Джон Мак-Киннон - По следам рыжей обезьяны
Мы с Кэти и Германом решили своими глазами убедиться в эффективности такого метода и посетить резерват в низине к северу от Медана, где уже несколько лет производила вырубку леса китайская компания. Мы хотели посмотреть, какое влияние деятельность человека оказывает на животный мир района. В Сикундоере мы сможем сравнить лес трех типов: девственные джунгли, куда заходят только добытчики сока каучуконосов; участки, где лесные браконьеры занимались незаконной порубкой в течение многих лет, но пользовались только ручным трудом и в небольших масштабах; и, наконец, места, где валку леса производила промышленная компания и для вывоза леса использовалась тяжелая техника.
Лендровер был нагружен всем необходимым для путешествия, и мы отправились в Пематангсиантар, где Энс придется остановиться у друзей и заняться выхаживанием маленького орангутана, слабенького и больного. Наш путь лежал мимо красивейшего озера Тоба, и мы устроили привал среди серрацений на вершине холма, откуда открывался чудесный вид на мерцающие голубые воды. В озеро, стиснутое с трех сторон угрюмыми черными отрогами, несет свои воды грандиозный водопад, низвергающийся сплошным ревущим белопенным каскадом. Далеко внизу поля риса, золотые и зеленые под лучами вечернего солнца, прильнули к подножиям гор, а на дальнем южном берегу в дымке вырисовывались расплывчатые силуэты вилл Прапата — процветающего туристского центра. Поборов эти искушения, мы спустились по извилистой дороге в Пематангсиантар — очаровательный прохладный городок, где архитектура явно носила следы голландского влияния и напоминала минувшие дни колониального владычества. Воскресный рынок (пасар) был в полном разгаре, и мы отправились бродить в толпе между ломящимися от товаров прилавками, где было все — от экзотических фруктов до плетеных корзин и ярких саронгов. Мы закупили целую груду красного перца и соленой рыбы — припасы для нашей экспедиции.
Распрощавшись с Энс, мы поехали на север через рощи рамбутана и чайные плантации, чтобы захватить в Медане двух чиновников управления охраны природы, которые должны были нас сопровождать, а затем отправиться дальше, по побережью до Сикундоера. Нас пригласили в гости два брата-китайца, разрабатывавшие лесную концессию, которые обещали нас доставить обратно на барже компании.
Мы выехали к реке, где под полуденным солнцем мирно дремал кампонг. Уровень воды в реке менялся с приливными течениями, и пока еще вода не поднялась достаточно, чтобы тяжелая баржа смогла пройти над песчаными отмелями. В ожидании прилива мы развлекались, наблюдая за стайкой серебристых тонкотелов. Одна из самочек таскала на себе крохотного детеныша ярко-оранжевого цвета, который поразительно контрастировал с угольно-черным и серебряным цветами шерсти родителей. Но тут сонный покой был нарушен грубым грохотом мотора, и громоздкая посудина появилась из-за поворота. Дремавшая деревня мигом оживилась. Замелькали причальные канаты, раздались громкие команды, и громадное судно, подвалившее к берегу, было закреплено у причала. Невесть откуда взявшиеся полуголые юнцы облепили баржу, как муравьи, и принялись вручную перегружать распиленные доски на старый грузовик для перевозки мебели. Наш друг — китаец поспевал повсюду: то висел на подножке грузовика и бешено жестикулировал, когда машина давала задний ход, то угощал сигаретами отдыхающую команду, следя, чтобы чашки с чаем непрерывно, как по конвейеру, двигались в нашу сторону. Женщины спустились к мутной реке, чтобы поразвлечься и заодно постирать. Намоченные саронги основательно намыливали, затем колотили их о деревянную пристань и полоскали в мутной илистой воде. И, как ни удивительно, одежда выходила из этой воды яркой и идеально чистой.
Через час отчаянной суеты весь груз с баржи был снят, и на борт приняли припасы для лагеря лесорубов в верховьях реки. Колоссальные открытые корзины были доверху набиты репчатым луком, рисом и громадными блоками сигарет, которых купцы не жалели, платя по шестипенсовику за двадцать блоков. Мы с большой осторожностью прошли по узкой доске над зияющей ямой трюма и устроились со всеми доступными нам удобствами на замасленных бортах. Машинист долго дергал, тянул, жонглировал гаечным ключом, пока допотопный двигатель не ожил и не застучал, изрыгая густые клубы дыма и пара. Вода заклубилась, задержавшиеся на барже с криками попрыгали за борт, и наше тяжеловесное судно вышло на середину реки. По берегам выстроились маленькие хижины, и голые коричневые ребятишки, плескавшиеся возле берегов, приветствовали наше продвижение вперед восторженным визгом. Вскоре мы оставили кампонги далеко позади, и над ленивой рекой навис темный полог джунглей. Висячие ветви фиговых деревьев купались в заводях, где сновали и бросались прочь при нашем появлении стайки серебристых рыбешек, а высоко над нашими головами пчелы с громким жужжанием кружили возле своих подвесных сотов.
Из-за поворота впереди нас показалась небольшая лодка-прау, в которой сидели три голых мальчугана. Увидев Кэти, они быстро причалили к дальнему берегу и скромности ради натянули свои выгоревшие на солнце шорты. Махая нам руками, они с хохотом прошли мимо нас, однако через несколько сот ярдов снова подняли весла и разоблачились, а затем продолжали путь. Вскоре мы стали потихоньку подваливать к маленькому причалу, возле которого лес был вырублен. Нас ждал большой грузовик-лесовоз. Наше лагерное имущество быстро забросили в кузов, и не успели мы вскарабкаться следом, как шофер уже дал газ.
Грузовик, громыхая, мчался по изрытой ухабами дороге, окруженной стеной высоких папоротников и желтых цветов симпо. Великолепные бабочки с крыльями, отливающими нежно-шоколадными и сверкающе-пурпурными тонами, сопровождали нас, как свита. Мы переваливали через упавшие стволы, взбирались на кручи и съезжали с обрывистых склонов; наша колымага то и дело грозила опрокинуться и кувырком полететь в долину. Нас швыряло из стороны в сторону, и мы отчаянно вцеплялись в наши драгоценные камеры, приходя в ужас от одной мысли о том, что они вывалятся из кузова, лишенного бортов, и их раздавит одно из гигантских колес. Когда крутизна оказывалась не под силу мотору и грузовик начинал буксовать, сидевшие позади кабины рабочие в промасленных рубашках, промокших от пота, соскакивали на землю, устанавливали ручные лебедки и принимались тянуть и тащить, подбадривая шофера криками. Наконец, бешено вращая колесами под натужный вой мотора, эта колесница Джаггернаута[21] с помощью туго натянутых проволочных канатов понемногу вползала на скользкий склон холма. А когда мы с ревом неслись вниз по следующему спуску, рабочие прыгали в кузов на ходу с такой отчаянной смелостью, словно им жизнь не дорога. Таким вот образом мы и доехали до главного лагеря лесорубов — довольно большого поселка из кое-как сколоченных деревянных хижин, между которыми тянулись длинные сараи лесопилок, откуда доносился визг циркулярных пил, разделывающих громадные бревна.
