Алистер Маклин - Сан-Андреас
— Мне известны многочисленные случаи столкновения торговых судов и подводных лодок. Почти во всех эти случаях столкновения были или между союзниками, или, в мирное время, между подводными лодками и безобидными иностранными судами. Результаты каждый раз были одни и те же. Надводное судно выходило победителем.
Это кажется нелогичным, но смысл здесь всё же есть. Возьмите полую стеклянную сферу толщиной в треть дюйма и погрузите её на большую глубину — я говорю о сотнях футов, — и она все равно не взорвется.
Поднимите её на поверхность, слегка коснитесь её молотком, и она разлетится на сотни кусочков. То же самое можно сказать о давлении, которое испытывает корпус субмарины. Он может выдерживать давление на больших глубинах, но стоит ему на поверхности испытать на себе короткий, но резкий удар, как, например, носовой части торгового судна, и его просто разорвёт. Кроме того, шансы подводной лодки не улучшает и то обстоятельство, что торговое судно может нести груз в несколько тысяч тонн и идти на сравнительно малой скорости. С другой стороны, даже такое маленькое судно, как траулер, может потопить субмарину. Выходит, доктор Синклер, операция не представляла особой опасности. Я совершенно не сомневался в её результате.
— Все понятно, мистер Маккиннон, но вы видите перед собой тупого сапожника, который всё равно будет стоять на своём.
— Раньше сталкиваться с подобной ситуацией вам приходилось? — спросил Паттерсон, обращаясь к боцману.
— Нет, не приходилось. Если бы это произошло, меня сейчас с вами, скорее всего, не было. Но я знаю множество примеров. В двадцатые годы, у берегов острова Девон, одно торговое судно налетело на британскую подводную лодку. Все погибли. Вскоре после этого итальянский пассажирский лайнер под названием «Город Рим» задел американскую разведывательную подводную лодку. Все погибли. Ещё чуть позже, у мыса Кейп-Код, на другую американскую субмарину налетел эсминец береговой охраны. Все погибли. Британская лодка «Посейдон» пошла на дно по милости японского судна. Случайное столкновение. У берегов северного Китая. Спастись удалось многим, но некоторые умерли от кессонной болезни. Где-то в начале войны самая большая в мире субмарина «Surcouf», настолько большая, что её называли подводным крейсером, с французским экипажем на борту, пошла на дно в Карибском море от столкновения с кораблём в конвое, который она сопровождала. Команда этой лодки насчитывала сто пятьдесят человек. Все погибли. — Маккиннон провёл рукой у своих глаз. — Были и другие, большинство из которых я забыл. Ах да, вот ещё один. В сорок первом году, если я не ошибаюсь. Лодка под названием «Умпайр», третейский судья. Чтобы её потопить, понадобился только траулер, причём совсем крошечный.
— Ваша точка зрения понятна, — сказал Паттерсон, — даже более того. Я согласен, что риск был невелик. Просто вам надо считаться с нами, мистер Маккиннон, какими бы любителями мы ни были. Мы же ничего не знали, а вы знали. Тот факт, что ныне подводная лодка покоится на дне моря, является подтверждением этого. — Он помолчал. — Хотя должен сказать, боцман, по вашему виду не подумаешь, что вы получили удовлетворение.
— Вы правы.
— Понятно, — Паттерсон кивнул. — Не так-то приятно сознавать, что несешь ответственность за смерть большого числа людей. Да, эту мысль веселой не назовешь.
Маккиннон посмотрел на него в полном удивлении.
— Что сделано, то сделано. Лодка утонула, а вместе с ней и её команда. Это не повод для веселья, но и не повод для осуждения. Появись в перископе Клаусена другое торговое судно союзников — и оно уже бы лежало на дне, там, где сейчас покоится подводная лодка Клаусена. Единственной хорошей подводной лодкой может быть только лодка с разорванным корпусом на дне океана.
— Тогда почему... — Паттерсон замолчал, подбирая слова, а затем произнёс:
— Чёрт с ними, со всеми плюсами и минусами. Всё-таки это была прекрасная работа. Мне тюрьма нравится не больше, чем вам. И я бы на вашем месте не стал бы скромничать, как вы. — Он посмотрел по сторонам.
— Я поднимаю тост за присутствующего здесь боцмана, а также предлагаю выпить в память доктора Сингха.
— Я не настолько скромен, как вы думаете. И не имею ничего против, чтобы выпить за себя. — Маккиннон обвел всех взглядом. — Но следующим я предлагаю тост в память о Невидимке.
Вновь, уже в четвертый раз, наступила тишина. Маккиннон явно стал экспертом по этой части. Тишина была дольше и более тревожной, чем ранее. Все шестеро сидевших за столом сперва уставились на боцмана, затем в недоумении, нахмурившись, посмотрели друг на друга и вновь обратили взоры на Маккиннона. И вновь молчание нарушила Джанет:
— Вы понимаете, о чём вы говорите, Арчи? Надеюсь, что понимаете.
— Боюсь, что понимаю. Доктор Синклер, в послеоперационной палате у вас есть аптечка для лечения остановки сердца. Есть ли у вас такая же аптечка ещё где-нибудь?
— Да. В амбулатории.
— Разве вам не было наистрожайше предписано, чтобы в случае необходимости в первую очередь пользоваться амбулаторной аптечкой?
— Да, это так. — Синклер недоумевающе уставился на него. — Как, чёрт побери, вы узнали об этом?
— Узнал, потому что мозги есть. — Обычная сдержанность и безразличие изменили боцману, и он не смог скрыть своего недовольства. — После определённых событий я стал очень умным. — Он покачал головой. — Вам нет нужды объяснять мне, где я свалял дурака. Я советую вам пойти — всем вам — в послеоперационную палату и взглянуть на эту аптечку. Её там больше нет. Она — в палате А, у стола для сестер. Крышка закрыта, но замок был поврежден, так же как и печать. Так что крышка теперь открывается запросто.
Все шестеро присутствующих переглянулись, встали, вышли и тут же вернулись. Всё это происходило в полной тишине. Они были или поражены тем, что увидели, или просто были не в состоянии словами выразить свои чувства.
— Чудесно, не правда ли? — сказал Маккиннон. — Мощный радиопередатчик. Скажите мне, доктор Синклер, доктор Сингх когда-нибудь закрывался в послеоперационной палате?
— Я не могу сказать, — резко бросил Синклер, как бы не веря тому, что происходит. — Насколько известно, это мог сделать любой.
— Но он часто один ходил в эту палату?
— Да. Один. Довольно часто. Он настаивал на том, что должен лично присматривать за двумя ранеными. Это его право, в конце концов, ведь он же их оперировал.
— Всё верно. После того как я обнаружил радио — до сих пор не понимаю, что заставило меня открыть эту аптечку, — я проверил замок, который мистер Джемисон вырезал с помощью сварочной горелки, и щеколду. Они были сильно смазаны маслом. Когда доктор Сингх поворачивал ключ, вы бы не услышали ни звука, ни малейшего стука, даже если бы вы были совсем рядом. Однако ни у кого не было основательной причины скрываться буквально в двух шагах. Открыв дверь и убедившись, что оба раненых находятся под действием седативных препаратов, — а если это было не так, он быстро приводил их в соответствующее состояние, — он мог пользоваться радио в полное своё удовольствие. Не удивлюсь, если выяснится, что он пользовался им достаточно часто. Основная, главная цель радио заключалась в том, что он постоянно посылал сигналы о нашем местонахождении.
