Джеффри Дженкинс - Берег скелетов
Онимакрис!.. Проклятие, почему, почему мы раньше не обнаружили их здесь, здесь, неподалеку от острова Двух кривых дюн?!
Большая гиена, с облезшей шерстью, страдавшая от урагана не меньше меня, сидела поодаль, футах в десяти, и глядела на меня. Итак, могильщик явился еще до того, как умерла его жертва. В бессильной ярости я швырнул в гиену горсть песка, но животное даже не шевельнулось. Не в силах подняться, я отполз ярдов на двадцать в сторону от тропы. Животное последовало за мной и село, соблюдая ту же дистанцию.
И вдруг ветер прекратился!
Я еще дальше отполз от своего гробовщика. Стемнело. Гиена последовала за мной. Я заметил две других тени позади нее. Шакалы! Я молил бога, чтобы он дал мне умереть до того, как они примутся за меня.
Взошла луна. Я снова пополз, дальше, дальше от зверей, но они неотступно следовали за мной. К моему ужасу, я заметил, что теперь их стало уже с полдюжины, и все они шли чередой за гиеной, но она держалась на прежнем расстоянии от меня.
В полубессознательном состоянии я встал на четвереньки и пополз вперед — подальше от этой ужасной очереди… Они следовали за мной, соблюдая дистанцию, словно корабли в парадном строю. Я попытался встать, но не удержался на ногах, упал и покатился по склону. Мои преследователи не спеша засеменили за мной. Вдруг я ударился обо что-то твердое и замер на месте.
Невысокий, не выше четырех футов, конус вырисовывался четким силуэтом на фоне освещенного луной неба. Он был сложен из кусочков песчаника, плотно пригнанных друг к другу. Превозмогая слабость, я заставил себя сесть. Маленькая башенка возвышалась в каменистой выемке. Об нее-то я и ударился. Вокруг этой конической башенки вилась, словно пожарная лестница вокруг здания, волнистая спираль.
Животные, держась друг от друга на том же расстоянии, остановились. Я разразился проклятиями за то, что они так долго не приканчивают меня.
И тут все исчезло — белая пелена окутала меня, и мне показалось, что я вновь потерял сознание. Но это был туман, густой, все обволакивающий туман, так густо замешанный на жаре земли и морской прохладе, что я не мог разглядеть даже странный каменный конус, находившийся на расстоянии протянутой руки.
Я услышал перестук падающих капель воды и понял, что умираю. «Твоя смерть была значительно легче, Анна», — прохрипел я. Иоганн достиг того, чего желал: я умираю более медленно, чем он мог мечтать…
Гиена подошла и остановилась у моих ног. Словно завороженный, я смотрел в ее светящиеся красные зрачки. Я задыхался от вони, исходившей от нее, и гадал, когда гиена примется за меня и что я почувствую при первом прикосновении ее зубов. Но она даже не глядела на меня. Ее взгляд был устремлен мимо моей головы на коническую башню.
Шакалы сгрудились позади нее, но не трогались с места.
Вода по каплям стекала по спирали, обвивающей конус, в небольшой каменный резервуар внизу. Я не стал ждать, пока он наполнится. Опустив голову в резервуар, я ощутил, как прохладная, чистая вода освежила мой рот, ласкала лицо, губы…
…Какой вымерший народ — ибо это было творение рук человеческих — создал этот бесхитростный родник? В его основе лежал очень простой принцип: адиабатическое согревание. Камушки, из которых был сложен этот источник, днем нагревались. А когда холодный морской туман окутывал коническую башенку, они абсорбировали его, и в результате конденсировалась влага. Простота гениальности!
Сколько веков стоял здесь, в краю смерти, этот бесхитростный источник жизни, чудесным образом создавая животворную воду?..
…Я смыл с лица облепивший меня песок. Звери наблюдали за мной, стоя позади. Никто из них не приблизился, чтобы напиться. С изумлением я понял, что происходит. Они терпеливо ждали, когда я напьюсь! Я был первым в очереди. Животворящая влага была здесь так бесценна, что даже среди этих зверей выработался свой код поведения! Когда я, напившись, отодвинулся в сторону, подошла гиена и принялась лакать. Она не обращала на меня и на других зверей никакого внимания. Вода объявила вечное перемирие среди диких зверей. Гиена пила долго и жадно, досыта, пережидая, когда вода вновь накопится в бассейне. Затем она отошла, и ее место занял шакал, стоявший в очереди первым. Так повторялось, пока все не напились. Не было ни спешки, ни толкотни, ни драки за место в очереди. Я подождал, пока все напьются, затем вновь припал к воде…
Если я буду идти всю ночь, то к утру смогу добраться до берега…
На рассвете я увидел нашу плоскодонку. Море было скрыто туманом. «Этоша» должна была быть на месте. Я представил себе, как изумится Джон при виде пугала, которое вдруг появится у него на глазах из самого моря…
Я двинулся через перешеек, благо был отлив. Волны лизали мои ноги, и я остановился, чтобы поправить порванный сапог, и заметил вдруг, что моя рука оказалась масляной и липкой.
Нефть! И тут меня осенило. Я понял все…
В лоциях говорилось: «Пятна на воде».
Пятна нефти!
Онимакрис — нефтяное насекомое Северного Борнео и нефтеносных полей Гоби!
АПЛ1! Я поджег море вокруг нее! И море загорелось, потому что это было не горючее, как я думал раньше, а нефть!
Вот почему Стайн был готов на убийство, на все, что угодно, лишь бы отыскать онимакриса. Он знал, что там, где водится это насекомое, имеются запасы нефти. Онимакрис — верный признак ее присутствия.
Нефть! Под островом Двух кривых дюн огромные запасы нефти! Ее там было так много, что она непонятным мне образом иногда просачивалась из-под морского дна. И остров Двух кривых дюн принадлежал мне! Кроме Сахары, нигде в Африке не обнаружены богатые запасы нефти. А вот здесь, в такой же безжалостной пустыне, ее уйма. Стайн сперва отправился в горы — видимо, он подозревал, что там есть нефть, но если бы Анна нашла онимакриса всего в пяти милях от берега, как посчастливилось встретить их мне!.. Песок буквально кишел ими, когда я валялся там без сил…
В сапогах, покрытых нефтью, я медленно поплелся туда, где, по моим расчетам, должна была стоять «Этоша»…
Послесловие автора
Совершенно достоверно, что главное командование германским подводным флотом проводило в 1941 году экспериментальные испытания подводных лодок в водах мыса Доброй Надежды. Газета «Стар», издающаяся в Иоганнесбурге, 6 сентября 1957 года, ссылаясь на капитана германского грузового судна «Хастедт» Иоганна Линбаха, писала:
«В течение 1941 года немцы испытывали подводные лодки с новым типом двигателей; шесть таких лодок были направлены в воды мыса Доброй Надежды… только одна из них возвратилась на базу».
