Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Касслер Клайв

Элизабет как будто забыла, что они потеряли мать, отца, а Эдвина – еще и жениха: ее заботило только собственное горе.

– Вам следовало приехать в Англию, как Руперт и предлагал, – причитала Лиз. – Уж я бы о вас позаботилась!

Эдвина из эгоистических соображений лишила ее последнего шанса проявить материнские чувства: отказалась приехать и осталась в Сан-Франциско, – а теперь Руперт их больше не зовет. Вроде поверенный написал ему, что они отлично справляются, да и здоровье не позволяет. Племянница все разрушила своим упрямством! Вся в отца!

– Было очень дурно с твоей стороны пренебречь приглашением, пока тебя звали, – заключила Лиз.

Филипп внезапно разозлился и процедил сквозь зубы:

– Ничего дурного моя сестра не делала, мэм.

Чтобы избежать скандала, Эдвине даже пришлось отослать его вниз, к Джорджу.

Элизабет пробыла у них до конца января, и временами Эдвине казалось, что тетя сходит с ума. Она все время рыдала и доводила до слез детей. В конце концов она все же заставила Эдвину убрать содержимое шкафов. Вещи перенесли в кладовую, потому что расставаться с ними она решительно отказалась. Кое-что из вещей сестры Элизабет забрала себе на память о временах их с Кейт юности.

Когда наконец они проводили тетю Лиз на паром, чтобы добраться до Окленда, на железнодорожный вокзал, Эдвине показалось, что гора свалилась с плеч. Тетка до самого последнего дня изводила ее слезами и упреками, жалобами на судьбу, которая оказалась к ней столь немилосердна. Подумать только: сестра погибла, Эдвина с младшими детьми отказалась к ней приехать, да и вообще жизнь закончилась. Зла она была и на Руперта – в Англии с ним ни дня счастливого не помнила! За прошедшие после трагедии месяцы Лиз как будто осознала свое поражение. Эдвине даже начинало казаться, будто тетка оплакивает не смерть сестры, а собственную неудавшуюся жизнь. Даже Бен начал ее, в конце концов, избегать.

Проводив ее и вернувшись домой, Эдвина в изнеможении упала в кресло. Дети тоже притихли. Если раньше они не знали, чего ждать от тетки, то теперь стало окончательно ясно: Эдвина правильно сделала, что отказалась к ней ехать.

Как же непохожи были родные сестры!

Глава 14

Наступила печальная дата – годовщина со дня смерти родителей. Поминальная служба в церкви прошла душевно и очень по-домашнему. Все вспоминали, какими добрыми были Кейт и Берт, какими отзывчивыми, сколько сделали для их прихода. И Бог вознаградил их детьми. Братья и сестры Уинфилд сидели в первом ряду, внимательно слушали и время от времени утирали слезы, но то были слезы гордости за родителей.

После службы Эдвина пригласила близких друзей отца и матери на чай. Впервые с того рокового дня они позволили себе немного отвлечься и отпраздновали день рождения Алексис. Миссис Барнс испекла торт, как было при Кейт, погода радовала теплом – в самый раз для праздника. Люди, с которыми Эдвина почти не виделась целый год, были счастливы получить приглашение – год траура подошел к концу. Эдвина по-прежнему носила на левой руке подаренное на помолвку кольцо, да и священник в церкви упомянул Чарлза, но никто не сомневался, что такая красивая девушка не долго будет одна. Бен заметил, как смотрят на нее молодые люди и, странное дело, ему это было не приятно.

Когда гости разошлись, а Эдвина сидела на качелях в окружении младших детей, Бен подошел к ним.

– Чудесно прошел день. Вы великолепно все организовали. Родители бы вами гордились. Из юной девушки, почти ребенка, их дочь превратилась в прекрасную молодую женщину. Вы так изменились за этот год!

Эдвина улыбнулась, польщенная, и призналась:

– Иногда я так переживаю из-за того, что не могу сделать больше, особенно для Алексис.

– Куда уж больше, – возразил Бен. – Да и соседи оценили твои труды по достоинству: вон сколько приглашений оставили.

– Да, люди очень добры ко мне, – с улыбкой согласилась Эдвина. – Но я не собираюсь ничего менять: мне есть чем заняться. Почему этого никто не понимает? Все только и думают, как бы меня замуж выдать.

