Дафни Шелдрик - Сироты Цаво
Теперь мы не спускали глаз с реки. Временами она казалась относительно спокойной, но вдруг, видимо из-за движения песка на дне, над рекой вставали громадные волны, каким-то чудом держались несколько минут и снова исчезали так же быстро, как и появлялись. Я страшилась мысли о том, что произойдет с Питером в его хрупкой лодчонке, если на него обрушится такая чудовищная волна. Я надеялась лишь на сорок пять лошадиных сил мотора.
Наконец на южном берегу появился грузовик и с него сгрузили долгожданную лодку. С Питером прибыл и Чарльз Мур, помощник смотрителя Западного Цаво. Вскоре у них разгорелась оживленная беседа. Судя по жестам и взглядам, которые они бросали на реку, было видно, что волны вызывают беспокойство и у них. Тем временем лодку спустили в заводь у берега и несколько рабочих удерживали ее на месте.
Вскоре Питер надел спасательный жилет, и мы поняли, что он хочет переправиться первым. Питер уселся в лодку; сквозь шум реки послышался рокот мотора. Когда лодка вышла на стремнину, я с облегчением заметила, что она успешно борется с потоком. Питер осторожно направил ее носом против течения и стал медленно приближаться к нашему берегу. Здесь десятки рук приняли лодку и помогли Питеру. Его встретили радостные крики рабочих, которым смелый поступок Питера придал новые силы.
Убедившись, что лодка способна справиться с рекой, Питер решил вернуться обратно и доставить нам лекарства и почту. Саймон отправился с ним. Они уже проделали половину пути, как вдруг мотор заглох и лодку, потерявшую управление, понесло вниз по течению. Саймон делал отчаянные попытки запустить двигатель, и мы пережили тревожные минуты, пока не услышали шум мотора и не убедились, что лодка выровнялась.
Когда лодка достигла противоположного берега, мы увидели, как Питер и Саймон тревожно склонились над двигателем, но немного погодя они загрузили в лодку несколько свертков и направились в обратный путь. В кипящем потоке их суденышко казалось слабым и хрупким. Был момент, когда грозная волна поставила его почти вертикально, в следующую минуту лодка нырнула вниз и, когда ее нос снова погрузился в воду, то в воздухе показался бешено вращающийся винт. Переправа все же закончилась успешно, и нам доставили первые письма за шесть педель. Вскоре волнение на реке усилилось. Волны поднимались все выше, и Дэвид решил, что установку тросовой переправы следует отложить до более благоприятного времени. Мы попрощались с Питером, которому предстояло еще раз вступить в борьбу с потоком и переправиться на тот берег. Когда он достиг середины реки, его во второй раз постигла беда. Огромная волна, неизвестно как и откуда возникшая, резко наклонила лодку, и Питер упал в воду. Мы все бросились вниз по берегу, спотыкаясь и скользя на плавнике, стараясь не отстать от Питера, голова которого то появлялась, то скрывалась среди волн. Как предусмотрительно надел он спасательный жилет! Мощный поток тащил Питера больше мили, прежде чем ему, совершенно измученному и наглотавшемуся воды, удалось выбраться на берег.
А в это время лодка с работающим на полную мощность мотором, словно глиссер, мчалась по волнам; в конце концов ее выбросило на берег. К счастью, она попала на единственный песчаный участок среди многих миль скалистого берега. Чарльз бросился к ней и выключил двигатель.
Теперь лодка была на одном берегу, а ее владелец на другом. Мы не знали, что предпринять, и тут с тревогой заметили, что Чарльз готовится сесть в лодку. Он никогда прежде не управлял моторкой, и решение переправиться через реку в подобных условиях казалось безумием. Оставалось только надеяться на лучшее. Дроссельный механизм был поврежден и не предоставлял возможности дать полный газ, так что лодка вряд ли смогла бы удержаться против течения. Дэвид и Питер пытались давать советы, но рев реки заглушал их голоса. Чарльз в ответ только пожимал плечами и, всем своим видом выражая несогласие с советами, продолжал прокладывать свой путь среди волн. Нам казалось, что переправа длилась вечность. Наконец лодка ткнулась в берег, и мы бросились поздравлять Чарльза с успехом.
На следующее утро река была относительно спокойной, и, починив лодку, мы решили попытаться навести трос. Один его конец прочно закрепили за мощное дерево, а другой привязали к специальной рукоятке, которую должен был держать пассажир в лодке. Питер включил мотор и направил лодку к противоположному берегу, Саймон же прилагал всю свою силу, чтобы удержать трос в руках. Его лицо исказилось от напряжения, сопротивление троса увеличивалось с каждым метром. Мы уже думали, что ему удастся его удержать, как вдруг, когда лодка уже почти достигла берега, рукоять вырвалась из рук Саймона.
Две следующие попытки также окончились неудачно, и мы уже начинали отчаиваться, но в четвертый раз Саймону удалось все же удержать трос до того момента, как лодка коснулась берега. Тут уже десятки рук пришли к нему на помощь. Мы победили поток и установили связь с цивилизованным миром. Теперь можно было переправлять грузы туда и обратно при помощи плоскодонной лодки из Арубы, которая скользила по главному тросу, когда ее веревками перетягивали с одного берега на другой. Однако это был далеко не безопасный вид транспорта, ибо наводнение продолжалось и лодка могла легко перевернуться на высоком гребне волны. Дэвид не решился воспользоваться ею, чтобы переправить рабочих-африканцев на базу в Вои. Большинство из них не умело плавать, и всякое могло случиться, если бы их сбросило в воду. Поэтому мы ждали, пока вода не спадет. Зато строительные материалы и горючее поступали теперь бесперебойно. Можно было продолжать работы по орошению плато Ятта до тех пор, пока не удастся перебраться на другой берег.
За это время Олд Спайс почти совсем вырос, проявлял все большую независимость и иногда не появлялся в лагере по нескольку суток. Он стал чрезвычайно скрытным, начал бояться посторонних, и если в лагере появлялся кто-либо помимо нас, он или не приходил совсем, или темной ночью украдкой нырял в нашу палатку, когда все уже спали глубоким сном.
Поведение Спайса было естественным для животного, ведущего ночной образ жизни, и зверек знал, что никто, кроме нас, не сможет разделить его общество.
Грегори Пек
Возле рабочего городка рос величественный баобаб, дававший приют громкоголосой колонии буйволовых ткачей. От рассвета и до заката в этом маленьком поселке кипела жизнь. Птицы улетали, прилетали и кружились вокруг своих неряшливых гнезд, без устали пытаясь удовлетворить ненасытный аппетит потомства. Крики сотен маленьких пушистых птенцов, требовавших к себе внимания, создавали неумолчный шум. Энергия и терпение родителей восхищали нас. А скоро я сама совершенно точно узнала, сколько труда требуется, чтобы вырастить птенца буйволова ткача.
