Владимир Трошин - Любимцы Богини
Шли разговоры о судьбе снятого с должности командира дивизии. Говорят, что Москва решила уволить его, чтобы отдать под суд, которого требует, разъяренное потерей нового траулера, Министерство рыбного хозяйства.
Одновременно с Хорольским на К-30 назначили старшим помощником капитан-лейтенанта Авдеева, окончившего высшие офицерские классы. Помощником командира стал капитан– лейтенант Прокопенко, старший штурман с одной из подводных лодок соединения. Нового командира в экипаже знали по рассказам его бывших подчиненных. Спокойный и рассудительный, в то же время принципиальный и требовательный, Валерий Валерианович никогда не позволял себе повышать голос, даже когда отдавал команды. Под стать ему были его помощники. Старпом, высокий статный офицер, никогда не придирался по пустякам. Выражение его лица всегда было спокойным, замечания он умел делать так, что они не вызывали у подчиненных никаких сомнений в справедливости. Помощник командира, капитан-лейтенант Прокопенко, среднего роста, немного грузный, по характеру был копией старшего помощника.
С их приходом, что-то неуловимо изменилось. Экипаж К-30 сначала даже чувствовал себя необычно. Исчезли натянутость и строгость во взаимоотношениях с командованием, а дисциплина и боевая подготовка наоборот улучшились. Самые умные головы поняли, что эти три человека не только командиры по уставу, но еще и лидеры от природы. Люди будут им подчиняться в любой обстановке, вне зависимости от количества звездочек на погонах и нашивок на рукавах.
Не избежал подвижек и первый дивизион. Пришли документы на Исаковского. На должность командира первой группы по праву назначили самого опытного и самого старого на корабле управленца Иванченко Алексея. Недостачу в два человека пополнили инженер-механиками со стоявшей в ремонте лодки. Сиротенко Григорий занял место Иванченко, а Лазуренко Валера стал командиром второй группы. Людьми они были компанейскими, общительными и уже через неделю в экипаже и думать забыли о том, что они с другого корабля.
Вместо доктора Ромашкина, назначили нового, опытного и грамотного старшего лейтенанта Бахтина.
Незаметно произошла замена начхима. Ермошин перевелся куда-то во Владивосток, а его место занял долговязый старлей со смешной фамилией Ларчик.
Выход из дока прошел на редкость спокойно. Может быть, сказалось то, что забортную арматуру в основном не трогали, как никак всего несколько месяцев прошло после выхода из текущего ремонта. В ночь на воскресенье, К-30 без кренов и дифферентов всплыла с кильблоков и, привязавшись к работяге-буксиру, в свете прожекторов величаво прошла батопорт дока в черную мглу бухты. Швартовались недолго. Оставив на корабле вахту и для надежности комдива-три, экипаж уже в два часа ночи убыл на плавказарму досыпать оставшееся до подъема время.
В понедельник, после подъема флага, Бобылева подозвал к себе командир.
– Василий Васильевич, не хотите прогуляться в заводоуправление? Только переоденьтесь, вид у Вас какой-то не подходящий.
Василий и сам знал, что в промасленной телогрейке, вымазанных оранжевым суриком брюках рабочей робы и тапочках со следами белых треугольников идти в заводоуправление к чистеньким и опрятными ИТРовцам вроде бы даже неприлично. Только зачем ему туда идти? Хорольский объяснил, что он должен пригласить и сопроводить на корабль заместителя начальника ПТО. Бобылеву было непонятно, зачем нужно сопровождать заместителя начальника ПТО на корабль, не такая уж важная персона, но переспрашивать не стал. Сработала выработанная за пять лет училища привычка не задавать лишних вопросов.
Производственно-технический отдел находился на втором этаже здания заводоуправления в большом помещении, в котором за установленными в два ряда столами с кульманами чертили, писали и считали работники ПТО, в основном женщины. На Василия никто не обратил внимания, лишь сидевшая за последним столом средних лет женщина окинула его быстрым взглядом и то только потому, что он попал в ее поле зрения. Василий помялся, и, подойдя к ней ближе, поздоровавшись, спросил:
– Не подскажете где мне найти заместителя начальника отдела?
Женщина, не отрываясь от своих бумаг, ответила:
– Это в другом кабинете.
– А где этот кабинет?
– Вы здесь в первый раз?
– Да!
– Тогда посидите немного в коридоре. Сейчас к ней пойдет наша сотрудница, она проводит Вас.
Василий вышел в коридор и сел на один из стоявших у стены стульев. Так значит заместитель начальника ПТО женщина. Тогда понятно, почему такие церемонии!
