Томас Майн Рид - Белая скво
Этим индейцем был Вакора.
Глава XXXIV. СТРАННЫЕ ПЕРЕМЕНЫ
Любовь Вакоры к Сансуте давно сменилась жалостью.
Новое чувство овладело его сердцем.
Из пепла прошлого возродилась новая любовь. Предметом ее стала Элис Роди!
Вначале Вакору восхитило ее мужество. Потом он стал свидетелем ее благоразумия и нежности. И, конечно, он не мог не заметить ее красоты.
Постепенно уважение, которое он испытывал к пленнице, переросло в страсть.
В его груди жалость и любовь поменялись местами. Поменялись местами и вождь с пленницей.
Девушка была свободна, а он стал ее пленником.
Это новое чувство пришло не сразу. Оно росло незаметно и медленно, но неотвратимо.
Одна мысль тревожила Вакору.
Он помнил о том, как Нелати восторгался Элис Роди. Он видел, что девушка остается равнодушной, но не хотел проявлять свое собственное чувство из сострадания к брату Сансуты. Поэтому его любовь была безмолвной, и пленница о ней даже не подозревала.
Но что происходило с ней?
Она тоже изменилась.
Благодаря одному из тех чудесных превращений, на которые способно человеческое сердце, Элис Роди не только смирилась со своей жизнью среди индейцев, но скоро очень заинтересовалась ими, и у нее стали даже появляться приятные мысли.
Как уже говорилось, многие семинолы получили неплохое образование, которое произвело на них очищающее воздействие. Особенно это было справедливо по отношению к молодому вождю Вакоре, и Элис не могла не отметить это про себя.
Первой ее мыслью было: как многого мог бы он достичь, если бы родился среди другого народа. Ей никто не говорил о его матери, но она не сомневалась, что в его жилах течет кровь белого человека.
Кем стал бы этот человек, обладающий умом, рыцарской храбростью и благородством, в обществе, которое развило бы эти его свойства?
Вопрос этот правомерен, если однобоко подходить к цивилизации. Но не следует забывать, что и цивилизация часто приближается к варварству из-за эгоизма и алчности.
Элис для себя находила ответ на этот вопрос, и ответ был благоприятным для молодого вождя.
Но на этом она не останавливалась, а продолжала размышлять о характере Вакоры.
Ей казалось, что его задумчивость происходит от сожалений по поводу войны, которую он ведет, и от благородного энтузиазма, которым полна его душа.
Сердце женщины легко поддается восхищению при встрече с благородным и целеустремленным человеком!
Поэтому вполне естественно, что первоначальное отвращение сменилось в Элис интересом, а интерес перешел в…
Во что?
Элис Роди не находила ответа на этот вопрос. Она избегала поисков ответа и пыталась по-прежнему думать о Вакоре, как о своем похитителе.
Но вскоре думать так стало для нее невозможно.
Ни один Благородный Рыцарь не мог бы вести себя вежливее. Ни один принц не способен быть достойнее своего происхождения. Она много раз восхищалась его умом, мужеством и смелостью. Вакора был проявлением благородства самой природы.
Несколько месяцев привели к удивительным переменам в персонажах нашего рассказа, и к тому времени, как Вакоре пришлось снова возвращаться на войну, и он, и его пленница ощущали странную пустоту в сердце, непривычную, новую, незнакомую.
Нелати, потерявший надежду завоевать сердце бледнолицей девушки и впавший в состояние спокойного отчаяния, ушел вместе с двоюродным братом, надеясь на поле битвы найти выход своей печали.
Судьба его, закутанная в темную загадку будущего, была от него скрыта.
Глава XXXV. МИРНОЕ РАССТАВАНИЕ
Лето сменилось осенью.
Состояние несчастной Сансуты ухудшилось.
Ее слабость, постоянно усиливавшаяся, достигла такой степени, что индианка больше не могла посещать свои любимые места с Элис. Больная похудела, лицо у нее осунулось.
Только в темных, блестящих глазах, казалось, еще теплилась жизнь.
Припадки ярости прекратились. Время от времени сознание ее прояснялось, и тогда она проливала потоки слез на плече белокожей подруги. Казалось, только с возвращением болезненного состояния возвращаются к ней мир и спокойствие.
Однажды на закате девушки сидели у входа в жилище Сансуты.
– Смотри, – сказала индейская девушка, – цветы закрываются, птицы улетели в глубину леса. Я все время ждала кого-то, но он не пришел. Ты знаешь, кто это?
– Нет, не знаю.
– Это Уоррен. Почему ты дрожишь? Он тебе не причинит вреда. А ты думала, о ком я говорю?
– Не могу сказать, дорогая Сансута.
– Конечно, ни о ком другом. Я всегда о нем думаю, хотя… – добавила она шепотом, – почему-то не смею позвать его по имени. Боюсь это сделать. Боюсь брата Нелати и двоюродного брата Вакоры. Почему заходящее солнце такое алое? Оно цвета крови – крови – крови! Красный цвет, он и у тебя на руках! Ах, нет, ты не убийца!
– Тише, Сансута, успокойся!
– О, это солнце! Знаешь, мне кажется, я в последний раз вижу, как оно садится. На небе темные полосы и ряды черных туч. Это последний день, последний день!
– Я ничего не вижу, просто наступает вечер.
– Но ты должна слышать! Разве ты не слышишь, как поют призраки на могиле Олуски? Он мой отец. Я слышу пение. Это призыв. Он обращен ко мне. Я должна идти.
– Идти! Куда?
– Далеко. Нет, не нужно прижимать меня к сердцу! Не тело Сансуты покидает тебя – ее душа. В землях счастливой охоты я встречусь с ним.
Немного погодя, она успокоилась; но этот спокойный период быстро кончился, и горячие слезы опять полились на впалые щеки.
Снова разум покинул Сансуту, два или три часа она отказывалась войти в вигвам и беспрерывно бредила наяву.
Элис могла только сидеть рядом с ней и слушать. Время от времени она пыталась успокоить Сансуту, но напрасно.
Постепенно голос Сансуты слабел. Она тяжелей опиралась на руку своей подруги, и глаза ее потускнели. Состояние ее вызывало все большую тревогу. Элис хотела встать и позвать на помощь, но умоляющий взгляд Сансуты остановил ее.
– Не покидай меня! – негромко попросила девушка.
Голос у нее снова изменился. К ней вернулся рассудок, и Элис поняла это.
– Не покидай меня! Я не задержу тебя надолго. Теперь я тебя знаю – мне кажется, я знала тебя многие годы. Ты сестра Уоррена. Сансута лежит на руках его сестры. Ко мне вернулось все ужасное прошлое. Я все помню, но ты не горюй, потому что в сердце у меня теперь мир – даже к тем, кто отнял у него жизнь. Вместе с разумом вернулась способность прощать, и последняя молитва Сансуты такова: пусть те, кто сделал Сансуту такой несчастной, будут прощены.
Говорила она еле слышно, и спутница с трудом разбирала ее слова.
– Поцелуй меня, Элис Роди! Говори со мной! Скажи, что Сансута была твоим другом.
