Вячеслав Пальман - По следам дикого зубра
Обзор книги Вячеслав Пальман - По следам дикого зубра
Перемены, связанные с деятельностью людей, вырубка лесов ограничивали среду обитания зубров. В начале прошлого вена их насчитывали всего несколько тысяч. В начале нашего — только сотни.
Первая мировая война, потом гражданская нанесли последний удар по зубрам. Их истребили повсюду. Исключение составили десятки зубров в зоопарках и зверинцах разных стран. И ученые России предприняли попытку спасти, воссоздать утраченный вид.
История эта полна самых драматических событий. Вторая мировая война вновь захватила последние ареалы расселения зубров…
В книге повествуется о событиях, ставших историей, о людях — реальных и созданных воображением автора, — чья воля и труд привели к возрождению вида и расселению зубра по старым и новым местам обитания.
Сюжет романа динамичен, в нем много приключений, горестных утрат и счастливых свершений. Главные действия романа происходят на Западном Кавказе, на территории нынешнего Кавказского заповедника.
Вячеслав Иванович ПАЛЬМАН
ПО СЛЕДАМ ДИКОГО ЗУБРА
Памяти добрых людей, кто волей, трудом и ценой жизни своей защищали зеленую колыбель нашу — Природу и все живое в этой колыбели. Нынешним защитникам Природы, перед которыми преклоняюсь.
АвторПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА
Знакомство с лесным Кавказом. Город на границе степей и гор.
Неожиданные гости. Три старые книги в потрепанных переплетах.
Счастливый случай помог мне написать этот роман.
Правда, замысел книги созревал много лет, в блокнотах накапливались заметки и наблюдения, почерпнутые во время путешествий по одному из самих привлекательных уголков нашей страны — по Западному Кавказу. Но еще очень долго автор не находил того сюжетного стержня, вокруг которого должны были выстроиться картины природы, образы людей, сцены с животными, факты из жизни. Лишь после этого счастливого случая проявилась наконец главная идея, ради которой можно — и нужно! — начинать работу.
Занятый повседневным трудом в степях прикубанской равнины, я лишь изредка видел далекие Кавказские горы, синим миражем возникавшие на горизонте, куда скрывалось вечернее солнце. Заря тихо угасала за спиною гор и на недолгое время четко выделяла на красном небе фантастические зубчатые вершины. Глубокая синева покрывала их склоны. Отсюда, из ровных степей, Кавказ казался волшебной страной, полной чудес и загадок.
Таким он оказался и вблизи, когда мне впервые удалось пройти через Главный хребет в том самом месте, где природа по обе стороны гор заповедна и все еще первобытно прекрасна.
Позже начались ежегодные странствия по Кавказу, близкое знакомство с лесниками, наблюдателями заповедника, с учеными-биологами. Все это позволило автору написать несколько книг о людях, не утерявших гармоничной связи с прекрасным миром зелени и свежести, о животных, которых мы все еще мало знаем, о добром сближении нашем с природой, без которого нет совершенства в человеческом мире.
Естественно, что у автора появились новые друзья. Случались читательские конференции, встречи в школах и библиотеках, почта приносила много писем — и хороших и не очень, — автору пришлось поездить по городам и станицам российского юга.
Во время одной из таких поездок и произошла встреча, о которой я упомянул в начале предисловия.
Не называю города на берегу горной реки, где я бывал не один раз. Кварталы его стоят на границе степей и гор. За рекой и городским парком подымаются увалы Передового хребта, довольно диковатый грабовый лес. Признаюсь: город у подножия гор я полюбил, и любовь осталась нерушимой до сих пор. Он красив, прохладен и чист. Его жители любят зелень и цветы, песни и всю красоту мира. Шум работы и движения на улицах затихает к вечеру до того полно, что из открытых окон слышно, как неумолчно ворчит река и шелестят листья белой акации на улицах и в скверах.
Тут жили мои друзья — ученые заповедника. Отсюда мы вместе уходили в горы.
В тот раз, вернувшись с читательской конференции, я уже собирался к знакомому биологу, когда в номере раздался телефонный звонок и администратор гостиницы сказала, что ко мне пришли.
— Кто? — спросил я.
— Три ученика, а с ними учительница.
Через две минуты гости сидели в номере.
— Понимаете, — сказала учительница, — мы к вам с находкой. Не знаю, как вы к этому отнесетесь, но, право же, нам кажется, что находка необычная.
Один из мальчиков развернул газетный сверток.
Три старые, по виду конторские книги размером с журнал «Вокруг света», но довольно толстые, в твердых корочках с черными матерчатыми корешками и черными потертыми углами. Одна кирпично-красного цвета, вторая темно-зеленого, третья синяя. Но цвета эти едва проглядывались, — так потерты, замусолены были книги. По краям сквозь рваный коленкор желтели лохмы размочалившегося картона.
— Мы собираем макулатуру, — начал мальчик, правильно решивший прежде всего рассказать, как и откуда попали к ним эти ветхие книги. — На улице Гоголя хозяйка послала нас на чердак, а там весь угол завален старьем…
Я открыл красную книжку. Старая рукопись с полустертыми строчками фиолетовых чернил на пожелтевшей по краям, однако все еще плотной бумаге. Первые строки косого и твердого почерка удалось разобрать без труда: «Я родился недалеко отсюда, в предгорном селении Псебай, и был единственным сыном в семье. Наверное, поэтому мои родители, всеми уважаемые отец и мать, души во мне не чаяли. Но я не рос баловнем, справедливый и строгий отец держал меня в рамках».
Учительница сказала:
— Кажется, тут дневники егеря дореволюционной Кубанской охоты. Там даже дата обозначена: десятый год нашего века. Вот почему мы решили, что рукописи могут быть полезны. Все-таки история Кавказа…
Книги принадлежали одному автору — однообразие почерка несомненно, лишь в последней книге этот почерк становился менее разборчивым. Действительно, похоже на историю Кубанской охоты, предтечи нынешнего заповедника. Если она написана очевидцем событий, то, конечно, полезна.
Правда, особого энтузиазма эти мысли не вызвали, историю я писать не собирался, но познакомиться с записками о природе прошлого не отказался. Своим гостям я высказал сердечную благодарность.
— Если бы не Витя Семин, — учительница показала на самого разговорчивого, — если бы он не заглянул в эти книги и не показал их мне, так бы и очутились они на складе в куче ненужных бумаг.
Неловкость первых минут встречи прошла, мы посидели, поговорили, я еще раз поблагодарил друзей, сказал, что непременно прочитаю и верну им находку. Ну, хотя бы для школьного музея.
— Какой у нас музей, что вы! — Учительница отмахнулась. — Можете оставить, для того и пришли, чтобы отдать. Вдруг действительно пригодится…
Мы попрощались. Они ушли.
Книга, которую я начал читать, так и лежала раскрытой. Вот что писал далее неизвестный мне автор:
"После сельской школы отец определил меня в гимназию в городе Екатеринодаре. Учился я хорошо, и венцом этой учебы стал Санкт-Петербургский лесной институт, куда, к радости отца, я был определен канцелярией наказного атамана Войска Кубанского. Тогда же оказался зачисленным в казачий полк вольноопределяющимся, что означало содержание в институте на казенный счет, а в отпускное время — обязательные лагерные сборы, где нас будут учить военному искусству.
В нашей северной столице я не оставил прилежания, друзей там хватало, развлечений в большом городе тоже не занимать. Наверное, поэтому дни бежали с удивительной быстротой. После зимних занятий предстояла поездка домой, казачьи лагеря, а потом неомраченное свободное время, походы с друзьями в горы и в лес. Такие путешествия доставляли радость, лес я всегда встречал, как доброго друга.
