Джеффри Дженкинс - Берег Скелетов
Обзор книги Джеффри Дженкинс - Берег Скелетов
Джеффри Дженкинс
Берег Скелетов
ЗАГАДКА БЛУЖДАЮЩЕЙ ОТМЕЛИ
Двадцать один с половиной футов!.. Я вздрогнул, и ледяная капля с моего отсыревшего капюшона, скользнув по щеке, образовала на ярко освещенной карте крохотную поблескивающую лужицу. Не приятное ощущение и страх снова вызвали у мен я дрожь. Туман сгустился настолько, что стало трудно дышать. Редкий капитан не испытывает тревоги, встречая рассвет в окутанном туманом море, но нет ничего страшнее такого рассвета у Берега скелетов…
«Этоша» тяжело завалилась на правый борт, и новая капля влаги промчалась через складки карты. Поверх нее лежала фотокопия записи судового журнала. Извлеченная из пыльных архивов лондонской судоходной фирмы и написанная архаичным аккуратным почерком, копия сохраняла всю ветхость подлинника, несмотря на омолаживающий блеск, приданный ей волшебством фотографии.
«Пять часов утра 13 января 1890 года. Английское судно „Клан Альпайн“, следуя из Тильбери в Кейптаун, имея осадку двадцать один с половиной футов, в точке 18°2' южной широты и 11°47' восточной долготы получило удар от столкновения с неопознанным предметом; возможно, это была отмель. Пеленг — 326, расстояние около двадцати шести миль от мыса Фрио…» Сомнительно… «В трюме № 1 появилась течь, но судно следует дальше, хотя и с уменьшенной скоростью».
Это было все, что сообщила мне страничка из судового журнала «Клан Альпайн». Двадцать один с половиной футов!.. Черт возьми, это очень мало, ведь осадка «Этоши» полных шестнадцать! Судя по пеленгу — триста двадцать шесть градусов, — отмель должна находиться милях в трех—пяти от берега, если, конечно, пеленг определен правильно. Я с сомнением покачал головой, и снова капля влаги щелкнула о карту.
Нет, одной выписки из судового журнала «Клан Альпайн» недостаточно. Если я буду ориентироваться лишь по ней, «Этоша» сядет на ту же самую мель еще до того, как я успею сориентироваться. Но помогут ли решить загадку журналы других судов? Я протянул руку к трем фотокопиям — они лежали в правом верхнем углу карты. Карта называлась: «Африка. Юго-западное побережье. Бухта Тигровая — Валвис-бей».
«Кто мог придумать такое звучное название? — рассеянно подумал я. — Неведомый португальский мореплаватель?» Бог ты мой! Да я и сам напоминаю сейчас одного из тех мореходов, что в давние времена вслепую, без всяких карт спускались от Анголы вдоль побережья Юго-Западной Африки. Разница лишь в том, что в год 1959-й от рождества Христова я пользуюсь не ручным лотом, как делали моряки, скажем, в году 1486-м, а эхолотом, и под ногами у меня покачивается палуба превосходного траулера с мощными двигателями, а не медлительная каравелла с хлопающими парусами. Сейчас она была бы беспомощной игрушкой волн, я же вел «Этошу» в неизведанное, едва касаясь штурвала…
Все три фотокопии я разложил веером под выпиской из судового журнала «Клан Альпайн». Прэтт из Адмиралтейства на славу по работал со старыми судовыми журналами. Сам-то я в моем нынешнем положении не имел к ним доступа, и Прэтт оказал мне эту любезность из чувства дружбы, возникшей между нами еще в те дни, когда мы вместе служили на флоте.
«Корабль военно-морских сил Великобритании „Алекте“, 1889 год», — вывел Прэтт своим каллиграфическим почерком на первой фотокопии. «Корабль военно-морских сил Великобритании „Мьютини“, 1911 год», — значилось на другой копии, и «Корабль военно-морских сил Великобритании „Свэллоу“, 1879 год» — на третьей. Я уже наизусть знал со держание всех трех документов: «Отмель на глубине пяти морских саженей в четырех милях от берега», — гласила выписка из судового журнала «Алекте»; «Риф с бурунами в двух с половиной милях от берега», — доносил «Мьютини»; «Глубина восемь морских саженей, буруны в трех милях от берега», — сообщал «Свэллоу». В судовом журнале «Свэллоу» я нашел одну важную подробность: «песчано-илистое дно». Я невольно усмехнулся. Нет, не зря восемьдесят лет назад применяли ручной лот с десятифунтовой, смазанной салом свинчаткой на конце!
Я со вздохом посмотрел на разбросанные по карте фотокопии. Ну можно ли было довериться старым судовым журналам при таком разнобое содержащихся в них данных? А тут еще этот проклятый немецкий судовой журнал… Он еще больше запутывал дело, и у меня даже мелькнула мысль, что было бы лучше, если бы я никогда ничего не знал о германском военном корабле «Гиена». Однако передо мною лежал его судовой журнал, хранивший следы морской воды, и он опровергал все мои гипотезы о местонахождении отмели. Мне не нужно было заглядывать в него, я и без того помнил сделанную в нем лаконичную запись: «… Буруны во время умеренного юго-западного шторма и сильное волнение; пеленг на остроконечный холм 282°, расстояние две мили».
Две мили! Я не мог этому по верить. На таком расстоянии от берега старый кайзеровский линкор сел бы, несомненно, на мель. Пеленг 282° был самым невероятным из всех.
Не отходя от штурманского стола, я распрямил усталую спину. Надо мной насмехались призраки кораблей, давным-давно нашедшие последнюю пристань на морском дне. Мне казалось, что вокруг «Этоши» с ее стремительными линиями там и здесь торчат нок-реи и высокие трубы, какие ставили на судах в те далекие времена. Но в действительности передо мной был только густой туман, подобно погребальному савану покрывавший корабли в минуту их гибели, а подо мной — жалкие останки этих кораблей и отмель, грозившая гибелью мне самому. При мысли об этом я снова не мог сдержать дрожь. Зарождающийся рассвет только усиливал мое отвратительное настроение. Больше всего мне хотелось сейчас выйти на свежий воздух. Я проклинал все на свете — и беспорядок, учиненный мною на столе для прокладки курса, и яркий свет над картой. Он особенно раздражал меня, этот ослепительный свет. На своей подводной лодке я пользовался красным светом, мне не нужно было, выходя на мостик, терять долгие минуты, чтобы привыкнуть к окружающей темноте.
Духота стал а невыносимой, и я вышел на палубу. У штурвала стоял Джим — юноша из племени кру. Туман был настолько густой, что я тщетно пытался разглядеть верхушки сигнальных фалов: с нижних ручек штурвала падали крупные капли; по парусиновым закрытиям медленно стекали ручейки.
— Держать пятьдесят градусов! — приказал я Джиму, чуть выправляя курс к северо-востоку. Мне надо было еще до наступления дня решить загадку отмели, поскольку другой такой возможности могло и не представиться. В любую минуту Джон Герланд может проснуться; один из лучших в прошлом штурманов, британских военно-морских сил, он быстро заподозрит неладное.
И как раз в это мгновение я не столько услышал, сколько ощутил, что в штурманской рубке кто-то есть, и быстро сбежал туда по трапу. Герланд стоял у стола и внимательно рассматривал то фотокопии, то мою карту, испещренную бесчисленными пометками и цифрами. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Но вот он снова перевел взгляд на фотокопии и надолго забыл о моем присутствии.
