Карл Май - Виннету
— Мой младший брат Разящая Рука допускает ли подобные браки? — спросил вождь.
— Я не вижу в этом ничего дурного, если брак заключен священником и если индианка перешла в христианство, — ответил я.
— Значит, брат мой никогда бы не взял в жены краснокожую девушку такой, какая она есть?
— Нет.
— А это очень трудно — стать христианкой?
— Нет, совсем не трудно.
— Может ли после этого такая женщина почитать своего отца, если он не христианин?
— Да. Наша религия требует от каждого ребенка уважения и почитания родителей.
— Какую же невесту предпочел бы младший брат мой, белую или краснокожую?
Мог ли я сказать: белую? Нет, это бы его обидело. Поэтому я ответил:
— Я ничего не могу сказать, так как здесь решает лишь голос сердца. А когда говорит сердце, то его слушается каждый, не обращая внимания на то, какого цвета избранница. Перед Великим Духом Любви все люди равны, и предназначенные друг для друга рано или поздно должны встретиться.
— Хоуг! Встретятся те, кто предназначены друг для друга. Брат мой совершенно правильно сказал. Он всегда говорит разумно и справедливо.
Я надеялся, что этим вопрос был исчерпан. Мной было определенно указано, что индианка должна перейти в христианство, раз она хочет стать женой бледнолицего. Я был очень расположен к Ншо-Чи, дочери благородного краснокожего воина и вождя, но не для того явился я на Дикий Запад, чтобы найти себе краснокожую жену. Впрочем, я никогда не мечтал и о белой девушке. Намеченный мной план моей жизни совершенно исключал женитьбу. Последствия своего разговора с Инчу-Чуной я узнал на другой день. Он повел меня в нижнее помещение, где я еще никогда не был.
Там в особом маленьком ящике лежали наши землемерные инструменты.
— Посмотри, все вещи в целости! — сказал Инчу-Чуна. Я пересмотрел вещи и нашел, что все было в порядке.
Заметны были лишь некоторые повреждения, требовавшие незначительного ремонта.
— Младший бледнолицый брат мой может взять себе эти вещи — они снова принадлежат ему.
Я стал благодарить его за такой милостивый подарок, но он, отклонив благодарность, объяснил мне:
— Все эти вещи были твоими, но мы отняли их, считая тебя за врага. Теперь мы знаем, что ты брат наш, и мы должны вернуть все, что тебе принадлежало. Итак, благодарить не за что! Что же ты будешь делать с этими предметами?
— Уходя отсюда я возьму их с собой и возвращу людям, давших их мне.
— Где они живут?
— В Сент-Луисе.
— Я слыхал про этот город и знаю, где он расположен. Сын мой Виннету был в нем и рассказывал мне про него. Итак, ты хочешь покинуть нас?
— Да, хотя и не сразу!
— Это опечалит нас. Ты был воином нашего племени, и я готов был дать тебе все могущество и честь предводителя апачей. Мы надеялись, что ты навсегда останешься здесь, как Клеки-Петра, не разлучавшийся с нами до самой своей смерти.
— Но его намерения были иные.
— Разве они тебе известны?
— Да. Он рассказал мне все.
— В таком случае ты пользовался у него большим доверием! Ведь он видел тебя впервые.
— Но мы оба родом из одной страны.
— Это не единственная причина. Перед своей смертью он говорил с тобой. Я не знаю языка, на котором вы с ним говорили, и не мог понять ваших слов. Но ты передал нам ваш разговор. По желанию Клеки-Петры, ты стал братом Виннету, а теперь ты хочешь его покинуть. В этом есть противоречие.
— Нет. Братья не обязаны быть всегда вместе. Они разлучаются, если им приходится выполнять в жизни разные назначения.
— Удастся ли нам еще встретиться?
— Да. Вы меня еще увидите, потому что сердце мое будет стремиться к вам.
— Моя душа рада это слышать. Каждое твое посещение будет для нас великой радостью. Мне очень грустно, что ты говоришь о каком-то другом назначении. Разве ты не можешь здесь, с нами, выполнить его так же успешно?
— Этого я не знаю. Я слишком короткое время жил здесь, чтобы ответить на этот вопрос. Из двух птиц, сидящих на дереве, одна питается его плодами и остается надолго, другая же питается иным, она не задерживается на ветвях дерева и улетает прочь.
— Но веришь ли ты, что ни в чем не будешь у нас нуждаться?
— Я знаю это. Но, говоря о пище я имел в виду не ту, которая питает тело.
— Да, вы, бледнолицые, разумеете какую-то духовную пищу, о которой я узнал от Клеки-Петры. Среди нас ему недоставало этой пищи. Поэтому он бывал иногда очень печален, хотя старался никому не показывать своей грусти. Ты моложе его, и поэтому сильнее будешь стремиться прочь. Иди, но мы просим тебя когда-нибудь вернуться. Быть может, ты переменишься и тогда сможешь с нами ужиться. Но мне очень хотелось бы знать, чем займешься ты, возвратившись в город бледнолицых?
— Я еще не знаю этого.
— Останешься ли ты с белыми, которые строят путь для огненного коня?
— Нет.
— И ты поступишь правильно! Ты был братом краснокожих, и тебе не следует вместе с бледнолицыми лишать нас земли и имущества. Но там, куда ты отправляешься, ты не в состоянии будешь жить одной охотой. Там тебе нужны будут деньги, а Виннету говорил мне, что ты беден. Ты мог бы стать богатым, если бы мы на вас не напали. Поэтому мой сын просил меня предложить тебе награду. Хочешь золота?
При этом он посмотрел на меня таким проницательным взглядом что я не решился ответить: да. Он хотел испытать меня.
— Золота? — сказал я. — Вы его у меня не брали, значит, мне нечего от вас получать.
Это был самый дипломатичный ответ, не говоривший ни «нет», ни «да». Я знал, что многим индейцам известны местонахождения благородных металлов, но ни одному белому они не выдавали своей тайны. Конечно, Инчу-Чуна тоже знал такие места, и поэтому спросил меня, хочу ли я золота. Кто из белых ответил бы ему безусловным «нет»?
Я никогда не ценил сокровищ, которые могли стать добычей ржавчины и моли, но золото имело для меня значение, как средство для достижения благих целей. Я не хочу этого отрицать, но такое отношение к золоту было бы непонятно вождю краснокожих.
— Да, мы у тебя ничего не брали, — ответил он, — но из-за нас ты не приобрел того, что намеревался получить, и за это я хочу вознаградить тебя. Открою тебе: в горах лежит много золота. Краснокожие знают места, где его можно найти: нужно только пойти туда и взять. Хочешь, я принесу тебе золота?
Сотни других, конечно, приняли бы это предложение, будучи на моем месте, и ничего бы не добились. Я прочел в его глазах особенное, напряженное выражение и ответил:
— Благодарю тебя! Но богатство, приобретенное без труда, не приносит удовлетворения. Только то имеет истинную ценность, что создано собственными руками. Если я теперь и беден, то нет основания думать, что, возвратясь к бледнолицым, я умру с голода.
