Григорий Федосеев - Таежные встречи
Ночной приют мы нашли под густыми елями, растущими небольшой группой у соседней скалы. Костёр и вечерняя прохлада, наступившая сразу же, как только небо очистилось от облаков, — всё это было необычайно приятно в этот день.
Через полчаса кабарожки уже не было на утёсе. Ожидая Днепровского, мы отдыхали у костра.
…Кабарга — это самый маленький олень и, пожалуй, самый изящный. Я однажды видел на песке след сокжоя[7], на который ступила своей ножкой кабарга, и был удивлён. Оказалось, её след в шестнадцать раз меньше следа старшего брата. Природа отдала в бесспорное пользование кабарги скалистые горы с тёмными ельниками и холодными ключами. В залесённой зоне гор нет более приспособленного животного к жизни в скалах, чем кабарга. Нужно видеть, с какой быстротой она носится по зубчатым гребням, по карнизам, по скалам, с какой ловкостью прыгает по уступам. Но жизнь этого маленького оленя, несмотря на его приспособленность к обстановке, полна самых невероятных тревог.
В Сибири кабарга водится по всем горным хребтам, за исключением густо населённых районов, где она давно исчезла.
В крупной россыпи, где есть поблизости ягель и вода, или в вершине ключа, в корнях и чаше, самка-кабарга в мае приносит двух телят, реже — одного, ещё реже — трёх. По внешним формам они представляют маленькую копию матери: такие же высокие задние ноги, по сравнению с передними, такая же голова, напоминающая морду борзой. С первых дней появления телят на свет над ними властвует страх, и до конца жизни он является их постоянным спутником. Я никогда не видел на кабарожьей тропе следов маленьких телят даже в тех районах, где кабарга держится в большом количестве (среднее течение реки Олёкмы, верховья рек Зеи, Купари, Маи). Я убедился, что мать-кабарга редко бывает вместе с телятами, кроме короткого времени кормёжки. Она не видит их игры, которой забавляются утренними зорями телята сокжоев или маралов. Она обычно живёт вдали от телят, чаще поселяясь в соседних ключах, видимо, боясь своим постоянным присутствием выдать детей. Спрятанные в россыпи или чаще, телята проводят первый месяц жизни, совершенно не покидая своего скрытого убежища. Большую часть времени они спят, и только с появлением матери, которая приходит к ним в строго определённее время, они проявляют признаки жизни. Взбивая мокрыми мордочками вымя матери, они жадно сосут молоко и от наслаждения бьют своими крошечными копытцами о землю. Чтобы удовлетворить чувство матери, кабарга должна довольствоваться этими короткими минутами и, не задерживаясь, исчезать. А малыши снова прячутся до следующего её прихода.
Несколько раз мне приходилось слышать в тайге странный звук, он состоял из трёх-четырёх высоких нот и нетерпеливо повторялся несколько раз. Это, как оказалось, кричали проголодавшиеся телята кабарги. Криком они зовут мать, если почему-либо она не приходит вовремя. Услышав такой зов, кабарга бросается на него, даже если это и не её дети. Нередко прибегают на крик и самцы. Охотники, узнав эту повадку кабарги, придумали «пикульку», делая её из небольшого кусочка бересты. Ею они довольно удачно подражают голосу телёнка. Обманутая мать бросается на этот звук и падает, простреленная пулей охотника. Этот хищнический способ был сильно распространён до революции, он-то и явился, главным образом, причиной полного исчезновения кабарги во многих горных районах Сибири.
Примерно через месяц молока матери уже не хватает, чтобы утолить всё нарастающий аппетит, телята предпринимают первые попытки найти корм. В этом возрасте растительным кормом для них являются листья кустарников да ягель, который растёт поблизости от убежища. Прогулки учащаются, но ходят телята на кормёжку только утром и вечером и только одной тропой. Вот почему человеку редко приходится до августа видеть след малышей. Мать же, наоборот, приходит к телятам различными путями, не делая тропы. Эти два явления в жизни кабарги, видимо, играют большую роль в её борьбе за существование.
В конце августа телята настолько осваиваются с обстановкой, что могут уже сопровождать мать. Они быстро привыкают прыгать по скалам, прятаться при опасности и удирать от врага. Только с августа и появляются на кабарожьих тропах следы телят. С этого времени, хотя малыши и сопровождают мать, начинается их самостоятельная жизнь, полная всяких неожиданностей и тревог.
Кто из хищников не любит поохотиться за кабаргой? Рысь, попав на кабарожью тропу, способна сутками лежать в засаде, поджидая добычу. Филин стремительно бросается на кабаргу, не упуская случая всадить свои цепкие когти в бока жертвы. И соболь, хотя и невелик зверёк, в охоте за кабаргой не уступает другим хищникам. Десятки километров он способен итти бесшумно её следом, распутывая сложные петли по скалам. Не торопясь, он выждет момент, когда животное приляжет отдохнуть или начнёт кормиться. Один-два прыжка — и соболь торжествует победу. Кабарга со страшной ношей на спине бросается вперёд, но напрасно в быстром беге она ищет спасения. Зубы хищника глубоко впиваются в её шею. Брызжет кровь из порванных мышц, силы быстро покидают кабаргу, в глазах темнеет, и она замертво падает на землю.
Природа проявила к кабарге излишнюю скупость. Она не наделила её ни острыми рогами, ни хитростью, ни силой. Это самое беспомощное животное в борьбе с врагом. Я уже говорил, что страх является её постоянным спутником. Она всегда прячется, оглядывается, её тревожит всякий шорох. Но природа не осталась безучастной к её судьбе. Взамен рогов, хитрости и силы, она наделила её способностью взбираться на такие уступы скал, куда ни собаке, ни рыси, ни соболю, ни одному из хищников, кроме птиц, не взобраться. Такие места называются отстойниками. Я не раз видел кабаргу на отстойнике. Удивительное спокойствие овладевает ею, когда она находится на нём. Ни появление человека, ни лай собаки её не пугают, — так она уверена в недоступности. Но, оказывается, есть такой хищник, который, хотя и не может взобраться на отстойник, всё же ухитряется добыть её и там. Это россомаха. Этот хищник берёт кабаргу упорством. Россомаха не выслеживает её и не скрадывает; напав на свежий след, она бросается вдогонку и гоняет кабаргу до тех пор, пока та не встанет на отстойник. Россомахе именно этого и нужно. Она взбирается на скалу выше отстойника и оттуда прыгает на кабаргу. Однажды, путешествуя по Олёкме раннею весною, я с проводником Карарбахом нашёл под скалою, где был отстойник, две выбитых в снегу лунки. От одной лунки шёл след россомахи вверх и терялся в скале, вторая же лунка была окровавлена, всюду валялась шерсть кабарги, и недалеко мы нашли спрятанные хищником остатки добычи, которые она, при всей своей жадности, не могла съесть. Меня крайне удивило, что следа прихода россомахи не было, а был только след выходной, и я сейчас же спросил Карарбаха:
