Уилбур Смит - Муссон
Хэл наблюдал за неожиданными передвижениями стоящих на якоре кораблей. Ему казалось, что со времен его последнего разговора с Греем число небольших судов, уходящих из гавани и входящих в нее, увеличилось.
Многие подплывали к „Серафиму“; их моряки, свешиваясь через борт, смотрели на большой английский корабль. Возможно, это было вызвано естественным любопытством, но Хэл полагал, что новость о предстоящем отплытии услышали и заинтересованные лица в море.
В их последнюю ночь на Занзибаре спустились тяжелые тучи, загремел гром, словно по небесной крыше покатились большие камни, молнии превратили ночь в день, и на палубу „Серафима“ обрушился дождь.
На орудийной палубе приходилось кричать, чтобы тебя услышали.
После полуночи небо расчистилось и на него высыпали мириады звезд, отражавшиеся в поверхности гавани. Было так тихо, что Хэл, лежавший без сна в своей каюте, слышал, как караульный араб на одной из стоявших поблизости дау негромко запел:
Аллах велик!
Человек словно пена в следе муссона.
Держи Плеяды над головой.
А Утренняя Звезда пусть будет у тебя перед глазами.
Только Аллах знает все океанские пути.
Только Аллах вечен.
С первыми признаками рассвета, который погасил звезды, Хэл встал и вышел на палубу. С острова теплыми порывами дул ветер, „Серафим“ покачивался на якоре, готовый пуститься в путь. Хэл кивнул Неду Тайлеру, и тот вызвал наверх обе вахты.
Экипаж поднялся на мачты, паруса развернулись, наполнились; они хлопали и рябили, но вот ветер туго натянул их, „Серафим“ накренился и стал носом к выходу из гавани. Хэл прошел на корму и увидел, что четыре дау тоже снялись с якоря и следуют за ними, каждая подняла свой единственный парус.
— Они могли просто дожидаться отлива, чтобы отплыть, — заметил Нед, стоявший рядом с ним и тоже глядевший назад.
— Все возможно, мистер Тайлер, даже то, что консул Грей честный человек, — согласился Хэл.
— Думаю, они могли укрыться на луне, капитан, — с серьезным видом сказал Нед.
Хэл посмотрел на высокие стены крепости, озаренные жемчужным рассветом, и неожиданно заинтересовался.
На вершине восточной башни загорелся огонь. На глазах у Хэла поднялся тонкий столб дыма, и его начало уносить муссоном.
— Думаете, они там греются? — негромко спросил Хэл.
— Этот дым легко заметить на побережье через пролив, — ответил Нед.
— Или в двадцати лигах в море.
Пролив здесь был узок, и когда солнце подняло свой огненный диск над горизонтом, они явственно увидели очертания африканского побережья — его далекие горы вспыхнули на солнце.
Хэл снова оглянулся. Небольшая флотилия дау по-прежнему следовала за ними.
Он поднял еще не все паруса, на грот-мачте оставались три свободных рея, и „Серафим“ двигался легко, но не быстро.
Две большие дау из числа следовавших за кораблем оказались проворнее прочих. Они держались за „Серафимом“, остальные постепенно отставали.
— Палуба! На побережье дым, — донесся с вершины мачты голос Тома, и Хэл подошел к борту. На одном из зеленых мысов, за которым белел коралловый песок, в небо уходил тонкий столб дыма. Дым был неестественного серебристо-белого цвета и поднимался вертикально, пока ветер не подхватил его и не превратил в длинный след над зелеными холмами.
Весь этот день плыли на юг. По мере их продвижения, стоило „Серафиму“ поравняться с каким-нибудь мысом или утесом, на берегу неизменно загорались костры; дым был все такой же серебристый и наверняка видный на много миль в округе.
Разбросанный флот маленьких дау продолжал следовать за ними по проливу, причем две более крупные держались поодаль, в двух-трех милях. Но когда солнце скатилось за горизонт, окрасив облака в красный и золотой цвета, эти две дау прибавили парусов и почти незаметно сокращали дистанцию, пока не стали отчетливо видны с палубы „Серафима“ даже в слабом свете. В подзорную трубу Хэл разглядел на их палубах множество людей.
— Думаю, скоро что-нибудь произойдет, — сказал он Неду Тайлеру. — Пусть экипаж поужинает, пока еще светло. Возможно, ночью потребуется вести бой.
Нед посерьезнел: даже сильный боевой корабль в ночном бою теряет преимущества, окруженный более слабыми, но многочисленными врагами. Под покровом темноты флот из маленьких дау может подобраться к большому судну, и масса вооруженных людей окажется на палубе, прежде чем пушкари сумеют их отогнать.
В этот момент с марса послышался крик:
— Палуба! Прямо по курсу небольшая лодка. Похоже, терпит бедствие!
Хэл подошел к поручню и поднял к глазам подзорную трубу. Впереди он разглядел корпус рыболовной дау, низко сидящей в воде, так что над поверхностью видна была только палуба. Вокруг дау в воде виднелось множество голов. При виде „Серафима“ там замахали, и ветер донес крики:
— Ради любви Аллаха! Помогите! Вас послал нам сам Аллах!
Когда корабль оказался так близко, что стали видны человеческие фигуры среди обломков крушения, Хэл приказал лечь в дрейф. „Серафим“ развернулся носом к ветру и подплыл ближе к затопленной дау.
— Отправить за ними шлюпку! — приказал Хэл, и, пока шлюпку спускали и в нее садились гребцы, пересчитал терпящих бедствие.
— Двадцать два человека. Слишком большой экипаж для такой маленькой дау, мистер Тайлер.
— Действительно, капитан, необычно большой экипаж.
Хэл прошел туда, где с отрядом вооруженных матросов ждали Большой Дэниел и Уил Уилсон.
— Вы готовы к радушному приему, мистер Фишер?
— Такого радушного приема они не встретят по эту сторону рая, — мрачно ответил Большой Дэниел.
Шлюпка заполнилась мокрыми оборванными матросами с дау. Низко сидя в воде, она двинулась к „Серафиму“.
Неожиданно Уил Уилсон негромко свистнул, и его красивое смуглое лицо озарила дьявольская радость.
— Вон тот рослый на носу, с бородой. — Он показал на одного из уцелевших. — Я его знаю. Клянусь богом, истинное удовольствие снова с ним встретиться. Он был вожаком шайки головорезов, напавших на „Минотавр“ с помощью точно такой же приманки.
— Пожалуйста, отступите назад, мистер Уилсон, — негромко предупредил Хэл. — Иначе он вас узнает. Пусть сначала поднимется на борт.
Шлюпка прицепилась к спущенным с „Серафима“ цепям, и первый из спасенных поднялся по лестнице и опустился на четвереньки.
Он прижался лбом к палубе, и морская вода, которая текла с его одежды, образовала небольшую лужу.
— Да благословит Аллах и все святые этот корабль. Ваши доброта и милосердие будут записаны в золотой книге…
