Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Касслер Клайв

В коридоре раздался грохот, и Редж от страха нырнул под одеяло.

— Да это всего лишь поднос, объяснил ему стюард с соседней койки. — Кто-то уронил поднос. Ты совсем плох, парень. Пойдём что-нибудь перекусим. Я умираю с голоду.

— Спасибо, я не хочу. — Он не мог заставить себя есть. Желудок словно бы завязался в узел, и Реджу казалось, что места для пищи там просто нет.

Он заставил себя думать о том, чем будет заниматься в Нью-Йорке. Он мог бы работать официантом в элитном ресторане. Он читал про такие места на Пятой авеню и в районе Централ-парка, но, чтобы туда устроиться, ему понадобится рекомендация. Если бы его личное дело в «Уайт Стар Лайн» было безупречным, если бы в нём отсутствовали упоминание про разбитую посуду, поедание остатков с тарелок клиентов и ещё то обвинение в краже с предыдущего года… Реджу не пришло в голову, успел ли Латимер занести все эти проступки в дело, и даже если успел, то сохранились ли эти документы, да и выжил ли сам Латимер.

Редж не мог мыслить логически. Его полностью захватило чувство безысходности. Он погибнет от голода на улицах Нью-Йорка, не найдя работы и крова, и всё из-за подпорченной репутации. Никто не захочет иметь с ним дело. К тому же в этом городе ему не к кому обратиться за поддержкой. Дома, в Саутгемптоне, он попросил бы соседей помочь ему получить работу в городском совете или выпросил позволения подавать чай и сконы [218] в кафе «Сивью», но тут он был совершенно один. Вернуться в Саутгемптон Редж не мог, потому что для этого пришлось бы снова пересекать океан, а он знал, что не способен на это.

Что бы посоветовал ему Джон? Тот был сообразительным малым, у него всегда и на всё были ответы. Что бы делал Джон, окажись он тут, на «Карпатии», после того, как чуть не погиб, и в то время как десятки людей умерли у него на глазах, а их стоны звучали в его голове? В любом случае не сидел бы, понурясь, а действовал.

Если бы Джон был жив, они вместе обосновались бы в Нью-Йорке. У Джона был идеальный послужной список в «Уайт Стар Лайн», и ему удалось бы заполучить работу в элитном ресторане, ну а Редж нашёл бы что-нибудь поскромнее, а однажды — кто знает! — они смогли бы начать собственное дело. Их жёны стали бы подругами, дети ходили бы в одну школу, а жили бы они на одной улице и, может быть, даже организовали свою футбольную команду. «Хватит! Прекрати! — приказал он себе. — Ты только мучаешься без толку».

Этого никогда не случится, и в этом не было вины Реджа. Если бы только он нашёл Джона, то они держались бы вместе! Если бы ему удалось спасти Финбара и выйти из ситуации настоящим героем, тогда в «Уайт Стар Лайн», может быть, закрыли бы глаза на его промахи. Но он облажался, и парень погиб.

Почти весь день Редж провалялся на чужой койке, прокручивая в голове свои проблемы, но не находя решений. Его мозг словно погрузился в туман. Он чувствовал, что ответы где-то рядом, но никак не мог их сформулировать.

С наступлением темноты голод взял своё, заставив его выбраться из койки и узнать дорогу в столовую для персонала. Там подавали рагу с толчёным картофелем, и он позволил поварам положить себе огромную порцию. Стоило ему начать есть, как он, к великому своему удивлению, почувствовал себя намного лучше. Он огляделся вокруг и заметил мужчину, который накануне проводил перекличку.

«Мне надо с ним поговорить, я должен назвать ему своё настоящее имя», подумал Редж. Но в тот же миг ему в голову пришла настолько очевидная идея, что он поразился, как она не возникла раньше. Он же числился в списке выживших под именем Джона, так почему бы ему не остаться Джоном? В Нью-Йорке он может использовать это имя при поиске работы, и когда менеджер ресторана позвонит в «Уайт Стар Лайн» за рекомендацией, ему скажут, что у Хитченса безупречный послужной список. План был идеальным.

Редж почувствовал себя ближе к Джону, как если бы смерть и не разлучала их.

Разумеется, ему придётся написать матери и Флоренс и всё им объяснить. Они попытаются убедить его вернуться домой, но он даст им понять, что не может решиться на ещё одно плавание через океан. Может, через год или больше что-то изменится, но сейчас у него не было выбора.

Ему также придётся написать семье Джона. Он должен будет признаться им, что использует его имя. Такое письмо написать будет весьма непросто, но, если он разъяснит свои резоны, они обязательно поймут. Это всё лишь ради того, чтобы встать на ноги. Он не сомневался, что сам Джон не стал бы возражать.

Редж прямо слышал, как тот говорит ему со своим характерным ньюкаслским выговором: «Да, конечно, бери моё имя, старик. Я буду только счастлив!»

Глава 34

Милдред уговорила Энни поселиться у них, в каюте первого класса, где было целых две спальни. Её супруг ночевал в кресле в салоне первого класса. Энни попыталась оспорить этот план, но после того, как Милдред уложила Ройзин на свою кровать с балдахином, укрыв её стёганым одеялом, и предложила Патрику принять ванну, сил сопротивляться у Энни не оказалось. Дети привязались к Милдред, они льнули к ней в поисках чувства безопасности, которое не получали от своей отчаявшейся матери.

Когда Энни проснулась на следующее утро, с момента исчезновения Финбара прошло уже больше суток. За бортом светило солнце, из коридора доносились разговоры пассажиров, направлявшихся на завтрак, пронзительно плакал голодный малыш. Жизнь продолжалась — жестоко и неумолимо, — хотела она этого или нет.

— Патрик спрашивал меня, что случилось с Финбаром, — тихо сообщила ей Милдред. — Я сказала, что тот сейчас с Господом, но думаю, его это не удовлетворило. Патрик считает, что это он виноват, потому что отпустил руку брата. Вы в состоянии с ним об этом поговорить?

— Конечно. Это мой долг. — Энни закрыла лицо руками, пытаясь сообразить, что же ей сказать. Казалось, что нет конца трудным ситуациям, а у неё не было сил их решать. В конце концов, после завтрака, взяв Патрика за руку, она отвела его на палубу и рассказала всю правду.

— Рука Финбара выскользнула из твоей, потому что, когда мы поднимались по лестнице, кто-то сказал, что внизу потоп, а ты ведь знаешь, какой любопытный у тебя брат? Он не мог не пойти туда. Он просто не смог устоять. Потом он заблудился там, внизу, и к тому времени, когда Редж его нашёл, было уже поздно садиться в шлюпки. В этом никто не виноват, кроме него самого. Ему обязательно нужно было сунуть туда свой нос.

— А где он сейчас, мам? Я ещё увижусь с ним когда-нибудь?

— Да увидишься, но очень нескоро. Когда мы умрём, мы все отправимся на небеса, и Финбар будет нас там ждать.

— Я бы хотел попасть на небеса прямо сейчас, — прошептал Патрик, и Энни прижала его к себе.

Кто сказал, что дети не испытывают таких же сильных чувств, как и взрослые? Патрик лишь внешне оставался спокойным, но в глубине души переживал гибель брата не меньше, чем Энни.

— Ты должен быть сильным и смелым. Финбар хотел бы, чтобы ты был вдвойне счастлив: за себя и за него. Подумай о том, каким бы он хотел, чтобы ты вырос, и я сделаю то же самое, и мы поддержим друг друга. И так мы сможем пережить наше горе.

Если бы всё было так просто, рассуждала позже Энни. Она с ужасом представляла себе, как они спустятся по трапу и ей придётся сообщить о случившемся Симусу. Он так гордился своим старшим сыном. Он всё не мог оторваться от его тетрадей, где учительница писала «Отлично» или «очень хорошо». «Ты только посмотри, какое у него сочинение, Энни!» — говаривал муж. Или: «Взгляни, какой сложный ответ, а он нашёл!» Ради этого Симус отправился в Америку — чтобы построить для них новую жизнь. Лучше бы он не делал этого. Лучше бы они все остались дома.

Ей казалось, что Симус обвинит её в гибели Финбара, потому что она и сама себя винила. Ей не следовало ни на секунду спускать с сына глаз, и она не должна была садиться в шлюпку без него. Так она и сказала Мэри, женщине из Майо, которая пришла утром посидеть с ней на палубе.