Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Касслер Клайв
– Он тоже станет кинозвездой? – спросила Фанни вскорости после его отъезда.
Мир кино очень интересовал девочку, но особенно манил Алексис, которая в свои двенадцать стала настоящей красавицей, даже красивее, чем была ребенком. Иногда Эдвина даже пугалась – стоило Алексис выйти на улицу, и взгляды прохожих устремлялись на нее, что очень пугало девочку. Она не успела оправиться после смерти родителей, как убили Филиппа, и Алексис совсем замкнулась в себе. С Эдвиной она всегда была открытой, разумной и уверенной в себе, но стоило появиться рядом кому-то незнакомому, как она начинала паниковать. Исключительную привязанность она питала к Джорджу: ходила за ним по пятам, часами сидела на ступеньках лестницы, дожидаясь, когда он вернется с очередной вечеринки. После смерти Филиппа она и вовсе льнула к брату, как некогда к родителям.
Алексис очень скучала, мечтала навестить брата в Голливуде, и Эдвине пришлось пообещать, что Джордж приедет домой на День благодарения.
Незадолго до этого Эдвина наконец продала газету издателям из Сакраменто, а ее нерешительность обернулась к лучшему, потому что ей заплатили даже больше, чем предлагали сначала.
И все-таки продажа газеты стала для нее большим потрясением. Накануне заключения сделки Эдвина в последний раз вошла в отцовский кабинет, чтобы подписать бумаги. Теперь здесь сидел его бывший заместитель, но для всех этот кабинет так и оставался кабинетом Берта Уинфилда. На стене висела фотография Кейт с ней, маленькой, и Эдвина сняла ее со стены, на минуту задержала на ней взгляд и, аккуратно завернув, убрала в сумку. Это была последняя из вещей отца – остальное давно вынесли. Эдвина села за письменный стол и подписала необходимые документы.
– Кажется, все. – Она взглянула на Бена, который специально приехал как ее доверенное лицо, чтобы проследить за юридической правильностью сделки.
– Жаль, что так вышло, – печально улыбнулся Бен. Все было бы по-другому, если бы газетой управлял Филипп. – Как Джордж?
Эдвина усмехнулась, вспомнив, какой чепухи он понаписал в последнем письме.
– Кажется, он счастлив как никогда. По мне, так там творится сплошное сумасшествие, но ему нравится.
– Я рад. А эта работа не для него. – Он не стал говорить, что Джордж, по его мнению, мог лишь окончательно угробить газету.
Они долго стояли на улице возле редакции. Эдвина понимала, что и дальше будет обращаться к Бену за советом. Но вот он проводил ее до машины, помог сесть… Обоим почему-то стало грустно.
– Спасибо за все, – тихо сказала Эдвина.
Бен кивнул, она завела мотор и медленно поехала домой, чувствуя пустоту в душе. Она только что отказалась от газеты, которую так любил отец. Но его больше нет… как нет и Филиппа. Закончилась целая эпоха.
Глава 24
Сдержав обещание, Джордж приехал домой на День благодарения и привез с собой ворох безумных историй и сплетен про безумных же людей. В Голливуде он встречал братьев Уорнер, на одной из вечеринок видел Норму и Констанс Толмедж и теперь угощал детей рассказами про Тома Микса и Чарли Чаплина. Не то чтобы он был со звездами накоротке, однако Голливуд – это особое место, открытое для всех, где энергия через край, где всем все интересно. Киноиндустрия переживала период становления и, по словами Джорджа, здесь каждый мог сделать карьеру. Он обожал Голливуд. Это было именно то, чего ему хотелось.
Сэм Горовиц, тот самый дядя приятеля Джорджа, тоже оказался личностью незаурядной. По словам Джорджа, это был опытный бизнесмен, обладавший множеством полезных знакомств. Основав четырьмя годами ранее самую знаменитую студию в Голливуде, он мог со временем завладеть и всем городом, потому что точно знал, что и как делать, и вдобавок пользовался всеобщим уважением. Джордж описывал Сэма как крупного мужчину, отца-одиночку, у которого есть хорошенькая дочка – единственный ребенок. Джордж сказал, что мать ее погибла при крушении поезда на Восточном побережье и она выросла под крылышком обожающего ее папаши. Похоже, Джордж знал о девушке много всего, но Эдвина воздерживалась от замечаний и вопросов, пока он сыпал историями – одна увлекательнее другой.
– А можно нам к тебе в гости? – спросил Тедди, восхищенно глядя на брата. В его глазах Джордж был куда важнее, чем какая-нибудь кинозвезда!
