Алистер Маклин - Сан-Андреас
— Прямо насквозь, — сказал Джемисон и немного отошел. — Все ясно.
Маккиннон дважды ударил кувалдой по стальной ручке. Ручка даже не шевельнулась. Когда он ударил третий раз, она затряслась и упала на пол.
— Какая жалость, — сказал Маккиннон. — Но выяснить, что произошло, мы все равно обязаны. Джемисон пожал плечами.
— Выхода нет. Осталась только сварка.
— Да, пожалуй.
Джемисон ушёл, вернулся он буквально минуты через две со сварочной горелкой и в сопровождении Маккриммона, тащившего газовый баллон, а также лампу на длинном шнуре. Джемисон включил горелку и начал делать полукруг в том месте, где была ручка. Маккриммон вставил вилку в розетку, и лампа с жестяным абажуром ярко загорелась.
— Мы можем только предполагать, где дверь заклинило, — раздался глухой голос Джемисона из-под защитной маски для сварочных работ.
— Если мы ошибаемся, будем разрезать вокруг петель. Думаю, однако, нам не придется этого делать. Главное, что дверь не прогнулась. Обычно заклинивает в районе замка или защелки.
— Я уверен, что сделал дыру насквозь, а эта чёртова дверь и не думает падать. Щеколда ещё стоит в своём гнезде.
Маккиннон осторожно ударил кувалдой по двери, и полукруглый кусок металла упал внутрь. Он вновь ударил по двери, на сей раз сильнее, и она чуть-чуть подалась. Со вторым ударом она открылась на несколько дюймов.
Боцман отложил в сторону кувалду и стал толкать дверь, пока она, протестуя и скрипя, чуть ли не распахнулась. Он взял лампу у Маккриммона и вошёл внутрь.
На полу была вода. Немного. Всего, наверное, дюйма два. Шпангоуты и головная часть палубы в результате взрыва сильно пострадали от шрапнели.
Входное отверстие от снаряда находилось во внешнем шпангоуте, примерно на высоте фута над палубой, и представляло собою дыру с неровными краями.
Двое матросов с «Аргоса» лежали в своих постелях, в то время как доктор Сингх, склонив голову к груди, сидел в небольшом кресле.
Казалось, что все трое мужчин совершенно не пострадали. Боцман поднёс лампу к лицу доктора Сингха. Что сделала шрапнель с его телом — было неясно, но лица его она не затронула. Единственными признаками ранения были тоненькие ручейки крови из его носа и ушей. Маккиннон передал лампу доктору Синклеру, который склонился над своим мертвым коллегой.
— О боже! Доктор Сингх. — Он несколько секунд его осматривал, а потом выпрямился. — И надо же такому случиться с чудесным врачом, с таким врачом, как доктор Сингх.
— Как я понимаю, доктор, вы не ожидали чего-то другого?
— Нет, не ожидал. Должно было произойти либо это, либо что-то вроде этого. — Он быстро проверил раненых, лежавших на своих постелях, покачал головой и отвернулся. — Всё равно такое спокойно воспринимать нельзя.
Ясно, что он имел в виду доктора Сингха.
— Согласен, — произнёс Маккиннон, кивая головой. — Не хочу казаться бессердечным, доктор, но что поделаешь, если слова звучат именно так... Вам больше не нужны эти люди? Я говорю, конечно, не о вскрытии.
— О господи! Нет, не нужны. Смерть наступила практически мгновенно. Контузия. Если это может служить каким-то утешением, они умерли, даже не сознавая этого. — Он помолчал. — Вы можете просмотреть их одежду, боцман. Может, там остались какие-нибудь документы.
— Вы имеете в виду бумаги с фамилиями, датами рождения и тому подобное? Да, сэр?
— Да. Мне придется выписывать свидетельства о смерти.
— Я прослежу за этим.
— Благодарю вас, боцман. — Синклер попытался улыбнуться, но это ему не удалось. — Как всегда, самую грязную работу я оставляю вам.
С этими словами он вышел из палаты, довольный тем, что может уйти.
Боцман повернулся к Джемисону.
— Могу я на время позаимствовать у вас Маккриммона, сэр?
— Конечно.
— Маккриммон, отыщите Керрана и Трента. Скажите им, что произошло. Керран знает, каких размеров необходимо брать парусину.
— А иглы и нить, боцман?
— Керран по специальности изготовитель парусов, так что предоставьте всё ему. Можете также передать ему, что здесь необходимо провести уборку.
— Уборку? — произнёс Джемисон, когда Маккриммон вышел. — Это же мерзкая работа. Почему-то вы, Маккиннон, всегда беретесь за самую грязную работу. Честно говоря, я даже не представляю, как вы можете её осуществлять. Если происходит что-то ужасное или надо сделать что-то неприятное, вы всегда вызываетесь первым.
— На сей раз нет. Первым, сэр, придется быть вам. Надо сообщить о том, что произошло, капитану, а затем — Паттерсону. Но самое худшее — хуже и не придумаешь — кто-то должен сказать об этом медицинскому персоналу, а вот этого, откровенно говоря, мне бы совершенно не хотелось делать.
— Девушки. Господи, я как-то даже не подумал об этом. Да, сообщать им об этом я тоже не хотел бы. Боцман, а не думаете ли вы, учитывая, что вы их хорошо знаете...
— Нет, не думаю, сэр, — едва улыбнувшись, ответил Маккиннон. — Разумеется, как офицер, вы же не станете посылать к подчиненным кого-нибудь другого, если вы сами в состоянии сделать это.
— К подчиненным! Ну, это уж чересчур! Очень хорошо. Надеюсь, больше не будет разговоров о том, что я якобы увиливаю от своих обязанностей, но с данного момента мне вас стало меньше жаль.
— Прекрасно, сэр. И вот ещё что: когда вы здесь закончите с уборкой, пусть ваши люди заделают дыру в шпангоуте. Я думаю, что они уже навострились это делать.
— Конечно. Будем надеяться, что это последняя заплата.
Джемисон вышел, а Маккиннон от нечего делать стал смотреть по сторонам. Его внимание в одном из углов палаты привлекла довольно большая деревянная коробка, и то только потому, что от взрыва её крышка несколько съехала в сторону. Не без труда боцман открыл крышку и несколько секунд просматривал содержимое коробки. Он закрыл крышку и, подняв кувалду, осторожно поставил коробку на место. Прямо на крышке большими красными буквами было выведены слова: «ОСТАНОВКА СЕРДЦА».
Маккиннон тяжело опустился за обеденный стол, за которым, как будто так и следовало ожидать, сидели пострадавшие сестра и сиделка — с таким видом, как будто они только что встали с постели, а на самом деле поставленные на ноги сестрой Марией и сиделкой Айрис; лейтенант Ульбрихт, совершенно позабывший, что был на волосок от смерти, и по существу вернувшийся к прежнему состоянию, что выразилось в том, что он уселся меж двух девушек. Синклер, Паттерсон и Джемисон устроились за круглой боковиной стола. Маккиннон задумчиво посмотрел на Ульбрихта, а затем обратился к доктору Синклеру:
— Не хочу ставить под сомнение вашу профессиональную компетентность, но лейтенант уже здоров и может вставать и ходить?
