Владимир Трошин - Любимцы Богини
Когда автобус, забираясь по серпантину на Крымский перевал, снова остановился, то все решили: «Опять что-то с двигателем!». Но на этот раз с ним все было в порядке. Проезду мешали скопившиеся перед автобусом машины. Водитель открыл дверь и пошел смотреть, что же там впереди случилось. Вскоре он вернулся. Колонна пришла в движение, и автобус тронулся с места. Почти у вершины перевала автобус съехал на обочину, объезжая препятствие. Все повернулись к окнам с правой стороны. На крутом подъеме дороги стоял накренившийся панелевоз, а почти вплотную за ним, синий «жигуленок», со съехавшей с панелевоза массивной бетонной плитой на смятом капоте. Возле него стоял крепкого телосложения мужик с растерянным выражением лица, вся фигура которого выражала немой вопрос: «За что же меня так?». Все время, пока объезжали панелевоз, Тимченко неотрывно смотрел в окно и незаметно крестился, что-то шепча.
– Я этого не хотел! – с трудом расслышал Лавров. Он подумал, что Александр шутит, но по тому как дрожали у него руки, понял – это всерьез!
В голову лезли разные мысли о таком странном совпадении, но ничего подходящего для объяснения этого случая он не придумал. Дома, перед ужином, Лавров рассказал обо всем Любе:
– Странно как-то получается. Про квартиру ты сама знаешь, а про случай с Белоноговым, я тебе уже рассказывал. Я уверен, что кроме этих удивительных событий были и другие, о которых мы просто не знаем! Уж очень часто получается так, что не успеет кто-нибудь с нашего корабля о чем-то подумать или сказать, как это сбывается. Подумал этот человек серьезно или пошутил, не играет роли. С какой-то детской прямотой за него кто-то все делает! Не хотел Тимченко на самом деле ничего плохого этому автолюбителю, просто в сердцах пожелал! И Сысуев не враг Белоногова! Что ты думаешь об этом?
Люба занятая, накрытием стола ничего не ответила. Володька не обиделся. Никто не любит, когда тебя, занятого делом, отвлекают. И только тогда, когда они сели за стол, она ответила:
– Трудно сказать! Вот если бы все это происходило в Древней Греции!
– Ну и что?
– Древние греки сказали бы, что Вам покровительствуют боги.
– Это с чего же? – Володька отставил в сторону тарелку с борщом.
– На прошлой неделе я взяла почитать в поселковой библиотеке книжку «Герои и мифы древней Греции».
– Надо же! – заметил он. – Какие книжки читаем! Я бы, например лучше взял какой-нибудь детектив!
– Еще успею. Я не собиралась ее читать. Но там такие красивые цветные иллюстрации, с настоящими древнегреческими орнаментами! И сама книга очень интересная. Оказывается, древние греки считали, что боги во всем похожи на людей и могут, когда захотят, вмешиваться в их жизнь, принимая облик людей. Например, разгневался Посейдон на Одиссея за то, что он ослепил любимого его сына одноглазого великана Полифема и преследует его целых десять лет после окончания Троянской войны, не давая вернуться на родную Итаку к любимой Пенелопе и сыну Телемаху. Но у Одиссея есть покровительница богиня Афина, любимая дочь Зевса, которая уговаривает Зевса разрешить Одиссею вернуться на родину, невзирая на сопротивление Посейдона. Она даже сходит с Олимпа и принимает образы различных людей, для того чтобы организовать помощь Одиссею.
– Занятно! Это, значит, не успел мужик, обидевший Тимченко, отъехать нескольких сот метров, как бог или богиня, покровительствующие Шуре, садятся под видом шофера в панелевоз и наказывают наглеца бетонной панелью на капот машины. Видят, что Лавровы бедствуют без квартиры, и в образе мичмана из Ракушки предлагают им ее! Так, что ли?
– Так! – Люба заулыбалась.
– А кто же у нас этот таинственный покровитель или покровительница?
– Если верить древним грекам, это Афина Паллада. Она всегда на стороне правого дела, здраво и ясно смотрит на человечество и охотно принимает участие во всех жизненных проявлениях людей.
– Приятно это осознавать! Скажи, честно, шутишь?
– Конечно, шучу. Забудь эту чепуху. Давай после ужина погуляем?
– Я только «за», – согласился Лавров.
Глава X
После неудачной поездки в Петровск, Сысуев забрал у Василия зачетный лист, и сам подписал у Белоногова. На одном из построений старпом зачитал перед строем приказ по кораблю о допуске Бобылева к самостоятельному несению вахты. С этого дня он не знал, куда себя деть по вечерам. Впервые, с момента его назначения на К-30, на Василия свалилась масса свободного времени. Однако он никуда не ездил. Еще свежи были воспоминания о драке в кафе. На корабле о проступке лейтенанта быстро забыли. Не до него было. Авария корабля как щитом прикрыла проштрафившегося лейтенанта. Зам обещал провести с Бобылевым воспитательную работу, но, занятый своими собственными делами, махнул на него рукой, а штурманенок Линьков, секретарь комсомольской организации передал, что ему на активе объявили выговор без занесения. Больше никто с ним на эту тему не разговаривал. Но внутреннее напряжение не спадало. Он считал, что его ищут за непреднамеренное убийство и все равно когда-нибудь найдут. Однажды, увидев на территории завода милицейскую машину, он решил, что приехали за ним. Работающие в восстанавливаемых выгородках ГАС молодые девушки-кабельщицы, заигрывали с ним. Они приглашали его в Комарово и обижались, когда он не обращал на них никакого внимания. Офицеры и мичманы ерничали: «Вася! Деньги, что ли копишь? Так они же за бесплатно предлагают!». Василий на шутки не отвечал. Он ожесточился, стал замкнутым. Рыбалка с дока и борта ПКЗ стала единственным видом его досуга.
Быстро пролетели остатки мягкого и теплого сентября. Залили дожди, задул свирепый приморский «мордодуй», который всегда обожжет холодом лицо, где бы ты ни находился, на открытом ли месте или в ложбинке под сопкой. Под порывами «мордодуя» разукрашенные золотом сопки стали темнеть, день, за днем приобретая серый окрас. Море все чаще штормило, выбрасывая на берег мертвую рыбу, покрытые мазутом водоросли и мусор.
Несмотря на непогоду, заводчане сдержали свое слово. За прошедший месяц они полностью восстановили носовую часть корабля. Остались только наладочные работы и сдаточные испытания, которые можно было произвести и на плаву.
Подводную лодку выводил из дока новый командир капитан 1 ранга Хорольский Валерий Валерианович, потому что из всего бывшего командования, участвовавшего в столкновении, на К-30 никого не осталось. Завирухину, говорят, временно нашли должность в штабе флота, старпома Рязанова отправили на командирские классы, а Рысаков пошел на повышение, его назначили старшим помощником на один из кораблей. Замполит Астапов перевелся в Москву. С самого прихода на корабль среди офицеров ходили слухи, что у него в Москве «большая волосатая лапа». И вот эти слухи оправдались.