Бен боялся себе признаться в том, что почувствовал… Ведь она для него ребенок… дочь его лучшего друга, которую он знал с пеленок. Но кого он пытался обмануть?

– Вы чем-то расстроены? – спросила Эдвина.

– Ничего подобного! – солгал Бен.

– Нет-нет, у вас мрачный вид: прямо тетя Лиз. Чего-то боитесь? Думаете, покрою позором честное имя Уинфилдов? – усмехнулась Эдвина.

– Ну, это вряд ли, – рассмеялся и Бен, взглянув на собеседницу. – А вообще интересно: как ты собираешься строить дальше свою жизнь? – Он выразительно взглянул на кольцо на ее пальце. Не сочтет ли она его безумцем? Ему уже и самому начинало казаться, что он сходит с ума. – Теперь, когда прошел этот год… какие у тебя планы?

Эдвину несколько удивила его настойчивость.

– Буду продолжать делать то же, что и сейчас: заботиться о детях. – Можно подумать, что у нее есть выбор. Вот долг есть – она обещала родителям, что не оставит детей, перед тем, как сесть в шлюпку. – Мне хватит дел, а больше ничего и не нужно.

– Но тебе всего двадцать два! Ты слишком молода, чтобы посвятить всю жизнь братьям и сестрам!

– Вот, значит, как вы на это смотрите! – Она улыбнулась, тронутая его искренней заботой. – Это что, плохо?

– Нет-нет! Ни в коем случае, – осторожно начал Бен, пристально глядя ей в глаза. – Но, Эдвина, это же твои лучшие годы! Тебе нужно гораздо больше. Ведь родители не только растили детей, но и любили друг друга.

Об этом же говорил сегодня утром священник, вспомнила Эдвина. Она тоже собиралась начать новую жизнь с любимым человеком, но потеряла его, и никто другой ей не нужен.

– Эдвина, разве ты не понимаешь, о чем я говорю? – Бен улыбнулся ей так нежно, что на минуту она смутилась, потом тихо ответила:

– Понимаю, вы желаете мне счастья, но я уже счастлива! Мы все живы и здоровы, а ничего другого мне не нужно.

– И это все, чего тебе хочется, Эдвина? – Бен помолчал в нерешительности, потом добавил: – Я могу предложить тебе гораздо больше.

Эдвина в крайнем изумлении уставилась на него:

– Вы? Бен…

Подобные мысли никогда не приходили ей в голову. Ни на миг даже подозрение не закрадывалось, что он испытывает к ней далеко не отцовские чувства. Не подозревал и он сам – поначалу, а когда наступило прозрение, ни о чем другом думать уже не мог. Он поклялся себе, что будет молчать до тех пор, пока не закончится траур, но когда время пришло, вдруг стало страшно – не поторопился ли? Возможно, позже что-то могло бы измениться…

– Я не думала… – Эдвина залилась краской и поспешно отвернулась, как будто даже думать о его предложении было неловко.

– Прости. – Он взял ее руки в свои. – Наверное, зря я это… но больше не могу молчать. Эдвина, я люблю тебя… люблю уже давно… но больше всего я не хочу терять нашу дружбу. Ты значишь для меня все, ты и дети. Прошу тебя, подумай…

Собираясь с силами, чтобы взглянуть ему в лицо: Бен того заслуживал, – она подумала, что тоже любит его, но лишь как лучшего друга отца, ничего более. И невозможно надеть свадебную фату ради него. В сердце своем она все еще невеста Чарлза – и так будет всегда.

– Я не могу, Бен… Я вас очень уважаю, благодарна за все, но… не могу.

– Слишком мало времени прошло? – с надеждой в голосе спросил Бен, но она только покачала головой. – Это из-за детей? – Но это не проблема: он их тоже любит.

– Нет, Бен, дело не в детях. И не в вас. – Эдвина улыбнулась сквозь слезы, но ведь она обещала себе, что будет с ним честна. – Наверное, это из-за Чарлза. Я изменила бы его памяти, если…

Она не договорила: слезы уже ручьями текли по щекам, и Бен снова принялся себя корить – не надо было торопить события. Может, со временем… Поставив все на кон, он проиграл жениху, которого нет в живых.

– Даже вдовы выходят замуж снова, Эдвина! Вы имеете право на счастье.

– Может быть, – ответила она неуверенно. – Возможно, просто еще рано об этом говорить, но, скорее всего, я никогда не выйду замуж.