Томас Майн Рид - Белая скво
– Что ж, – рассуждал он, – наверно, я занял место какого-то бедняги. Может, мне доставило бы удовольствие, что я ему оказал услугу, только хотелось бы знать, кто это. У него; несомненно, нашлось бы кому поплакать, но некому плакать о Крисе Кэрроле. Насколько мне известно. Ну, хорошо! Пойдем вперед! Что бы меня ни ждало, вы, дикие кошки! Четверо на одного! Если бы было двое на одного, в крайнем случае трое, я попытался бы, хотя это могло мне стоить жизни. Как подумаешь, можно пожалеть, что не стал владельцем магазина!
В дороге Крис непрерывно насмехался над индейцами, но они никак на это не реагировали и продолжали бдительно следить за ним.
Около середины дня они добрались до цели.
Когда пришли в индейский поселок, Криса затолкали в одну из хижин, где он должен был ожидать распоряжений Вакоры о своей судьбе. Охотника непрерывно караулили четверо стражников – два в доме и два снаружи.
Он ожидал немедленной смерти, но до конца дня его оставили в покое, а вечером принесли ужин, состоявший из сушеного мяса, хлеба и воды. А потом позволили до утра проводить время так, как ему вздумается.
Охотник сразу принял решение. Он закутался в одеяло, которое ему дали, и через несколько мгновений крепко уснул.
Спал он до тех пор, пока кто-то не разбудил его, коснувшись плеча. Это был один из его вчерашних стражников.
– Идем!
– Это ты, старый приятель? – спросил Крис, узнав индейца. – Не могу сказать, что рад тебя видеть, потому что ты прервал очень приятный сон. Давно я таких не видел. Но неважно! Откуда тебе знать, бедняге? Ты ведь только и умеешь, что потрясать томагавком и хватать за волосы свои жертвы! Чего тебе от меня нужно?
– Воины собрались!
– Правда? Очень мило с их стороны, но им не стоило из-за меня так рано вставать. Я мог бы подождать.
– Идем!
– Что ж, иду. Думаешь, я боюсь? Думаешь, боюсь тебя, или всех воинов твоего племени, или даже твоего вождя Вакору?
– Вакоры здесь нет!
– Нет? Где же он?
– Я не могу отвечать на вопросы бледнолицего. Я пришел, чтобы отвести тебя на совет.
– Я готов.
Но когда они уже собирались выйти из дома, Крису пришла в голову неожиданная мысль, и он остановил своего сопровождающего:
– Послушай, друг, не скажешь ли мне одну вещь?
– Говори.
– Где мы?
– Это поселок Олуски.
Лицо Кэррола осветилось неожиданной радостью.
– А его сын – Нелати? И это его дом?
– Да.
– Пошли быстрей. Ты, наверно, удивляешься, чему я обрадовался? Но скажу тебе, краснокожий – не обижайся, я не знаю твоего имени, – ты и твои трое друзей старались зря.
– Что ты хочешь сказать?
– Только вот что: иди и скажи Нелати, что ты с друзьями захватил Криса Кэррола, а потом опасайтесь за свою жизнь.
– Нелати?
– Да, Нелати. Он мой друг и даст вам больше, чем вы рассчитывали.
– Нелати здесь нет.
– Нет здесь? Ты ведь только что сказал, что он в отцовском доме.
– Сказал, но сейчас Нелати здесь нет.
– Ну, хорошо, его сейчас нет, но, наверно, придет?
– Его не будет несколько недель.
Лицо Кэррола омрачилось.
– Тогда, чтобы твоя шкура досталась псам, веди меня! Теперь, когда в моей колоде не осталось тузов, я ее выбрасываю. Такова моя удача, и худшей удачи я не видывал. Ничего тут не поделаешь. Наверно, надо смириться.
Они вошли в дом для советов, где их ждали собравшиеся воины.
Ступив через порог этого дома, Крис Кэррол совершенно преобразился. Поведение его лишилось легкой насмешливой веселости, он приобрел достоинство и серьезность.
Крис сразу понял, что обречен.
Об этом сказали ему безжалостно строгие лица судей.
Последовала пародия на допрос, из него напрасно старались извлечь сведения о передвижении белых, особенно о количестве и расположении правительственных войск, которые к этому времени уже прибыли на полуостров.
Презрительный отказ предавать собственную расу не принес ему никакой пользы. Правда, он и так был приговорен к смерти, но способ смерти варьировался.
Охотник ничего не сообщил индейцам. Он, действительно, почти ничего не знал о передвижениях войск, но даже если бы командовал ими, вряд ли мог бы быть скрытнее.
Разочарованные, воины пустили в ход последнее средство: попытались угрозами пыток добиться того, чего не позволяла ему честь. Напрасные усилия.
Крис поморщился, когда они заговорили о пытках, но тут же оправился и повел себя еще более вызывающе.
– Можете причинить моему старому телу страшную боль – я знаю, вы дьявольски изобретательны, но что-то во мне все равно не станет дрожать, как бы вы ни старались, черти из ада! Это моя душа Она в ваших жестоких пытках останется такой же спокойной, как сейчас, и последним моим чувством будет презрение к вам. Крис Кэррол не просто охотник, чтобы после сорока лет быть сожженным на костре или пробитым горячим свинцом. Он умрет, как и жил, – честным человеком!
Смешанный гул восхищения и гнева пробежал по собравшимся, и было очевидно, что многие воины согласились бы отпустить пленника.
Есть что-то в подлинном мужестве, вызывающее восхищение даже у врага.
Вожди торопливо посовещались.
Скоро совещание закончилось, встал старейший из вождей и произнес приговор.
Смерть на костре у столба.
Крис Кэррол не удивился, услышав это. Приговор уже потерял для него часть ужаса. Крис смирился со своей судьбой. Только одно слово сорвалось с его губ.
– Когда?
– Завтра! – ответил тот, кто произносил приговор.
Не бросив взгляда на тех, кто положил конец его земной карьере, охотник спокойно и размеренно вышел из дома советов.
Когда он выходил, толпа перед ним расступалась; на многих лицах отразилось восхищение, на некоторых – даже жалость.
Стоицизм и храбрость индейцев известны, смерть им не страшна. Они по природе фаталисты. Но они понимают: то, чего не боятся они сами, пугает других. И поэтому они восхищались человеком, который встречает смерть так спокойно.
В их глазах старый охотник превратился в великого воина.
Но он враг – представитель расы, с которой они воюют. Поэтому он должен умереть.
Так необычно цивилизация и варварство встретились на общей почве.
Глава XXXVIII. СОННЫЙ НАПИТОК
Мужество не оставило Криса Кэррола, когда он снова оказался в своей тюрьме.
Конечно, его не покидали мысли о том, что завтра он умрет. Потому что его ждала смерть, от которой может содрогнуться даже храбрый человек – мучительная смерть.
Охотник знал, что это значит.
– Пуля – это ничто, – говорил он самому себе. – Она пробивает тело, так что не успеваешь почувствовать, а как только она у тебя внутри, тебе конец. Но стоять у горящего столба – для этого потребуется вся философия, какой я обладаю. Но не нужно об этом думать, не нужно! Даже если я буду гореть вечно, они не увидят, как больно Крису Кэрролу! Пусть стараются изо всех сил, и будь они прокляты!