Его не очень привлекала техническая сторона, и он уверял, что работает помощником оператора временно, а потом будет снимать собственные фильмы, а то и владеть студией, как Сэм Горовиц. Он не сомневался, что у него все получится, и Сэм даже обещал ему покровительство, если Джордж проявит серьезный интерес к профессии.
– Надеюсь, там ты будешь трудиться по-настоящему, а не так, как в нашей газете, – съязвила Эдвина, и Джордж усмехнулся.
– Обещаю, сестренка! И даже прилежнее, чем в Гарварде!
Юноша раскаялся в былых грехах и наконец занялся тем, что ему по-настоящему нравилось. Эдвина жалела только, что Филипп не дожил до этого дня и не увидел, каким предприимчивым стал его брат. Однако, будь жив Филипп, Джордж бы и по сей день зубрил латынь в Гарварде.
К тому времени война наконец-то закончилась, и Эдвина с Джорджем много вспоминали в те несколько дней, что он был в Сан-Франциско. Как несправедливо, что Филипп не дожил всего год до окончания войны! И каков итог? Страны-союзницы насчитали десять миллионов убитыми и еще двадцать миллионов искалеченными. Ум отказывался это понимать. Кстати, за разговорами о войне Эдвина вдруг вспомнила, что давно не получала известий от тети Лиз, и решила ей написать: рассказать о новой жизни Джорджа в Голливуде и младших детях. Годом раньше тетка была в отчаянии, когда Эдвина сообщила ей о гибели Филиппа, и после этого их переписка оборвалась: наверное, из-за того, что доставлять письма через океан стало невозможно.
Она написала Элизабет уже после того, как Джордж вернулся в Лос-Анджелес, но ответ получила только после Рождества. К тому времени Джордж уже опять приехал домой, чтобы отметить праздник в кругу родных. Было опять множество рассказов о кинозвездах. Эдвина отметила, что за те несколько дней, что Джордж провел дома, он то и дело упоминал Хелен Горовиц, и заподозрила, что брат увлекся этой девушкой всерьез. Может, действительно стоит навестить его в Голливуде? Или не стоит: пусть наслаждается независимостью? Уже не мальчик, но еще не мужчина, в свои девятнадцать он считал себя человеком бывалым, искушенным, но она-то знала: в душе брат все тот же мальчишка-проказник и всегда им останется. За это она его и любила. Дома он без конца затевал игры с младшими. Девчонкам он привез красивые куклы и платья; Тедди достались ходули и новенький велосипед, а Эдвине – шикарная пелерина из серебристого песца. Она, правда, понятия не имела, куда можно носить такую роскошную вещь, но вспомнила, что похожая была когда-то у мамы, и примерила. Из зеркала на нее смотрела настоящая светская львица. Джордж настоял, чтобы она вышла в ней к праздничному завтраку в рождественское утро. Щедрый он и добрый, а шалил как ребенок, расхаживая по дому на ходулях, а затем отправился на них же поздравлять с праздником соседей – через общую стену сада.
Письмо из Хавермура, от поверенного Элизабет, Эдвина получила уже после того, как Джордж отбыл обратно в Лос-Анджелес. В своем официальном послании он сообщал, что леди Хикам скончалась в конце октября, но вследствие трудностей с пересылкой почты он не имел возможности сообщить об этом ранее. Выразив свои соболезнования, поверенный добавил, что им предстоит уладить наследственные дела. Несомненно, ей было известно, что лорд Хикам оставил земли и поместье своему племяннику, наследнику титула, однако по понятным причинам его личное состояние перешло к супруге, и, согласно воле и завещанию последней, теперь все доставалось ее племянникам. Поверенный назвал и примерную сумму, что им оставила в наследство тетя Лиз. Эдвина была поражена. Этих денег не хватило бы на бриллиантовые тиары и «роллс-ройсы», но при разумной экономии на них можно было безбедно прожить до конца дней. Бог услышал ее молитвы: мальчики могли выучиться и сделать карьеру, а девочки – найти себе мужей, которые станут о них заботиться. Для Эдвины эти деньги означали финансовую независимость на всю жизнь: ей не грозит участь приживалки при братьях и сестрах. Перечитывая письмо, Эдвина возносила молчаливую благодарность тетке, которую едва знала и так и не успела полюбить. Тетя Лиз их спасла; это был ее прощальный подарок. В наследство они получали гораздо больше того, что Эдвина выручила от продажи газеты, тем более что эта сумма, после того как ее аккуратно поделили на пятерых и поместили на банковские счета, совсем не казалась внушительной. Это был очень щедрый подарок.
