Джордж Шаллер - Год под знаком гориллы
День гориллы
В октябре начались дожди. День за днем темные тучи покрывали вершины гор. Туман проникал в седловину не крадучись, на кошачьих лапках, а вваливался тяжело, слоновьей поступью, огромными клубами. Он растекался, принося с собой слабый запах гниющей листвы и моросящий дождь. В октябре, ноябре и декабре на каждый месяц приходилось в среднем двадцать три пасмурных дня. Дождь шел ежедневно в течение двух с половиной часов. Капало с каждого листка, лишайники и мох были словно губки, пропитанные водой, тропинки превратились в болота, в каждом отпечатке копыта буйвола стояла лужица. Иной раз, когда я бродил по мокрому лесу по пояс забрызганный грязью, промокший до нитки, невольно мелькала мысль, что, наверно, есть на свете места, не такие трудные, более приятные в климатическом отношении, где тоже можно проводить научную работу. Но потом я оглядывался по сторонам и видел громады гор, лес узловатых, искривленных деревьев, где тусклый серебристый свет просачивался сквозь космы серо-зеленых лишайников, причудливыми узорами свисавших с ветвей. Это был мой собственный рай, со мной и с Кей его разделяли лишь гориллы и другие дикие животные. «Взойди на горы, услышь их привет, и в тебя вольются мир и тишина природы…» — писал Джон Мьюир. Теперь я его понимал. Я не променял бы Кабару ни на какое другое место на земном шаре.
Гориллы, по-видимому, не любили дождя. Когда начинался ливень, животные, которые были на деревьях, спускались вниз и сидели скорчившись на земле. Малыши возвращались к своим матерям, приникали к ним, чтобы не промокнуть.
Иногда два подростка прижимались друг к другу и застывали в такой позе, а струи дождя скатывались по их телам. В такую погоду гориллы, казалось, уходили в себя, свойственная им живость пропадала, и даже мое появление не возбуждало их. Один раз я набрел на группу горилл во время грозы. Ни одна горилла не пошевелилась, хотя я съежился под деревом в двадцати футах от ближайшего животного.
Меня приводила в недоумение реакция горилл на дождь. Зачастую они сидели под дождем, хотя легко могли остаться сухими, если бы прошли несколько футов и спрятались под наклонившимся стволом дерева. Случалось, правда, что вся группа собиралась под защиту дерева, толкаясь и теснясь, причем каждое животное старалось захватить местечко получше, где не капало. Один раз самка с детенышем попыталась протиснуться под дерево, где и так уже было тесно; другие обезьяны ее вытолкнули, визжа и скаля зубы. И все-таки та же самая группа, что один день прячется в укрытии, другой день остается под дождем. Я так и не понял причины такой непоследовательности. Возможно, гориллам довольно безразлично где бы ни быть. Подобное же происходило и по вечерам. Один раз все члены группы, сидевшие в уютных сухих местах под деревьями, вылезли из своих убежищ и устроили гнезда прямо под открытым небом, где их вовсю поливало дождем.
Обычно гориллы ходят на четвереньках, а когда передвигаются на задних конечностях, то редко проходят более пяти футов. Я видел дважды, как горилла, встав во весь рост, прошла более двадцати футов. Шел дождь, и животному, видимо, не хотелось мочить руки и грудь о растительность. Один раз под дождем самец с серебристой спиной прошел выпрямившись и скрестив на груди руки более двадцати пяти футов. Другой раз самка прошла таким образом шестьдесят футов, чтобы спрятаться под деревом.
В периоды сильных дождей гориллы простужаются легче, чем в другую погоду. Прозрачная слизь текла из их носов, и резкий кашель нарушал лесную тишину. Заболевания дыхательных путей и некоторые другие болезни, видимо, главная причина смерти горилл. Хорошо известно, что в неволе обезьяны часто гибнут от воспаления легких. Дикие гориллы Западной Африки страдают от фрамбезии, болезни, которая разъедает лицо, а также от болезни, напоминающей проказу. Скелеты животных в музеях свидетельствуют о том, что гориллы иногда страдают артритом. В Кабаре гориллы, казалось, были вполне здоровы. Многие болезни, обычные для низменных местностей, не встречаются на этих высотах: здесь нет ни москитов, ни мошки, ни клещей, ни других паразитов — переносчиков болезней. Когда я рассмотрел в микроскоп пробы экскрементов, то с изумлением обнаружил в них яйца круглых глистов, напоминающих человеческие скребни. Они присутствовали более чем в половине исследованных проб. Хотя наличие инвазии в кишечнике само по себе не обязательно означает серьезное заболевание, оно понижает сопротивляемость организма животного, особенно старого, и создает предрасположение к более опасным заболеваниям.
Как реагируют гориллы на заболевание или смерть одного из членов группы? Правда ли, что животные «покрывают его труп грудой листьев и засыпают землей, которую они наскребают и собирают специально для этого», — предположение, высказанное анатомом Оуэном? Горюют ли они, когда умирает член их группы, старый товарищ, с которым они изо дня в день общались? А может быть, они просто бросают труп или заболевшее животное, и его в конце концов пожирают звери и птицы, питающиеся падалью, и черви? Если верить сведениям, опубликованным охотниками, эти обезьяны обычно бросают раненых или мертвых членов группы, а сами уходят. Но охотник Фред Мерфильд утверждает, что «гориллы никогда не покидают своих раненых товарищей, если только они не вынуждены так поступить; я не раз видел, как Старик пытался увести пострадавшего члена семьи в безопасное место».
Крайне интересные наблюдения были сделаны в Кисоро. В ноябре 1959 года туристы заметили, что член одной из групп горилл страдает поносом. 6 февраля больное животное (это был вожак или один из вожаков стада) — самец с серебристой спиной, сопровождаемый большим детенышем, был встречен в лесу. Ничто не указывало на то, что где-то неподалеку находятся другие члены группы. Эти двое животных — крупный самец и детеныш продолжали бродить вместе, не возвращаясь в группу. Их видели 22 февраля, а на следующее утро самец был найден мертвым на склоне горы. Около него одиноко сидел детеныш. Африканцы попытались поймать детеныша, который не хотел уходить от тела своего мертвого товарища. Перед малышом стоял страшный выбор: убежать от людей в лес и бродить в одиночестве в поисках своей группы — он не справился бы с такой трудной задачей — или цепляться за последние остатки былой счастливой жизни в группе, цепляться за мертвого вожака, который впервые не смог его защитить. Детеныша в конце концов поймали, и позже он умер в лондонском зоопарке. Ветеринар произвел вскрытие мертвого самца и обнаружил, что кишечник последнего был сильно воспален, а само животное совершенно истощено, несомненно, вследствие поноса. Видимо, больное животное само ушло из стада, чтобы жить в одиночестве, а потом его настигла смерть. Возможно, что детеныш увязался за ним случайно и уж, конечно, не думая, что никогда больше не увидит свою мать и остальных членов группы.
