этого. Он был уверен, что она со своей стороны будет соблюдать соглашение и позволит его низким планам осуществиться. Но что дальше? Что будет дальше?
Она по-прежнему будет иметь власть над ним, и у него есть причина опасаться — это будет висеть над ним как дамоклов меч!
Он должен будет разделить с ней свой добытый нечестным путем улов — он очень хорошо знал, что она своего не упустит, — а также вынужден будет подчиняться ей во всем, и он знал, что у нее будет желание им командовать, — теперь, когда она снова восстановит свою славу на Роттен Роу как одна из самых симпатичных наездниц.
Но было что-то такое, что по сравнению с мыслью о восстановлении былой славы Фан досаждало ему гораздо больше, чем опасение какого-либо наказания. Он бы охотно согласился отдать любые добытые им деньги — даже половину состояния Джулии Гирдвуд, только бы его бывшая жена хранила молчание.
Это было весьма странным, поскольку он всегда стремился к деньгам; но, возможно, если объяснить причину, странным такое казаться перестанет.
Это не так уж странно, если знать характер этого человека. Этот злой человек, каким был Свинтон по натуре, влюбился в Джулию Гирдвуд — безумно и отчаянно.
И теперь, когда так близок желанный момент обладания ею, его судьба висит на волоске, зависит от каприза и может быть погублена в любой момент!
И этот каприз — желание его обиженной жены! Неудивительно, что негодяй видел будущее в терниях — путь, на котором цветы окружают черепа и скелеты!
Фан помогла ему осуществить план по приобретению невероятного состояния, и также легко она могла разрушить все это.
— Небеса! Она не должна сделать это! — это слова невольно сорвались с его губ, когда он стоял, выкуривая сигару и размышляя о будущем, которого боялся. Так размышляя и помогая себе в этом сигарой, прежде чем от сигары остался окурок, он составил план, как защитить себя от будущего вмешательства жены, используя для этой цели самые подлые способы, какие только возможно.
Его схема двоебрачия была жалкой и мелкой авантюрой по сравнению с тем планом, который теперь созрел в его мозгу.
Он стоял на краю канала, чей крутой берег огибал заднюю часть его сада. Русло канала было прямо напротив, так что обрыв и водная пропасть были в нескольких шагах от него.
Вид всего этого наводил на размышления. Он знал, что канал глубокий. Он видел, что вода там мутная, и при падении в него вряд ли есть шанс остаться в живых.
Светила луна, плывущая по небу. Ее лучи отражали ночное светило яркими пятнами на воде. Они продирались через кустарник, и было видно, что это молодая луна, которая вскоре спустится и скроется за домами.
Было уже темно там, где он стоял, в тени огромной калины, но было еще достаточно света, чтобы увидеть, как он рассматривает канал, вынашивая злодейские планы.
— Это как раз то что надо! — пробормотал он. — Но не здесь. Тело могут вытащить из воды. И даже если допустить, что примут версию самоубийства, есть шанс, что это свяжут со мной. Это даже более чем шанс, это — обвинение в мерзком убийстве.
— Да, это было бы отвратительно! Я должен буду объясняться с детективами!
— Вот еще! О чем здесь думать? Объяснение с детективами, при подобных обстоятельствах, равносильно осуждению.
— Нет, это невозможно! Это дело нельзя совершить здесь!
— Но это можно сделать, — продолжал он, — причем в этом канале. Такое уже делали, без сомнения, неоднократно. Да, спокойная водичка! Если б ты могла говорить, ты могла бы многое рассказать о погружениях в твои тихие глубины, как говорят живые о мертвых!
— Ты подходишь для моей цели, но не здесь. Я знаю место, весьма подходящее — мост в Парк Роад.
— И время — поздний вечер. Одна из тех темных ночей, когда щеголи-торговцы из Веллингтон Роад уже вернулись домой, к своим семьям.
— А почему бы уже не этой ночью? — спросил он себя, нервно выбираясь из калины и впиваясь взглядом в луну, тонкий полумесяц которой слабо мерцал среди облаков. — Вот, я вижу, закат луны произойдет в течение часа, и если небо меня не обманет, то у нас будет ночная темнота как в преисподней. И густой туман, о, Небеса! — добавил он, поднимаясь на цыпочки и внимательно оглядывая горизонт на востоке. — Да! Нет никакого сомнения, если поглядеть на то серовато-коричневое облако, пришедшее со стороны Островов Догс, цвет которой напоминает грязь из Темзы.