Из ПТО вышла девушка. Остановившись возле него, она спросила:
– Это Вам нужна Елена Дмитриевна!
Василий поднял голову. Вот так встреча! Перед ним стояла Наташа! Он нахмурился. Виновница всех его несчастий. Она тоже узнала его. Первое время они просто смотрели друг на друга. Василий быстрее пришел в себя:
– Здравствуйте!
Опомнившись, она спросила:
– Это Вы?
– Конечно я, – расплывшись в натянутой улыбке, ответил Василий.
– Как Вы? Я так виновата перед Вами! – сказала она.
– Пустяки! Не стоит об этом. Пойдемте! Покажите кабинет Вашей Елены Дмитриевны!
Наташа молча пошла впереди, а Василий за ней. Кабинет заместителя начальника ПТО находился на третьем этаже в самом конце здания.
– Здесь! – остановившись перед дверью, сказала Наташа.
Василий постучал в дверь:
– Можно?
– Проходите, – ответили ему приятным грудным женским голосом, – Вы по какому вопросу? За столом, у окна сидела миловидная черноволосая женщина лет тридцати пяти-сорока.
– Вы Елена Дмитриевна?
Женщина подняла брови:
– Да, а что?
– Я с К-30. Наш командир приказал мне провести Вас на корабль!
– Боже мой! Вы военные не можете обойтись без церемоний. Я прекрасно знаю дорогу на Вашу подводную лодку! Вас как зовут?
– Василий!
– Подождите меня несколько минут. Мне должны позвонить!
– Можно я подожду Вас внизу на выходе?
– Как пожелаете!
– Я жду Вас внизу, – Василий вышел в коридор. Напротив кабинета стояла Наташа.
– До свиданья! – сказал ей Василий и пошел к выходу.
– Подождите! Неужели нам нечего сказать друг другу, – услышал он в спину.
– Нечего! – не оборачиваясь, сухо бросил Василий и ускорил шаг.
Елена Дмитриевна подошла ровно через пять минут. По дороге они разговорились. Оказывается, Елена Дмитриевна должна участвовать в церемонии выхода К-30 из завода. Согласно старой морской традиции, ей предоставили право разбить бутылку шампанского о форштевень восстановленной части подводной лодки. Бутылка должна была разбиться наверняка, так как в противном случае корабль и его экипаж становились беззащитными перед всеми авариями и катастрофами. Вот для этого Елене Дмитриевне нужно было тренироваться. Все это может показаться байками, привыкших прихвастнуть старых морских волков, но факты лишь подтверждают сказанное. В октябре 1959 года в Северодвинске состоялся спуск на воду головной крейсерской атомной подводной лодки с баллистическим ракетами. В ходе торжественной церемонии брошенная рукой командира БЧ-5 бутылка с шампанским, скользнув по обрезиненному корпусу подводной лодки и винтам, не разбилась. На зловещее предзнаменование никто из экипажа не обратил внимания, но с этого момента аварии и катастрофы стали преследовать подводную лодку. В январе 1960 года, при вводе энергетической установки, оператор допустил посадку компенсирующей решетки на нижние концевые упоры, так, что погнулся шток привода. Что бы устранить последствия аварии потребовалось заменить неисправную сборку реактора на новую. Экипажу предстояли полная перегрузка реактора и выполнение связанных с ней сопутствующих работ: вскрытие легкого и прочного корпусов, демонтаж различных систем. Почти на год, был задержан ввод корабля в состав Военно-Морского Флота. Говорят, что это оказало негативное влияние на принятие решений правительством Советского Союза во время Карибского кризиса. 3 июля 1961 года на подводной лодке случилась другая авария. При возвращении в пункт базирования после участия в учениях, произошел разрыв первого контура реактора правого борта. Личный состав посчитал, что в связи с отсутствием воды в первом контуре, вследствие разогрева активной зоны реактора и расплавления ядерного топлива, возможны создание критической массы и ядерный взрыв. Все силы были направлены на аварийную проливку реактора. Радиационная обстановка на корабле резко ухудшилась и загрязнение распространилось по всему атомоходу. Через сутки после начала аварии весь экипаж был снят на подошедшие корабли, и подводную лодку отбуксировали в базу. Вследствие сильного переоблучения погибли восемь человек, а весь экипаж получил большие дозы радиации. На флоте, после этой аварии, подводная лодка получила прозвище «Хиросима». 24 феврале 1972 года новая страшная авария. В результате пожара в 9-ом отсеке погибли двадцать восемь человек. Это о них безвестный поэт написал леденящие душу слова:
