Танит Ли - Пиратика-II. Возвращение на Остров Попугаев
Ни на одном из этих кораблей не заметили «Лилию». Она уже отошла на четверть мили и приближалась к острову.
Даже когда на «Лилии» выстрелили пять пушек, на них никто не обратил внимания.
Фрегат миновал дымовую завесу, и люди на палубе напряженно вглядывались в берег. А на нижних палубах Катберт, Шемпс, Ларри, Ниб и Стотт разглядывали остров через пушечные порты. Но видели только пушистые облачка дыма, блики света…
Когда Тазбо громким криком сообщил, что выстрел достиг цели, вся «Лилия» огласилась радостными криками. Но их подвига не заметил ни один из сражающихся кораблей.
На берегу, на холме, нависающем над ромейскими развалинами, сердито кричали обезьяны. Площадь вымерла, люди и животные — те, кому удалось уцелеть — бросились врассыпную.
Только четыре гранитных льва безмолвно возлежали на постаментах. Но вдруг шевельнулись и они…
Сначала из резервуара под площадью донеслось утробное бульканье. Оно казалось не более грозным, чем журчание воды в ручье.
Потом разнесся скрежет. Он облетел весь остров и докатился даже до моря, так что на «Лилии» отчетливо расслышали его, даже сквозь грохот пушек «Грома». Потом наступила тишина, уверенная, однозначная, как точка. Или это всё же была запятая?
Запятая.
Не издавая больше никаких предупредительных звуков, основания двух громадных фонтанов раскололись, — раз! два! — будто перезрелые тыквы.
Сначала из одного фонтана, затем из другого в небо взметнулись сверкающие столбы. Они казались твердыми, незыблемыми, словно это была не вода, а неведомый материал, которого еще не знают на Земле.
Опрокинулись с пьедесталов нимфы и русалки. Бурлящий поток подхватил и закружил статуи. Но за миг до того, как каменные фигуры упали и раскололись о поросшую травой мостовую, вся площадь распалась на куски и взлетела в небо.
— Артия, — тихо молвил Честный. — Лев…
— Вижу.
Три исполинских гранитных зверя наклонились на постаментах, но остались стоять. А четвертый, подхваченный могучей струей воды, взмыл в воздух. Чудовищный поток взметнулся выше колонны, украшавшей площадь, и та, словно устыдившись, рухнула.
Лев возносился все выше и выше.
Наконец стало ясно, что все три гигантских фонтана — один из них играл каменным львом — достигли предельной высоты и начали загибаться вниз.
— Он опускается! Летит сюда!
Артия толкнула Честного на палубу. Рядом рухнули остальные, прикрывая головы руками.
Артия, присев на корточки, не могла отвести глаз…
Над головой распростерлись могучие струи. Они окатили «Лилию» легким, острым, соленым дождем. И вместе с водой с неба падала всякая всячина — трава, каменная пыль, дикий цветок, бронзовое птичье перо…
Потом обрушился лев.
Солнце, лишь недавно взошедшее над дымом, над битвой и над Трей-Фалько, вдруг погасло. Его заслонила черная гранитная туча. Лев поглотил светило — и тотчас же выпустил из своих острых зубов.
Мелкие суденышки кинулись врассыпную. Их команды, заметив водяные столбы, прорвавшие земную твердь, гребли изо всех сил, поднимали паруса, спускали шлюпки. «Пегас» тонул; люди с него вплавь или на веслах спешили на север и восток. «Мы вас потопим», на котором слышали слова Армстронга Биллоуза о фонтанах на острове, тащил за собой накренившегося «Драчуна» и медлительный «Верный».
«Шпага» и «Орел» изо всех сил спешили покинуть поле боя. А «Гром», колоссальная боевая машина, был слишком неповоротлив, к тому же опаленные паруса сильно поредели. С его палуб хлынули целые батальоны. Люди во всю мочь разбегались куда глаза глядят.
Водяные столбы, достигнув своей высшей точки, обвалились в море. Даже облака дыма рассеялись под ударами мощных струй. Голубая гладь Джибрал-Тарского пролива разбилась на осколки, как тысяча зеркал.
И сквозь фонтаны морской воды, взметнувшиеся навстречу воде падающей, рухнул черный лев. Он всего лишь одной лапой зацепил нос «Грома», и тот хрустнул, как хрупкая вафля. Линкор зевнул и с тяжким вздохом скрыл под волнами переднюю половину своей массивной туши.
Артия и ее команда промокли до нитки, в спутанных волосах всех оттенков застряла трава и перья. Но они не замечали этого, зачарованные фантастическим зрелищем.
Рука Артии сама собой легла на талию. И Артия вспомнила.
— Прости, малыш. Но… как грандиозно! Правда, мама? Правда, детка?
Ее колено наткнулось на какую-то большую, твердую подушку. Артия наконец-то опустила глаза. И увидела на палубе тело Вкусного Джека. Он лежал с мягкой улыбкой на устах, сраженный франкоспанскими пулями со «Шпаги».
Под занавес
Возвращение на Остров Попугаев
— Эмма! Эмма! Быть или не быть… — бормотал Гамлет Элленсан. — Быть нам или не быть? Этот пес наверняка кусается…
— Нет, Гамлет, он не кусается. Он настоящий герой!
Гамлет открыл глаза и обнаружил, что все его офицеры и кое-кто из команды склонились над ним в изумлении. Томас Здоровяк держал чудом спасшегося адмирала на руках. Но Гамлет видел только Свина.
— Он налетел неведомо откуда, — живописал Том. — Сбил вас с ног за долю секунды до того, как этот стрелок выпустил пулю. А пуля пролетела как раз там, где вы только что стояли.
Свинтус и Гамлет пожирали друг друга горящими взглядами. Кто-то должен был первым отвести глаза.
Адмирал Элленсан протянул руку. Свин обнюхал ее и потоптался на широкой груди.
— Хороший песик. — В ответ на эти слова Свин еле заметно вильнул хвостом. — Поцелуй же меня, — разрешил Гамлет. — Ты спас мне жизнь.
Свин с величайшим достоинством опустил морду и лизнул Гамлета в лицо. Адмирал привстал и обнял его. Над палубой «Победоносного» вновь прокатились радостные крики.
* * *С франкоспанским флотом было покончено. Двадцать четыре корабля сдались на милость победителя, многие из них оказались разбиты вдребезги. Остальные пошли ко дну. Людские потери с трудом поддавались подсчету.
Ангелийский флот тоже потерял немало судов. «Титан» сгорел дотла, а «Пегас» лежал на дне морском рядом с разбитым «Громом», и обоих охранял гранитный лев. Среди ангелийцев погибших было меньше. И всё же многие моряки простились с жизнью, а другие получили увечья, которые сделали их калеками.
Веселье и слезы, радость и отчаяние, победа и боль.
Зеленая Книга морей сомкнула страницы, навсегда скрыв между ними еще одну свою тайну.
* * *Артия и ее команда похоронили Вкусного Джека в море, как и полагалось, если корабль находился вдали от родных берегов.
Ветер принес дождь и развеял дым. Тело Вкусного опустили в воды пролива. А Моди, белый попугай Джека, вдруг заговорила голосом глубоким и музыкальным, который, видимо, переняла в давние времена у какого-нибудь актера. Сидя на поручне, попугаиха произносила слова древней молитвы:
