Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Касслер Клайв

Эдвина спустилась к портье и справилась насчет возможности нанять машину с шофером на следующий день. Она могла бы довольствоваться даже каретой, если бы оказалось, что все авто заняты, но ее заверили, что нет проблем: машина с водителем будет к ее услугам в любое время. Она поблагодарила служащих за одежду и заботливо приготовленные игрушки, и управляющий с грустным видом пожал ей руку, выразив соболезнование по поводу утраты родных. Кейт и Бертрам постоянно останавливались в этом отеле, и управляющий был очень опечален, когда узнал о трагедии.

Пока поднималась наверх, Эдвина заметила два-три знакомых лица с «Титаника», но все были слишком заняты, пережитое отняло много сил, поэтому по сторонам не смотрели.

Было далеко за полночь, когда Эдвина, войдя в гостиную, увидела, что братья играют в карты, пьют сельтерскую и доедают пирожные. Задержавшись на минуту в дверях, она улыбнулась. Грустно было сознавать, что жизнь продолжается, словно ничего не случилось. Тем не менее это для них единственное спасение. Однако для нее без Чарлза жизнь никогда не станет прежней. Такого, как он, ей уже не встретить. Отныне ее жизнь посвящена заботе о детях, только это имело значение.

– А спать-то вы собираетесь, джентльмены?

Глядя на мальчиков, Эдвина с трудом сдерживала слезы. Братья заулыбались в ответ, и вдруг Джордж весело ухмыльнулся, взглянув на ее потрепанную одежду, и сразу стал похож на себя прежнего, впервые с тех пор, как они покинули «Титаник».

– Эдвина, ну и видок у тебя!

Даже Филипп невольно улыбнулся. Действительно, в этих элегантно обставленных комнатах ее наряд растерял флер благородного страдания и сделался откровенно несуразным.

– Благодарю за комплимент, юноша, – улыбнулась Эдвина. – Завтра приложу все усилия, чтобы выглядеть поприличнее и не ставить тебя в дурацкое положение, братец!

– Сделай одолжение, – высокомерно протянул тот и вернулся к игре.

– А вы оба сделайте одолжение мне и отправляйтесь спать, пожалуйста, – передразнила брата Эдвина и пошла отмокать в роскошной ванне. Первым ее побуждением было выбросить свое платье. С глаз долой! Но, может, все-таки сохранить как осколок прошлой жизни, напоминание о мгновении, которое изменило все, о мгновении, когда она все потеряла? Ведь она была в нем в последний вечер с Чарлзом… с родителями… Аккуратно свернув, Эдвина убрала платье в ящик комода, пока не решит, что с ним делать. В каком-то смысле у нее вообще ничего нет, кроме этого видавшего виды вечернего платья. Казалось, оно принадлежало той, другой женщине, которой Эдвина когда-то была, которую помнит очень смутно и которой никогда не станет опять.

Глава 7

На следующее утро Эдвина облачилась в черное платье и повезла младших к доктору, которого ей рекомендовал управляющий отеля. Врач был потрясен состоянием Тедди и Фанни: так хорошо выдержать суровое испытание не каждый взрослый смог бы. Вероятно, мизинчик и безымянный палец на левой руке Фанни навсегда останутся менее чувствительными и гибкими, но опасность их лишиться девочке не угрожала. И Тедди уже был на пути к выздоровлению. Казалось невероятным, что малыш вообще выжил после такого переохлаждения, сказал Эдвине врач, и вполголоса добавил, что потрясен случившейся трагедией. Он попытался было расспросить Эдвину о той ночи на «Титанике», но она не пожелала отвечать, особенно в присутствии детей.

Осмотрел доктор и Алексис. За исключением нескольких синяков, которые заработала, когда ее бросили в шлюпку, она была цела и невредима, но вот душа ее пострадала гораздо больше, чем тело. С того дня, как они нашли Алексис на борту «Карпатии», девочку стало не узнать. Она будто отказывалась понимать, что родителей больше нет, и не желала вообще воспринимать этот мир. Алексис почти не разговаривала и держалась как чужая.

– Кто знает, сколько это продлится! Возможно, она никогда не станет прежней, – предупредил доктор Эдвину, когда они остались одни (медсестра увела детей одеваться). – Слишком много пришлось пережить бедняжке!

Только Эдвина отказывалась в это верить и не сомневалась, что Алексис придет в себя. Конечно, сестра всегда была немного замкнутой и слишком привязанной к матери. И Эдвина дала себе зарок, что она не допустит, чтобы трагедия «Титаника» разрушила их жизнь. Пока Эдвина занималась детьми, у нее не оставалось времени думать о собственном горе, и это было благом. Доктор сказал, что в Сан-Франциско они могут ехать уже через неделю. Детям нужно набраться сил перед долгим путешествием, да и самой Эдвине не мешало бы прийти в себя.

Вернувшись в отель, Эдвина обнаружила, что Филипп и Джордж взахлеб читают газеты. «Нью-Йорк таймс» посвятила аж пятнадцать страниц трагедии «Титаника» и многочисленным интервью с теми, кто выжил. Джордж попытался прочитать все это Эдвине, но та не пожелала ничего слышать. Ей самой уже прислали три записки из «Нью-Йорк таймс» – репортеры прямо-таки рвались с ней побеседовать, но ей не хотелось тратить на них время, даже несмотря на обещанное вознаграждение. Она знала, что газета отца непременно должна поведать читателям о трагедии на «Титанике». Если репортеры захотят с ней увидеться, когда они вернутся домой, ей придется пойти на это, но становиться героиней сенсации для досужих жителей Нью-Йорка Эдвина не желала. Фотография, на которой они все вместе сходили с корабля, ничего, кроме досады, не вызывала.

Вернувшись в отель в то утро, Эдвина получила еще одно сообщение. На следующий день в отеле «Уолдорф-Астория» начиналось заседание сенатского подкомитета, и ее приглашали в любой из ближайших дней посетить его, чтобы рассказать о «Титанике». Им нужны были подробности случившегося, и приглашали всех, кто был готов об этом говорить. Комитет считал очень важным понять, что произошло, кто виноват и как избежать подобных катастроф в будущем. Так Эдвина и сказала Филиппу. Она очень нервничала из-за того, что придется предстать перед публикой, но считала это своим долгом, и брат полностью ее поддерживал.

Они пообедали в своем номере, и Эдвина объявила, что ей придется заняться делами. Не ходить же им вечно в одежде, взятой напрокат. Нужно ехать за покупками.

– А нам обязательно с тобой по магазинам? – в ужасе спросил Джордж, а Филипп спрятался за газетой.

Эдвина улыбнулась: сейчас Джордж так напомнил ей отца!

– Нет, если поможешь Филиппу присматривать за детьми.

Кстати, как только они доберутся до дому, придется кого-то нанять. Эдвина представила себе бедную Уну… О чем бы она сейчас ни подумала – все возвращало в печальные воспоминания о затонувшем «Титанике».

Сначала она отправилась в банк, затем в магазин «Мейсиз» на углу Пятой авеню и Тридцать четвертой улицы, где накупила гору одежды для всех, а остальное – в «Оппенхайм Коллинз». Из конторы отца ей прислали приличную сумму, и Эдвине с лихвой хватило, чтобы купить себе и детям все, что было нужно.

Было четыре пополудни, когда она вернулась в отель в строгом траурном платье, которое купила. Джордж и Филипп опять резались в карты.

– А где остальные? – изумилась Эдвина, бросая свертки на пол гостиной.

Остальные покупки, огромный ворох, принес шофер. Удивительно, сколько всего надо накупить, чтобы одеть с ног до головы пятерых детей! Себе Эдвина купила несколько строгих черных платьев. Предполагалось, что носить их придется долго. Примеряя в магазине эти траурные наряды, она испытала новый приступ тоски: в них она была так похожа на маму!

Младших детей нигде не было видно: только двое старших увлеченно шлепали картами.

– Где они?

Филипп с улыбкой указал в сторону спальни. Заглянув в соседнюю комнату, Эдвина ахнула. Обе девочки и двухлетний брат играли с горничной. Вокруг были разбросаны игрушки – с дюжину новых кукол, игрушечный поезд для Тедди да еще лошадь-качалка!

– Вот это да! – Удивлению Эдвины не было предела: комната оказалась заваленной нераспакованными коробками чуть не до потолка. – Откуда все это?